Владимир Коваленко - Крылья империи

Вот тут-то, подгоняемые попутным восточным ветром, в гавань Копенгагена влетели небольшие корабли без флагов. Пошел обычный процесс: стой, кто плывет, покажите флаг, стрелять буду, ей-ей буду, бух холостым, залп всем бортом. Первый — мимо, перелет. Второй — мимо, недолет. Третий — большой бух и щепки, летящие над водой.

Но не все английские корабли успели дать третий залп. Не все были удобно повернуты, иным бока своих же кораблей заслонили невесть откуда взявшиеся брандеры.

Именно — брандеры. Все легкие суда, какие были в составе эскадры, Полянский набил зажигательной смесью. И отправил по ветру на врага. Прием, европейским флотам хорошо известный. Вот только европейцы обычно отправляли на врага брандеры без экипажа, и от них было легко увернуться. А вот на русских брандерах экипажи были. И те, кто не взлетел на воздух вместе со своими набитыми порохом и разнообразной горючей дрянью лоханках, под пулями морской пехоты забросили на высокие борта английских линкоров невынимаемые, как рыболовный крючок, абордажные кошки. И только тогда стали думать о своем спасении. На каждом брандере была шлюпка. А если ее разнесло ядром или продырявило картечью, можно было прыгнуть в теплую летнюю воду и надеяться, что свои после победы подберут.

В отчаянной атаке преуспели только два брандера. Но этого хватило. Потому что в гавань втягивалась русская эскадра. И с ходу открыла огонь зажигательными снарядами по скучившимся в попытке отдалиться от подожженных брандерами линкоров английским судам. Именно в этот момент на шканцах русского флагмана князь Тембенчинский, преувеличенно лениво зевнув, сунул Гоббса в ташку и принялся лицезреть баталию.

Головной русский корабль, «Зачатие святой Анны», потерял одну за другой две мачты, но не переставал сыпать брандскугелями на оба борта, пока не взорвался. Следующей за ним «Благодати» разбило руль, и корабль, неловко развернувшись, вывалился из боевой линии. Навстречу «Святому Михаилу» устремился уже горящий английский корабль, сцепился — и они взорвались вместе, не прекращая абордажных схваток на охваченной огнем палубе. Место погибших кораблей занимали другие, на смену русским «линкорам» приходили шведские фрегаты. Баглир, судорожно вцепившись в фальшборт на всю глубину когтей, отчаянно пытался не заорать от ужаса, когда мимо него рухнула бизань-мачта. Куда тут наземным ядрам!

Нижние чины, обрезая оснастку упавшей мачты, чтобы не мешала, проникли на шканцы.

— Что, вашбродь, веселей, чем на суше? — спросил один из матросов Баглира. — Там у вас странно: полполка ляжет, половина назад живая вернется. У нас не так…

Баглир промолчал. А что можно было сказать, когда шведский «Юпитер» таранил втрое больший английский корабль в борт, закинул сеть — и по ней весь экипаж полез в атаку, не обращая внимания на продольные картечные залпы? Когда серьезно поврежденный и хлебнувший воды «Рамиллис», пытаясь переломить ход боя, открыл нижний ряд портов — и ушел под воду за несколько секунд, оставив на поверхности только мачты с ошалевшими марсовыми командами?

— Жаль, брандеры кончились, — орал в контуженные залпами уши Полянский. — Видишь, как скучились? Ох, жаль… Эй, пушкари, зажигалочки остались еще?

— Кугелей уже нету, — отвечали ему, — ядра жарим.

То еще занятие. Огонь на деревянном корабле — штука опасная, недаром под фонарем часовой стоит, а для пальников и кухонных нужд пламя отбирается в горелку с заполненным водой поддоном. А тут надо разводить огонь на палубе деревянного корабля, пусть и подложив железку. Пожар при попадании гарантирован как у врага, так и у себя. Храбрость требуется просто патологическая. Но последнюю сотню лет такой должен был обладать каждый военный моряк! Зато к жареным ядрам иногда не нужен пальник, сами порох воспламеняют. Сквозь пыж. Тогда брызжет щепа от фальшборта, пушка рвет цепи и торопится к другому борту. По дороге случаются люди, и это не только их проблемы — пушку могут запросто выпихнуть за борт.

Позднего заката из-за пожаров просто не заметили. А потом марсовый рассмотрел в дыму вельбот под белым флагом. Полянский велел — не стрелять.

— Кто здесь командующий? — спросил оказавшийся в шлюпке перепачканный золой офицер.

Ему указали Баглира.

— Князь Тембенчинский, — сказал англичанин, — следовало догадаться. Я должен признать поражение. Я прошу вас прекратить огонь и дать нам возможность спасти уцелевших людей.

— С кем имею честь? — осведомился Баглир.

— Флаг-капитан корабля его величества «Ройял Джордж» Джон Кэмпбелл, сэр. Я старший офицер, выживший на флагмане. Полагаю, и на эскадре.

— Вы англичанин? — притворно удивился Баглир. — Я думал, мы сражается с датчанами… Какая ошибка! Мы немедленно окажем вам всю посильную помощь… и никаких разговоров о капитуляции! Все случившееся — трагическая ошибка.

Капитан Кэмпбелл смотрел на него с отвращением. Как смотрел на любого политика.

— А почему вы должны были догадаться, что на эскадре главный — я? — вспомнил вдруг Баглир. — Это совсем неочевидно.

— Я читал ваш меморандум в «Times». Я понимаю ваше удивление, но ведь все секреты продаются. И все тайное становится явным.

Канонада смолкла, и осталось лишь потрескивание огня да его же недовольное шипение, когда прогоревшие до ватерлинии корабли уходили под воду.

— Надо достать эту газету, — сказал Баглир сияющему от одержанной победы Полянскому.

— Зачем?

— Дело в том, что я еще не читал собственного меморандума.

— Вы хотите сказать, Михаил Петрович, что это такая же фальшивка, как завещание Петра Великого? — рассмеялся адмирал. — А что, полюбопытствуем.

На одном из огарков английских кораблей обнаружилась «Times». Газету читали всем штабом эскадры, шведов позвали тоже. Собирались повеселиться, вычитывая фразы по одной, переводя их на русский и шведский и смакуя всласть. А вышло очень серьезное чтение.

«1. Основным направлением развития России в текущее царствование станет всемерное развитие ее промышленности, мануфактурной и торговой».

— Хорошее направление, — сказал шведский адмирал.

Все согласились.

«2. Исходя из настоящего уровня развития европейских стран, основным средством международной торговли в ближайшие триста лет будет являться коммерческий флот».

— Как и триста лет предыдущих, — заметил Полянский. — Пока, князь, вы излагаете очевидное.

«3. Надежность торговых путей определяется степенью контроля над морем на всем их протяжении».

— А мимо Зунда никуда, господа!

— Михайла Петрович так перед боем и сказал!

— Князь, признавайтесь, это выкраденная ваша работа!

— Вот вам и казус белли! Вздрючимте британцев еще разок!