Джон Норман - Исследователи Гора

– Да, господин.

– Но ты не знаешь, что ты рабыня по природе.

– Я пришла из мира, где женщин не обращают в рабство.

– Этот мир называется Земля? – спросил я.

– Да, – ответила она.

– А я слышал, что женщины там – самые жалкие рабыни. И страдают они из-за того, что у них нет настоящих хозяев.

– Похоже, мне здесь из-за этого страдать не придется.

– Не придется, – успокоил ее я.

– Я буду во всем тебя слушаться. Я сделаю все, что ты захочешь.

– Знаю, – кивнул я.

Мне показалось, что девушка откинула прядь волос слегка раздраженно.

– Не хочешь ли ты стать еще красивее? – спросил я.

– Конечно, – ответила рабыня. – Если так угодно моему господину.

Я отошел в угол комнаты, где лежала моя морская сумка. Я швырнул ее на пол и приказал:

– Подойди к сумке и ляг на нее спиной. Голову прижми к полу.

Сумка была сделана из грубой брезентовой ткани голубого цвета. Горловина стягивалась белыми шнурами.

– Нет, пожалуйста, нет, – застонала девушка.

Между прочим, это самая распространенная позиция для дисциплинарного изнасилования рабыни. В ней женщина чувствует себя наиболее униженной.

Я овладел невольницей.

– Нет! – выкрикивала она сквозь слезы по-английски. – Неужели ты меня совсем не уважаешь? Неужели мои чувства ничего для тебя не значат?

Я встал. Не давая ей времени опомниться после унижения, я резко приказал:

– Ползи к зеркалу! Встань на четвереньки и посмотри на себя!

Несчастная девушка выполнила приказ и посмотрела на свое отражение. Волосы ее растрепались, красивые груди слегка провисли.

– Видишь? – спросил я.

– Да, – прошептала она и опустила голову.

– Подними голову и смотри еще, – приказал я. Она повиновалась.

– Видишь?

– Да, – сказала она. – Рабыня стала еще красивее.

– Теперь ползи в свой угол на солому, – разрешил я.

– Да, господин, – прошептала она. Я швырнул на нее одеяло, оставив открытой голову. Рабыня выглядела беззащитной и измученной.

– Я стала еще красивее, – произнесла девушка. – Почему?

– Это отражение произошедших в тебе внутренних перемен, – объяснил я.

– Каких?

– Расскажи, что ты чувствуешь.

– Никогда раньше, – произнесла девушка, – мной не овладевали так бесцеремонно.

– Это сыграло свою роль, – кивнул я.

– Ты взял меня, не считаясь с моим состоянием.

– Это тоже сыграло свою роль, – согласился я.

– Ты мой господин, правда?

– Да.

– Значит, ты можешь делать со мной все, что захочешь?

– Естественно.

– И будешь делать?

– А ты как думала?

– Мной овладели, – неожиданно произнесла она.

– Естественно, – сказал я. – Ты же женщина.

– Если женщине нравится, что ею овладевают, значит, она прирожденная рабыня?

– На этот вопрос ответь сама.

– Я не решаюсь, – прошептала девушка.

– Отвечай! – прикрикнул на нее я.

– Да, – едва слышно произнесла блондинка. – Значит, она прирожденная рабыня.

– Ты – женщина, – сказал я.

– Да, господин.

– Теперь сделай вывод.

– Значит, я – прирожденная рабыня.

– Правильно.

Она растерянно посмотрела на меня.

– Знаешь, я бы никогда не подумала, что приду к такому выводу.

– Для этого требуется определенное мужество, – согласился я.

В глазах девушки стояли слезы.

– С другой стороны, – сказал я, – это всего лишь интеллектуальное упражнение, первый шаг к трансформации твоего сознания и высвобождению глубинной сути. Время от времени полезно разминать мозги.

– В глубине души я – женщина, – сказала она.

– Правильно. До нее мы и пытаемся добраться.

– Я боюсь своей женственности.

– Женственность и мужественность дополняют друг друга, – объяснил я. – Если мужчина хочет, чтобы женщина была более женственной, он сам должен стать мужественней. Если женщина хочет, чтобы мужчина стал мужественней, она должна стать еще женственнее.

– Знаешь, – сказала рабыня, – я все время думаю о своем прежнем мире. Там все наоборот. Мужчины боятся женщин и хотят, чтобы они больше походили на мужчин.

– Полагаю, – промолвил я, – это зависит еще и от конкретных людей.

– Я стала еще красивее, – сказала рабыня. – Я видела это в зеркале.

– Правильно.

– Все-таки я не до конца поняла, как это стало возможно.

– Тебе продемонстрировали, что ты есть собственность и что ты полностью зависишь от воли и прихоти мужчины.

– Да, господин, – прошептала она.

– Тебе дали понять, что ты, хорошенькая женщина, безраздельно принадлежишь и подчиняешься мужчине.

– И от этого я стала красивее?

– Конечно.

– Но почему?

– Ты стала женственнее.

Она испуганно посмотрела на меня.

– Все естественно, – сказал я. – Чем больше в женщине женственности, тем она красивее.

– Я всегда боялась быть красивой и женственной.

– На Горе ты уже поняла, что значит возбудить желание в мужчинах.

– Нет, ты не понял, – покачала головой рабыня. – Я боялась сама себя. Что это окажется моей сутью.

– Представляла ли ты себя танцующей обнаженной в окружении могучих воинов с кнутами?

– Да, – ответила она, – мне всегда приходили в голову подобные картины.

– Вот видишь. Это и была твоя настоящая суть.

– Дай мне возможность сделать выбор, – попросила она.

– Нет, – отрезал я. – Выбора у тебя нет. С каждым днем ты будешь становиться еще женственнее. Если процесс замедлится, его ускорят при помощи кнута.

– Да, – прошептала рабыня.

– Что – да?

– Да, господин.

Я потянулся к морской сумке.

– Господин! – позвала меня девушка.

Она уже успела мне порядком надоесть, и я набросил одеяло ей на голову. Теперь она не могла ни говорить, ни видеть.

Я вытащил из сумки банковские расписки на имя Шабы и фальшивое кольцо, которое он должен был передать в Сардар вместо настоящего. За расписки я, мнимый агент кюров, должен был получить у Шабы настоящее кольцо из Тахари. Я отвезу его в Порт-Кар, Самосу, а уже он позаботится, как переправить кольцо в Сардар. На данном этапе я не собирался убивать Шабу. Если же Шаба действительно рискнет забросить в Сардар фальшивое кольцо, он неминуемо попадет во власть Царствующих Жрецов, и уже они будут решать, оставить его в живых или нет. Если он не захочет рисковать, я всегда могу убить его позже. Главное для меня – как можно быстрее передать Самосу кольцо из Тахари.

Близился восемнадцатый ан.

– Господин, – испуганно прошептала Саси. – Я боюсь твоих глаз.

– Мне пора уходить, – сказал я.

– Мне страшно, когда ты так на меня смотришь. Ты вернешься?

– Попытаюсь.

– Я вижу по твоим глазам, что ты боишься не вернуться.

– Я собираюсь заняться непростым делом, – сказал я. – В этой сумке лежат важные вещи. В частности – ключ от твоего ошейника. Монеты. И многое другое. Если я не вернусь или вернусь не скоро, здесь хватит, чтобы ты и дикарка какое-то время продержались.