Джон Норман - Пираты Гора

Тот, не отрываясь, смотрел на камень у меня в руке, как на какое-то чудо.

— У меня еще никогда не было Домашнего Камня, — пробормотал он.

— Но теперь, когда он у нас есть, — допытывался я, — можем ли мы бежать отсюда?

— Нет, — не совсем уверенно ответил офицер. Я снова обвел глазами присутствующих.

— Так есть у нас теперь свой Камень или нет? — спросил я их.

— Я признаю этот камень своим священным Домашним Камнем, — торжественно произнес мальчишка-раб, Фиш.

Никто не засмеялся. Даже то, что первым признал Камень Порт-Кара мальчишка, раб, не вызвало у присутствующих раздражения: говорил он как настоящий убар.

— Я тоже признаю, — решительно кивнув головой, пробубнил Турнок.

— И я! — сказал Клинтус.

— И я! — воскликнул Таб.

— И я! — все, как один, закричали остальные.

И вдруг зал наполнился радостными криками, лязгом оружия и поздравлениями. Сотня мечей одновременно вылетела из ножен и замерла в воздухе, отдавая честь Домашнему Камню Порт-Кара. Я с удивлением заметил слезы, заблестевшие на глазах бывалых моряков, и ликование, какого прежде мне не доводилось видеть на их суровых, сдержанных лицах.

Я отыскал глазами Турнока.

— Освободите всех рабов, — приказал я. — Пусть бегут по всему городу, на пристань, в таверны, на рынки, площади — повсюду! Пусть всем сообщат эту новость! Пусть каждый узнает, что Порт-Кар обрел священный Домашний Камень!

Люди с радостью бросились выполнять мое распоряжение.

— Офицерам, — продолжал я, — вернуться на свои корабли! Выставить их в один ряд у входа в гавань, в четырех пасангах к западу от причалов Севариуса!

— Турноку и Клинтусу, — распорядился я, — остаться в моем имении.

— Нет! — в один голос воскликнули они.

— Оставайтесь в имении! — настойчиво повторил я.

Они тревожно переглянулись.

Я не мог послать их на смерть. У меня не было никакой надежды, что Порт-Кару удастся собрать достаточно кораблей, чтобы отразить нападение объединенной флотилии Тироса и Коса.

Я сжал в кулаке Домашний Камень и зашагал по коридорам, прочь из зала.

Выйдя из здания на широкую площадку, протянувшуюся до внутреннего искусственного озера, соединяющегося с одним из городских каналов, я приказал приготовить себе легкий, быстрый баркас с вырезанным у него на носу тарларионом.

Даже сюда доносились крики людей на улицах, сообщавших друг другу об обретении Порт-Каром своего Домашнего Камня, и виднелись отсветы многочисленных факелов, освещающих город как днем.

— Убар мой, — услышал я за спиной и почувствовал, как мне на плечо легла ладонь Телимы. — Ты нe собирается уходить из города?

— Прислушайся, — сказал л. — Слышишь, чго они кричат, там, на улицах?

— Кричат, что у Порт-Карa появился Домашний Камень, — пробормоталa она. — Но ведь это чушь, у Пора-Кара никогда не было и не будет священного Камня.

— Если люди хотят, чтобы у Порт-Кара был священный Камень, значит, так и будет.

— Беги отсюда, — всхлипнула она, — беги!

Я поцеловал ее и запрыгнул в баркас, уже поданный к берегу.

— К зданию Совета капитанов, — приказал я.

Гребцы налегли на весла. Возвышавшаяся над баркасов вырезанная голова тарлaриона развернулась в сторону канала и преграждающих выход из моего имения ворот.

Я обернулся к Телимe и махнул ей рукой. Она продолжала стоять у выхода из дома, в своем грязном одеянии кухонной рабыни.

Она подняла руку над головой.

Я сел на скамью у кормы баркаса.

На одном из весел я заметил мальчишку-раба, Фиша.

— Это занятие для мужчины, Фиш, а нe для мальчишки.

— А я мужчина, капитан, — ответил он, старательно налегая на весло.

Я увидел, как девушка Вина вышла ьз дома и остановилась рядом с Телимой.

Фиш не обернулся.

Баркас несся по каналам Порт-Кара к зданию Совета капитанов.

Повсюду на улицах виднелось множество факелов, в окнах горел свет.

Над ночным городом стоял гул, среди которого можно было разобрать только два слова — «Домашний Камень».

Известие распространялось среди жителей Порт-Кара, как пламя по сухому хворосту, и, как ласковый огонь, согревало им сердца.

На узких мостках, проложенных вдоль канала, в нерешительности стоял какой-то человек с узелком, надетым на переброшенное через плечо копье.

— Это правда, адмирал? — закричал он, увидев меня. — Правда, что у Порт-Кара есть теперь Камень?

— Если ты хочешь, чтобы это было правдой, — ответил я, — значит, это правда.

Человек проводил изумленным, недоверчивым взглядом проплывающий мимо него баркас.

Когда через некоторое время я оглянулся, то увидел, что этот человек, уже сбросивший со своего копья узелок, шагает за нами. На пути ему попадались другие горожане, с которыми он, размахивая руками, говорил о чем-то, и которые, я видел, разворачивались и шли следом за ним.

Ближе к центру города каналы были запружены лодками, в основном баркасами с вырезанными на носу тарларионами. Все они были доверху завалены вещами и беспорядочно сновали во всех направлениях. Каждый, кто мог, казалось, старался поскорее выбраться из обреченного города.

Я слышал, что сотни владельцев кораблей покрупнее уже оставили город и что пристани забиты людьми, горящими стремлением убраться отсюда подальше и предлагающими за это капитанам кораблей баснословные деньги. Да, ловкому человеку такая ночь может принести целое состояние.

— Плывите за адмиралом! — призывал матрос, стоящий на носу моего баркаса. — Плывите за адмиралом!

В окнах домов мелькали испуганные лица. Люди торопливо шагали по узким проходам вдоль каналов. В свете факелов в черной воде то и дело мелькали сверкающие бусинки глаз переполошившихся уртов, суетящихся нисколько не меньше людей.

— Плывите за адмиралом! — старался перекричать охваченных паникой людей матрос на носу моего баркаса.

Мы сцепились веслами с какой-то подошедшей слишком близко лодкой и долго оттаскивали наши суденышки, принося друг другу взаимные извинения.

Над водой стоял детский плач, нарушаемый испуганными голосами женщин и суровыми окриками мужчин.

Лодочники и пешеходы, те, мимо кого мы проплывали, старались как можно ближе подойти к нам, чтобы самим спросить:

— Это правда, адмирал, что у Порт-Кара есть теперь священный Домашний Камень?

Известие это было столь неожиданно для них, столь невероятно, что им необходимо было лично услышать от меня:

— Если вы хотите, чтобы это было правдой, значит, это правда!

Я видел, как то и дело то один, то другой лодочник разворачивал свой баркас и пристраивался к следующей за ними длинной веренице судов самых различных форм и размеров.

— Куда вы направляетесь? — донесся до меня голос человека, высунувшегося из окна.