Павел Молитвин - Полуденный мир

Дижоль глухо зарычал, кулаки его сжались. Бемс тихо ахнул.

— Жаль. В планы мои не входило так скоро покидать этот мир. И все же, даже если ты прав, нам ещё есть о чем поговорить. Мне небезразлична судьба моих людей, и я хочу знать, что станет с «Забиякой», — овладев собой, сказал Дижоль глухим, напряженным голосом.

— Судьба корабля зависит от капитана, и я не могу её предсказать. Что касается твоих людей, то у каждого из них свой путь. Пусть подходят ко мне по очереди, если ты действительно желаешь, чтобы я сказал, что ждет каждого из них. Но захотят ли они, да и нужно ли это тебе…

— Не нужно! — прервал Хафа Дижоль. — Ты прав, мне незачем это знать. Те, кто интересуется своим будущим, обратятся к тебе сами. Скажи мне последнее: доберется ли этот северянин до… своей цели? Мгал, положи ему руку на лоб!

Северянин не стремился услышать предсказание — увиденное в Пророческой Сфере не облегчило его жизнь, а скорее усложнило её. Но, не желая спорить с Дижолем, он, пожав плечами, положил ладонь на лоб Хафа.

Слепой некоторое время сидел неподвижно, потом кашлянул и все тем же ломким голосом возвестил:

— Существует закон пути: ты придешь туда, куда ведет выбранная тобой дорога. И ты — придешь. Путь окажется длиннее, чем тебе представляется, но это не важно — ты ведь уже догадываешься, что Дорога дорог не имеет конца?

— Догадываюсь, — подтвердил Мгал, не особенно вдумываясь в слова Одержимого. Несмотря на все славословия, которые рассыпали сагрцы в адрес Хафа, он не ожидал услышать от него ничего вразумительного.

— Благодарю тебя, прорицатель, — задумчиво произнес Дижоль, не сводя глаз с северянина. — Бемс, позаботься, чтобы наши парни при случае дали Одержимому возможность вдоволь поплавать в лучшем пальмовом вине. Сам я, похоже, уже не смогу отблагодарить его за услугу.

— Я прослежу за этим, капитан, — пробормотал Бемс, увлекая Хафа за собой.

— Ты думаешь, этой ночью нам и правда удастся уйти отсюда? — спросил Мгал, провожая Одержимого недоверчивым взглядом.

— Хаф никогда не ошибается. Да я и без него знал, что надолго мы тут не задержимся. Гигаур никудышный рыбак, он пожадничал — лодка его недостаточно велика, чтобы вместить столь богатый улов. Впрочем, теперь это меня не волнует. — Капитан сделал нетерпеливый жест рукой, словно прося не донимать его всякими глупостями. — Раз птица судьбы уже отложила яйцо удачи, я помогу тебе высидеть его, а заодно позабочусь о своих людях. Если я не доживу до рассвета, передай моему помощнику на «Забияке» этот шнурок. Расскажи про сокровищницу Маронды и предсказания Хафа.

Дижоль вложил в руку Мгала кожаный шнурок, на котором было завязано три хитрых, не похожих друг на друга узла, и закрыл глаза, давая понять северянину, что устал от долгой беседы. Ночной мрак затопил улицы и площади Сагры, заглушил звуки, смазал очертания домов. Звезды, мерцавшие в вышине, и редкие масляные фонари, казалось, не рассеивали темноту, а ещё больше сгущали её, точно так же как тяжкая поступь гвардейских патрулей не нарушала, а подчеркивала тишину безлюдных улиц. Едва ли сам Гигаур, подготавливая грандиозную облаву, предполагал, что она так сильно изменит жизнь города и особенно его центральной, островной, части.

