Алан Фостер - Флинкс на распутье

Нет, зверь не взревел и не зарычал. Вместо этого он испустил протяжный стон, встал на дыбы и кинулся, вытянув вперед пасть, на своего крылатого обидчика. Для своих размеров зверь оказался довольно прытким, но ему было далеко до юркого карликового дракона. Пип лишь подалась назад, изготавливаясь к новому плевку.

Медлить было нельзя. Главное — отвлечь хищника от Клэрити. Пистолет коротко свистнул, и тонкий луч поразил чудовище в затылок. Оно простонало снова и ринулось на Флинкса. Тот выстрелил еще раз, в открытую пасть. Чудовище содрогнулось и заскулило, рот несколько раз конвульсивно раскрылся и закрылся. Однако зверь продолжал наступать, и Флинкс опять нажал на спуск, не думая о том, что убойная сила оружия тает на глазах. Когда чудовищу оставалось до него несколько метров, оно рухнуло на колени, но все равно продвигалось вперед.

Поражаясь его живучести, Флинкс взял себя в руки, не торопясь прицелился и выстрелил. На этот раз луч перерезал чудищу позвоночник. С жалобным вздохом зверь посучил конечностями и околел. Пасть осталась разинутой. Закрывать глаза убитому не пришлось, потому что их не было.

Придя в себя, Флинкс подобрал трубку и прислушался — что если зверь был не один? В пещере по-прежнему было полно шорохов, но хрипловатого мяуканья не слыхать. Пип в ярости металась над головой поверженного хищника, Поскребыш порхал вокруг. Но уже не было необходимости плеваться ядом.

Клэрити стояла, прислонившись к сталагмиту, за которым пыталась спастись. Переводя дух, она рассматривала огромную мохнатую тушу.

— Все в порядке, — пробормотала она, прежде чем Флинкс взялся ее успокаивать. — Ты уж прости, что я закричала.

— Ничего, с кем не бывает. Я бы тоже закричал, если бы успел.

Она посмотрела ему в глаза:

— Нет, ты бы не закричал. Но все равно, спасибо на добром слове.

— А кстати, кто это?

— Не многолап, это точно. — Она отпустила свой сталагмит и на цыпочках подошла к добыче, как будто опасалась, что зверь не сдох, а только притворился и набирается сил. — У того конечностей в два раза больше. Не исключено, что это какая-то родственная разновидность. Никогда таких не видела. Да и никто не видел.

— Наверное, я его вспугнул, иначе бы он не подпустил меня так близко. А может, не имея глаз, он просто не смог точно определить мое местонахождение.

— Не забывай, что мы болтали несколько часов подряд. Он мог слышать.

— Допустим, но если он крался за нами давно, то почему не напал сзади?

Внезапно Флинкс повернулся к сталагмиту:

— А где твоя трубка?

Клэрити, проглотив комок в горле, повернулась и указала:

— Вон там.

Флинкс посветил — и похолодел. С перепугу Клэрити отбросила лампу, и та разбилась вдребезги, ударившись о поросль сталагмитов. Жидкость вытекала светящимся червяком и исчезала в трещине пола.

— Ладно, не горюй. Еще моя осталась.

Однако свою лампу он Клэрити не предложил.

— Я ужасно струсила и потеряла голову. Извини. Это ужасно глупо…

— Ты права, глупее не придумаешь. Но и я на своем веку совершил немало таких глупостей. Ладно, теперь уже ничего не поделаешь. Может быть, все не так уж и страшно. Скорее всего, обе трубки погасли бы одновременно. Ну, на сколько хватит последней, на столько и хватит. — Флинкс нахмурился: — А где Пип?

Клэрити огляделась:

— И Поскребыша тоже не видать. Они ведь только что здесь были!

— Пип! — громко выкрикнул Флинкс и помахал трубкой.

На потолке блестели коричневатые сталактиты, но нигде не виднелся знакомый узор из розовых и голубых ромбов.

— Да вон же она! — Клэрити махнула в угол, где зависла Пип, глядя на них щелочками глаз.

— Пойдем, — тряхнул головой Флинкс. — Нам нельзя останавливаться.

Но драконша не выполнила команду хозяина, а закружилась на месте и затем унеслась куда-то в темноту. Через минуту она вернулась, однако тотчас исчезла снова.

— Она что-то нашла.

— Надеюсь, не хищника величиной с дом?

— Разве она пыталась бы нас к нему привести?

— Нет, но кто еще мог ее так возбудить?

— Да любая козявка с сильными эмоциями. Но ведь здесь только мы с тобой.

Флинкс задумчиво следил за своей беспокойной питомицей.

— Или я ошибаюсь?

Транкс лежал на боку в неестественной и неудобной для инсектоида позе. К его б-груди на ремнях крепилось какое-то устройство из двух трубок. Подойдя ближе, Флинкс узнал этот прибор — наплечный прожектор. Он не работал. Из сумки на поясном ремне торчали щупы и другие инструменты из дюралесплава. Сама сумка была из желтой кожи, порядком обтрепанная — видно, прослужила немалый срок.

Флинкс подошел вплотную и посветил трубкой. Не заметив яйцекладов, понял, что раненый транкс — мужского пола. Его хитиновый покров имел темно-синий цвет и лишь слегка отливал пурпуром на спинных пластинах. Это означало, что он средних лет и, если не считать травм, обладает хорошим здоровьем. Фасеточные глаза были яркого оранжевого цвета. Усики, похожие на перья, обвисли, закрыв транксу лицо.

Флинкс замер в шаге от лежащего. Любопытство сменилось отвращением:

— Боже! Что за мерзость на него напала!

Транксы передвигались на четырех конечностях — ист-ногах и стопоруках. Правая стопорука этого бедолаги почти целиком скрывалась под пучком блестящих щупалец, росших из влажной массы, которая заполняла углубления и трещины под нависающим выступом стены.

— Осторожно! — Клэрити положила руку на плечо Флинксу.

Флинкс послушно отступил, не отрывая взгляда от раненого транкса. Юноша боялся, что его вырвет.

— Это некромариум, хищная разновидность местного лишайника. Он выбрасывает щупальца. Правда, от них не труднее увернуться, чем от фотоморфа.

— Сомневаюсь, что он бы с тобой согласился, — кивнул на неподвижного транкса ее спутник.

— Он еще жив?

— Взгляни сама. — Флинкс вручил ей трубку. — Но если что, лучше свою голову разбей, чем ее.

— Не волнуйся, я два раза на одни грабли не наступаю.

Опустившись на колени, Флинкс прижал три пальца к верхним грудным пластинам транкса. Экзоскелет у него был прочный, поэтому ощутить пульс оказалось непросто. Вместо ритмичного биения, присущего людям, Флинкс уловил пульсацию тепла, словно его пальцы коснулись невидимого кровеносного сосуда. Кровообращение не нарушено, значит, сердце бьется. Транкс жив.

Что-то легонько дотронулось до тыльной стороны его ладони. Это усик транкса поглаживал его кожу. Инсектоид огромным усилием повернул голову, раскрыл жвала. Флинкс наклонился, пытаясь разобрать невнятное бормотание на низком транксийском. Людям этот диалект давался крайне тяжело, но все же низкий транксийский куда проще высокого. Вообще-то транксы владели земшарским лучше самих людей и превосходно общались на универсальной симворечи. Но этот инсектоид сходил с ума от боли — не удивительно, что он обратился к Флинксу на родном языке.