Виктор Бурцев - Оскал Анубиса

Собачьи челюсти вцепились в воротник ее куртки из денима. Предусмотрительно надела ее, потому что в гробнице было прохладно. Вот и пригодилась одежонка.

Почувствовала под собой спасительную твердь пола и в изнеможении свалилась ничком. Рядом, тяжело дыша, умостился Хентиаменти. Девушка благодарно погладила его по холке.

— Спасибо! Ты спас меня! Теперь мы квиты!

— Гав! Р-гав! Тяв, тяв!

“Не говори глупостей! Какие могут быть счеты между друзьями?!”

Или она не так перевела с собачьего?

Фонарь валялся рядом с ямой и по-прежнему работал. Посветив, Элизабет отметила, что хвост у владыки Расетау самый обычный, не длиннее полутора футов. Гм-гм!

Осторожно приблизившись к краю шахты, девушка бросила туда увесистый камень, подобранный ею поблизости.

Один, два, три, четыре… пятнадцать. Из глубины донесся негромкий шлепок. Однако!

Что было бы с ней, не попадись ей по пути скоба? Страшно представить.

— Элизабет! — раздался в глубине туннеля голос Ральфа. — Вы где?

— Р-р-р! — угрожающе зарычал Анубис и замер в боевой стойке.

На появление юноши пес отреагировал, как всегда, весьма агрессивно.

— Что тут у вас? — заботливо поинтересовался студент, появляясь из сумрака и прикрывая глаза от яркого света фонаря. — Ничего не случилось?

Собака презрительно фыркнула и, повернувшись к парню задом, поднял заднюю лапу. Полилась тонкая струйка. Ральф шарахнулся в сторону и едва не угодил в колодец. В самый последний момент Бетси ухватила его за рукав ветровки.

— Фух! — выдохнул молодой человек. — Благодарю вас. И что это с вашим псом? Отчего он так странно на меня реагирует?

— Не знаю! — пожала она плечами. — Спроси у него сам!

Рассказывать парню о странном происшествии она не стала. Нужно было все хорошенько обдумать. Славно было бы посоветоваться с кем-нибудь надежным, умудренным опытом. Например, с профессором Енски или, еще лучше, с Хусейном Абд эр-Махмудом. “Желторотый” Ральф мало подходил для роли советчика. Пожалуй, для кое-чего другого он бы лучше сгодился. Но Бетси еще не достигла того критического возраста, когда женщина начинает видеть потенциального сексуального партнера в очень молодых мужчинах, почти мальчиках. Даже если они такие мускулистые и смазливые, как вот этот юный археолог.

— Кстати, вас там зачем-то разыскивает полиция, — сообщил Ральф.

— Что им нужно? — удивилась девушка.

На раскоп явился ни много ни мало начальник луксорской полиции. Тот самый молодой майор, с которым они так мило пообщались.

— Тут у нас еще одно убийство, мисс МакДугал, — хмуро процедил страж закона и пытливо посмотрел на нее исподлобья. — Когда и при каких обстоятельствах вы виделись с главным инспектором городского отделения Службы древностей господином Хосни Хейкалем?

“Господи! Нет! Не может быть! Бедный маленький толстяк”.

— Так это Хейкаль погиб?!

— Вы не ответили на мой вопрос, — все так же официально вел беседу (или допрос) майор.

— Вчера днем. Где-то в два часа пополудни.

— Правильно, — подтвердил полицейский. — Это подтвердил и секретарь покойного. А еще он добавил, что вы говорили на очень повышенных тонах. Это так?

— Ну, мы с господином Хейкалем очень давно знакомы. И следует признать, это знакомство для меня лично не является приятным. Но расстались мы весьма мирно.

— Как вы провели остаток дня?

— Я должна отвечать? Это официальный допрос?

— Прошу вас, — тон майора смягчился, — как… друг! Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

— Хорошо, — безразлично согласилась Элизабет. — Сначала я приехала сюда. Где-то в три часа. И пробыла здесь примерно до полпятого. Это могут подтвердить таксист, нанятый мной для поездки, вот этот молодой человек, — она ткнула пальцем в Ральфа, — и, разумеется, охрана некрополя. Вернулась в гостиницу около шести. В восемь меня видели в госпитале, где я навещала руководителя экспедиции, профессора Енски. Вечер провела в компании своих коллег в ресторане “Миш Мэш”. С вас достаточно?

— Вполне, — с видимым облегчением ответил майор. — Это была обычная процедура. Согласитесь, я обязан был проверить ваше алиби.

— Теперь можно мне тоже задать вам пару вопросов? — поинтересовалась Элизабет и, уловив согласный кивок собеседника, продолжала. — Как погиб господин Хосни Хейкаль?

— Его закололи кинжалом. Девять проникающих ножевых ран в область груди. Многовато для одного человека. Ему вполне хватило первых двух. Прямо в сердце.

— Рядом с телом ничего не нашли?

— А вы откуда знаете? — подозрительно зыркнул на нее страж закона.

Из пластиковой папки, которую до этого он нервно стискивал в руках, майор извлек лист бумаги.

— Она уже проверена на наличие отпечатков. Эксперты ничего не обнаружили. Так что…

Полицейский не закончил и протянул листок Элизабет.

Девушка сразу увидела, что это именно тот сорт бумаги, из которой была изготовлена и первая записка, найденная здесь, в гробнице Сети. Да и почерк явно тот же.

“Смерть подлым предателям Та-Кемета”.

И вместо подписи Уджат — Око Гора.

— A-a-a-a, алла-а-а-а-э, алла-а-а-а…

Миша Гурфинкель накрыл голову подушкой:

— О Боже, это просто невыносимо…

К припадочным воплям сумасшедших арабов присоединился ко всему еще и утробный храп Покровского, поэтому Миша смог уснуть только к утру. А тут этот проклятый намаз.

Что он только ни делал, на какие только ухищрения не шел, пытаясь бороться с могучим ночным ревом приятеля, все было тщетно. Гурфинкель свистел, щелкал пальцами, даже пытался петь английский гимн, но Бумба на эти звуковые эффекты особо не реагировал, продолжая выводить носом кровожадные рулады. Единственное, что на него действовало, заставляя Покровского на короткое время не храпеть, это конское ржание. Но Миша смог практиковать это ржание лишь пару дней, пока ему не сделали замечание сотрудники гостиницы, пригрозив выселением, так как жильцы соседних номеров жаловались, утверждая, что в гостинице живет страдающая бессонницей полоумная лошадь.

Гурфинкель даже пытался приобрести в местной аптеке особое устройство от храпа, но оно выглядело настолько нелепо, что он поругался с продавцом, обозвав того шарлатаном. “Антихрапин” (так называлось устройство в инструкции) представлял собой деревянную палочку с подвешенными к двум ее концам на леске железными шариками. Прибор следовало вешать над спящим, цепляя к особому зажиму на потолке. Зажим, к слову сказать, был на липучке, но в комплект устройства не входил, а приобретался отдельно и стоил столько же, сколько и сам “Антихрапин”.

Устройство, судя по коробке и штрих-коду, было изготовлено в Японии. Но Миша каким-то шестым чувством догадался, что чудо-прибор, без сомнения, был произведен где-нибудь в Одессе, да и продавец в аптеке явно был не из местных: “р” практически не выговаривал и обладал носом истинного сына Голланских высот. Почти точно таким же, как и у Миши, только более габаритным.