Юрий Никитин - Башня-2

Юлия ощутила, как незнакомец взял ее под локоть. Его пальцы были теплыми и твердыми, словно она оперлась о спинку родного дивана.

Голос прозвучал дружески:

— Я вас проведу вон до того угла… Дальше светло. Насчет милиции, боюсь, он прав.

Хулиганы невольно расступились, Юлия прошла гордо, вскинув носик, не только не выказывая страха, а еще и утопила их в море презрения. Они ворчали за спиной, но незнакомец шел спокойно, от его пальцев по ее локтю разливалось странное успокаивающее тепло.

Сердясь на себя за страх, она сказала с некоторым сарказмом:

— Это и есть современное рыцарство? Напугали бедных хулиганов связями в верхах?

Под уличным фонарем ей можно было дать как восемнадцать лет, так и двадцать восемь, но она ощутила, что он как будто в паспорт посмотрел: ей двадцать один год и три месяца. Сегодня на занятии шейпингом потеряла не меньше двух кэгэ, но недотраченная сила выплескивается у нее даже из ушей, в каждом движении сквозит звериная жажда выжить в этом страшном, неуютном мире, и не всякий за ее вызывающим видом рассмотрит испуганного зайчика с дрожащими лапками.

Он пожал плечами:

— А что бы вы хотели?

— Ну, показали бы им два-три приема из восточных единоборств. Разбросали бы, а я бы в порыве страсти бросилась вам на шею!.. Ладно, простите за глупую болтовню. Я все еще дрожу? Перетрусила так, что… Не обращайте на мой тон внимания!

Не очень-то ты и перетрусила, — было в его глазах. Хотя перетрусить надо было. Народ в этом регионе планеты озверел…

— Да я и не обращаю, — ответил он с оскорбительным равнодушием. — А восточные единоборства — глупость. Их рекламируют те, кто зарабатывает на этом. Боевое самбо куда опаснее. Вот мы и пришли.

Он отпустил ее локоть, отступил на шаг, она вскрикнула:

— Вы что, так и собираетесь уйти?

— Дальше светло, — ответил он, взгляд его стал отстраненным. — Вон такси снуют. Не частники, государственные… Безопасные.

— Нет, — сказала она лихорадочно. — Вы видите, я все еще дрожу? В любом случае вы спасли меня из лап жутких бандитов. У них кавказские рожи, не заметили? Кавказее не бывает. Вы просто обязаны проводить хотя бы до подъезда!

Она не отвела взгляд, чтобы он прочел все, что она хотела сказать. Даже в самое раскрепощенное время не все говорится вслух. По крайней мере, не все женщины говорят. Она все еще не из тех, кто говорит открытым текстом, хотя феминистка до мозга костей и ненавидит всех этих male-pigs.

Вечерами она читала женские романы, издевалась над ними, выбрасывала в мусор, но через пару дней снова покупала это слюнявое чтиво и погружалась в мир, где вот она, красивая и бедненькая, идет себе тихонько, а к ней подходит таинственный незнакомец… Сперва, ессно, пикируются, всякие милые недоразумения, он оказывается наследным герцогом… нет, лучше наследным принцем дальнего султаната… ессно, получившим образование в Оксфорде, но в то же время богатым, воспитанным и с ног до головы экзотичным…

Она судорожно перевела дух. Увы, эти миры существуют только в дамских романах. И только там загадочные незнакомцы, увлекательные приключения, судьбы мира… А здесь, как говорят умудренные идеологи, надо находить романтику в обыденном.

Над крыльцом горел свет, сам подъезд освещен ярко. Юлия сумела наконец рассмотреть незнакомца. Не просто высок — огромен! В дверь придется входить боком, чтобы не поцарапать плечи. Чтобы смотреть ему в лицо, приходится задирать голову, от этого движения ее спина становится ровной, грудь приподнимается, а что особенно приятно, так это то, что полностью исчезают небольшие такие жировые валики с боков…

Показалось, верно, рыжий, чуть ли не красный, а глаза удивительно зеленые, яркие. Лицо худое, резкое, нижняя челюсть выдвинута, скулы высокие, возле губ твердые складки. В прошлом веке, когда был спрос на мужественных мужчин, он считался бы красивым, даже очень красивым. Но сейчас в моде слащавые женоподобные хлюпики, обязательно толстенькие и с животиками, это называется быть самим собой… Правда, слишком бледен. Либо болен, либо… либо все-таки такой же, как и она: внешность циркового борца, а внутри закомплексованный интеллигент, что боится темноты и начальника.

Она вздрогнула, его зеленые глаза тоже взглянули в упор. Она чувствовала себя так, словно он просветил ее насквозь рентгеновскими лучами.

Сбоку стукнуло, это дверцы лифта медленно поползли в стороны. Незнакомец пропустил Юлию вперед. Его слегка качнуло, а когда он ступил следом, ей показалось, что в тесной кабинке совсем нет места.

— Меня зовут Олег, — проговорил он чуть охрипшим голосом.

Ей почудилась в его тоне снисходительность, сразу рассердилась, хотя ноги стали слабыми, захотелось прижаться к его сильному телу, отчего рассердилась еще больше. Сильные женщины, а она не просто сильная, она — железо, не должны выказывать даже слабого проблеска интереса при виде особей этого некогда сильного пола, если верить пыльным классикам.

— Юлия, — ответила она. — Можно без отчества.

Он стоял спиной к пульту, Юлия все смотрела в его необычное лицо, и ее палец только с третьей попытки угодил в нужную кнопку. Лифт дернулся, пошел вперед… и тут же остановился. Она смутно удивилась, даже решила, что промахнулась, но за решеткой в самом деле уже стена ее площадки.

Надо взять себя в руки, — решила со смятением. — Меня ведь называют законченной феминисткой! Что это раскисла…

Коридор, естественно, заставлен всякой дрянью, старыми шкафами, сундуками и ящиками, но одолели благополучно. Юлия сумела совладать с замком, распахнула дверь:

— Прошу. Собаки нет.

— Зря, — сказал он почему-то грустно.

— Да, сейчас время опасное…

— Да нет, вообще без них грустно.

Щелкнул выключатель, оба прищурились от яркого света. Просторная прихожая, через открытую дверь видна другая комната. Юлия видела, как гость мазнул скользящим взглядом по ее квартире, и поняла, что он увидел все, все понял, все узнал по расстановке вещей, мебели.

А она с порога скользнула взглядом по зеркалу, быстрым и всеохватывающим, как вроде бы могут только шпионы, но на самом деле так ежедневно помногу раз проделывают все женщины, когда встречают на улице другую, одетую лучше или с прической поярче. Сейчас она вроде бы и не смотрелась в зеркало, но перед глазами отпечаталась не просто хорошенькая мордашка, а лицо умной и элегантной женщины, которой бы родиться на пару веков раньше, когда рыцари, мушкетеры, дуэли и турниры в ее честь, а она, красивая и надменная, выходит из кареты…

Ее серые строгие глаза под высокими тонкими дугами бровей смотрят строго и оценивающе. Прямой тонкий нос, аристократический, такие же красиво очерченные губы, не слишком толстые и пухлые, как у простолюдинки, а именно строгие и одухотворенные, и только где-то очень глубоко чувственные, что заменено сейчас гадким словом сексуальные, но на такой глубине, куда этим male-pigs не заглянуть.