Владимир Мясоедов - Пламя подлинного чародейства

— А что вообще это была за организация, твой орден? — задал вопрос я. — Кто ее уничтожил? И как ты уцелела?

— Так тебе все и расскажи, — хмыкнула мутантка. — Впрочем, а почему бы и нет? В общем, лет двести назад собралась в одном маленьком городке компания из нескольких волшебников и решила, а будем мы, ребята, держаться кучкой, а то поодиночке жить как-то плохо, и денег на все про все вечно не хватает. Как ни странно, через пару месяцев не разбежались, создали гильдию, потом доросли до ордена. Его глава раздобыл в каких-то руинах, оставшихся еще от Древней Империи, книгу по химерологии и с головой ухнул в эксперименты, решив подняться еще выше. Набрал детей и подростков, всех с согласия родителей, впрочем, провел над ними ритуалы, выживших стал воспитывать, тех, кому не повезло, похоронил с почестями. Хотя было их не сказать чтобы много, всего один из пяти.

— Двадцать процентов трупов — это мало? — удивился я.

— Из оруженосцев до рыцарей, пусть даже безземельных, половина доживает, и это считается нормальным, — пожала плечами женщина. — А воины ордена, в том числе и я, могли без особых проблем двух-трех обладателей захудалого герба и лат просто запинать, а потому мгновенно приобрели славу и репутацию профессиональных и дорогих наемников. Вот только возрастающее могущество Приносящих силу не понравилось второй организации волшебников, проживающих в данной местности. Ищущие знаний имели более древнюю историю, и было их больше раза в полтора, а потому уроды решили стать монополистами, просто уничтожив конкурентов одним махом. Собрались в толпу и без затей напали на выкупленную у разорившегося аристократа крепость, где проживали почти все маги. Результат — взаимное истребление. Среди нападавших, все-таки одержавших победу, выжило десятка полтора, а из моих собратьев уцелели лишь те, кто по какой-то причине дома отсутствовал.

— А ваши знания уцелели? — жадно спросил я. — Ну хоть обрывочные? Может, если бы знал, каким путем изменили твой организм, удалось бы убрать твои прыщи! Я все же жрец морской богини и маг крови! Исцелить могу все или почти все!

— Нет, — покачала головой мутантка. — Верхушка ордена в тот день была в замке в полном составе. Собственно потому-то тогда и состоялась атака. Библиотека сгорела. Рядовые волшебники, которых осталось всего-то двое, к тайнам древних знаний допущены не были. А такие, как я… Да что мы можем сказать о проводившихся над нами ритуалах? Сначала давали горькое и зеленое, от которого память едва ли не напрочь отшибло и ноги на полгода отнялись, а потом противное и синее, после чего два месяца в ознобе колотило.

— Печально, — вздохнул я. — И тебе совсем никто помочь не может?

— Демоны. Вестники. И по нарастающей, — печально вздохнула женщина. — Сил жреца морской богини гарантированно не хватит, один твой коллега надо мной уже неделю бился. Вымотался так, словно в каменоломне работал, а новые чирьи взамен исчезнувших через два дня повылазили. Он, правда, предлагал веру сменить, но я отказалась. Не дело это из-за каких-то болячек душой как товаром распоряжаться.

Мне пришлось промолчать, поскольку данную точку зрения разделить бы при всем желании не получилось. Что поделать, так уж воспитан. Все имеет свою цену. Ну, может, кроме друзей.

Остаток дня прошел в отдыхе от церковного дознания и прочих малоприятных радостей жизни, а наутро к нам заявился хмурый, как грозовая туча, Глай Цекус. С отрядом солдат, несущих в руках какие-то тюки, и семеркой заключенных, облаченных в потрепанное солдатское обмундирование.

— Собирайтесь, — печально вздохнул центурион. — Эти… эти… Короче, у вас новый бой, перейти в число обычных заключенных уже не получится, раз здесь квартируете. Подловили, гады. Вот оставшиеся члены отряда. Все добровольцы, если верить трибуну Линию.

— Ага, как же, — довольно громко пробурчал один из людей за его спиной. — Кто у двери сидел, тот, получается, горит желанием подохнуть.

Насколько помню, трибун в структуре легиона — это командир нескольких центурионов. М-да, кажется, полоса невезения только начинается.

— Цыть! — коротко приказал ему начальник лагеря. — А то вы и в следующий бой пойдете. Поскольку он будет на плацу, то за сегодня их хоть десять штук провести можно.

— Один вопрос, — сказала Сандра, уже успевшая выхватить комплект брони, предназначенный именно ей, из рук легионеров и облачиться в него. К сожалению, доспехи, которые заключенным по идее не полагались, остались в тайнике в лесу. — А где у нас плац? Что-то я его не заметила.

— Пока не знаю, — честно сознался центурион. — Для меня самого внеочередная тренировка, да еще такая, большая новость. Но с командованием не спорят, а потому где скажут, там он и будет.

— Умереть не встать, — буркнул я, борясь с завязками плотной куртки. Эх, ну почему ее не сделали на молнии или хотя бы на пуговицах? Последними, во всяком случае, в этом мире точно никого не удивишь. — Кто хоть противники-то?

— Не встанешь, — уверил меня Глай Цекус. — В лагере, помимо капеллана еще осталось четыре священника. Все вино у меня выжрали, паразиты в сутанах. Всех погибших отпоют хором, и им после этого из могил будет не подняться точно. А с кем вас сведут, и сам не знаю.

Дожидаться грядущего побоища мне было вполне комфортно, вот остальные девять человек мерзли на холодном горном ветру, переминаясь с ноги на ногу. Охранники лагеря, ставшие уже практически родными, были оттеснены в сторону, и на их место вокруг нас встал отряд каких-то мелковозрастных ополченцев. Иного термина для этих горе-вояк подобрать было просто невозможно. Даже новобранцами их называть язык не поворачивался. Мелкие, тощие, недокормленные школьники с подростковыми длинными шеями, на которых доспехи висели, как на пугалах. Половине из них не дал бы и шестнадцати лет. Правда, их было много. Штук сорок. И все нервные, да вдобавок с настоящим и очень острым оружием.

— Цыплята, — еле слышно сказала наставнице на ухо леди Мейр.

— Угу, — кивнула ей мутантка, придавая лицу на редкость плотоядное выражение и ловя взгляд уставившегося на нее салабона. (Паренек, которому и с девочками-то целоваться, возможно, еще не приходилось, затрясся сильнее чем подавившийся кошкой пылесос. Он даже отшатнуться попытался, но помешали стоящие сзади боевые товарищи.) — Если они составят костяк формирующейся великой армии, то треск от ее поражения сшибет с неба звезды. Опытный рубака при удаче уничтожит десяток таких ходячих недоразумений и остановится лишь потому, что ловить их запыхается.

— Если нас еще немного продержат, то я при ходьбе начну звенеть колокольчиками, — зло прошептал пожилой человек с крайне невыразительным и незапоминающимся лицом, растирая длинные и изящные, словно у пианиста, пальцы рук.