Шум здесь обычно не стихал даже ночью — двери веселых домов и таверн были открыты круглосуточно, чтобы у моряков хватило времени спустить деньги до того, как они снова уйдут в море. Темнота давала возможность одним унгирам, закрыв лавки и склады, отпраздновать в теплой • компании окончание делового дня, принесшего им новые барыши, а другим — заключить сделки, которым вреден солнечный свет. После облавы ночная жизнь Сагры замерла. Тяжелые засовы на дверях и глухие ставни на окнах закрывались сразу после захода солнца, заставляя часто посещавших Сагру купцов из других частей побережья недоуменно перешептываться, дивясь тому, как быстро остепенился и поскучнел веселый, безалаберный и гостеприимный прежде город.

Было в этом благонравии и чинности что-то противоестественное, напоминающее речи скопца, восхваляющего целомудрие и побуждавшее наиболее чутких приезжих, несмотря на близившийся сезон штормов, торопливо свернув дела, покидать город. Гигаура и его сподвижников, отделенных от острова протокой с поднятыми секциями мостов, не беспокоили эманации страха и ненависти, наводнившие Сагру; однако их, невзирая на дубленую шкуру и отсутствие привычки задумываться и прислушиваться к своим чувствам, отчетливо ощущали гвардейцы, совершавшие ночные обходы города. Беспокойство их день ото дня росло, ибо все чаще замечали они скользившие между домами тени, слышали предупреждающие пересвисты, ловили недобрые взгляды, брошенные на них из-за неплотно прикрытых ставен.

— Когда я прохожу мимо этих законопаченных подворотен, у меня начинает чесаться спина. Исключительно удобное место для молодца, задумавшего всадить кому-нибудь из нас стрелу под лопатку, — вглядываясь в черную щель между домами, пробормотал один из дюжины гвардейцев, поглубже нахлобучивая на голову шлем, отороченный кольчужной сеткой.

— Последнее время я тоже чувствую себя ходячей мишенью, — поддержал его другой.

— Кому вы нужны, чтобы тратить на вас стрелы? — пренебрежительно усмехнулся командир отряда, разглаживая пушистые седые усы. — Из-за угла принято стрелять в хадасов-военачальников, а не в таких, как мы. Если же кого дурные предчувствия замучили, чем ныть и на других тоску своими страхами нагонять, купил бы лучше надежную ис-фатейскую кольчугу. Или пластинчатый панцирь, сработанный в Шиме, такой как у меня. Очень прибавляет уверенности в себе.

— Доспехи у нас и так неплохие. Да ведь ни один панцирь или кольчуга от ловко пущенной стрелы не спасут, хороший удар боевого топора не выдержат, — возразил гвардеец с иссеченным шрамами лицом. — А город и верно на нарыв стал похож. Копится в нем что-то, зреет. Как прорвется, лопнет, не на кольчугу или панцирь — на быстроту ног надеяться придется. Сам ведь чуешь — сгущаются тучи, так доложил бы кому надо, может, хоть патрули бы усилили, — обратился он к командиру.

— Пойди доложи! — рараздраженно отозвался тот. — Кто меня слушать станет, если, кроме подозрений и предчувствий, мне и сказать нечего? Чем попусту болтать, смотрите-ка по сторонам в оба. Если хоть что-нибудь стоящее заметим, раскопаем, тогда…

Патруль свернул за угол, и тут же из растворившихся ворот мрачного приземистого здания вышел отряд по меньшей мере в две сотни копьеносцев, укрывавшихся, видимо, во внутреннем дворике. На темных одеждах и щитах их не было опознавательных значков, но если бы гвардейцы надумали вернуться, они бы легко догадались, что отряд состоит из людей захваченного во время облавы унгира Ларлиха. И это была далеко не единственная группа воинов, возникшая, словно по волшебству, на пустынных улицах центральной части Сагры. В то же время через пролив, отделявший остров от правого берега, одна за другой переправлялись лодки, битком набитые вооруженными людьми. К таможенному причалу подходили приземистые суденышки со спущенными парусами, принадлежавшие, судя по всему, «гражданам ста островов»,' а на внешнем рейде появились две биремы, сработанные на верфях Нинхуба. Одна из встреченных ими при подходе к Сагре патрульных галер уже пошла ко дну, вторая, полузатонувшая, пылала, подожженная капитаном, который решился на это последнее средство, чтобы предупредить Гигаура о вторжении.