Майкл Стэкпол - Конан-варвар

«Только папаша постоянно забывает, что я там тоже была».

Марика помнила собачий лай собак и тяжелый стук копыт, когда всадники преследовали их семью по лесам. Им пришлось оставить вотчину из-за прихоти Маливы. Через изучение томов ахеронских магов ей якобы открылось, что в чащах Офира прячется грот, где бьет Источник Света. Любой искупавшийся в нем способен обрести бессмертие.

К несчастью Малива слишком открыто демонстрировала тягу к запретным знаниям, чем успешно воспользовались враги, скормившие ведьме ложную информацию. Источник Света оказался ловушкой. Марике врезался в память тот день и радостная мать, объявившая о нахождении в манускриптах ключа к источнику. Тем самым, банальная алчность внесла решающий вклад в поимку Маливы. Хорошо еще, что зараза магии Ахерона не успела прицепиться к Халар Зиму или дочери, иначе конец ждал бы их всех.

Схватив в итоге Маливу, враги растянули колдунью на массивном дубовом колесе, никак не меньшем одного из тех, что служили для транспортировки сухопутного судна. Они туго привязали ее руки и ноги к спицам, после чего предали огню. Пламя возросло с неестественной быстротой и свирепостью. В мгновение ока оранжевые языки принялись лизать бледную кожу матери Марики.

Скованная цепью, прижавшаяся к груди отца дочь видела, как ее мать тряхнула горящей копной волос. Девочка отвернулась, ожидая крика, однако вместо него послышался знакомый голос, сильный и свободный от боли. Малива насылала проклятие на своих преследователей.

— Я проклинаю вас. Вы можете сжечь мою плоть, но не мою душу, которая вам не доступна. Муж, возродит меня! Вернет из мертвых, став равным богу!

Когда колесо обвалилось, Халар Зим еще крепче прижал к себе дочь, оросив голову ребенка слезами. Искры еще долго возносились к небу, пока не смешались со звездами. Убийцы Маливы ждали два дня возле тлеющих углей, чтобы потом развеять пепел по ветру. Наконец, отца с дочерью освободили и пустили по миру как скорбный пример платы за чужой грех…

Затянутый в перчатку кулак хлопнул о стальной нагрудник.

— Но все ваши попытки, Фассир, уничтожить нас провалились, — зарычал Халар Зим.

— Монахи не участвовали в сожжении твоей жены. Они невиновны.

— Возможно, их руки не обагрены ее кровью, однако есть и другая кровь. Не так ли? — Халар Зим снова присел. — В то время как вражеская свора травила мою жену, вы вычислили меня. Не знаю, каким образом. По наитию, или на кого-то из вас снизошло озарение — теперь без разницы. Главное вы начали шевелиться еще до казни Маливы.

— Мы выполняли приказ.

— Неужели? Ты собираешься переложить вину на своего предшественника, давно умершего человека? А вам, — Халар Зим обратился к монахиням, — он поведал о своих деяниях? О том, что двадцать лет вышел в свет и похитил ребенка?

— Девочку, которую забрали твои шпионы, хотя ты еще не знал о ее свойствах. Я просто спас младенца от злой участи.

— На самом деле ты сделал гораздо больше. Тобой даже можно восхищаться. Твое невероятное мастерство и хитрость, монах, достойны уважения, — отец Марики покивал, — если бы не гибель многих.

— Это было необходимо.

— С ума сойти, — воитель развел руками. — Я ищу женщину чистой расы, потомка королей-жрецов Ахерона, но не желаю ей смерти. Я нуждаюсь всего в капле ее крови. Маленький пузырек, от которого здоровью не будет никакого ущерба. Пожертвовав частичку себя, она стала бы для меня ближе родной дочери.

Марика вздрогнула при этих словах.

Халар Зим ткнул в старика обвиняющим перстом:

— Поглядите. Он выкрал ребенка у моих людей и принес сюда, лишь бы досадить мне. Но после того… Фассир совершил чудовищное преступление, не подлежащее оправданию. Оставив девочку в монастыре, он направился к ее родным и убил всех до единого — родителей, братьев, сестер, кузенов… Скольких несчастных ты загубил, монах? Сколько душ потребовалось, чтобы заключить мою жену в темнице ада? Дюжина? Две? Ты когда-нибудь подсчитывал? Не можешь вспомнить?

Фассир приподнялся с земли, и Марика почувствовала в нем железную волю.

— Помню каждого, Халар Зим. От грудного младенца до старухи, настолько древней, что собственная жизнь превратилась в обузу.

— Где девчонка? — воитель скрестил руки на груди. — Она ведь в повозке, за которой гонятся мои воины?

Ответа не последовало.

— Конечно там, иначе быть не может. Не ты ли сам послал ее в Гирканию? Не смей изворачиваться. Я умею читать по глазам. Мне знаем о тамошнем монастыре и хотя пока не нашли его точного расположения, но расстояние отсюда до гирканских степей велико, а у меня в достатке опытных разведчиков. Ты проиграл, Фассир. Пусть это известие переполнит тебя горечью.

Старик посмотрел вверх.

— Мое единственное сожаление состоит в том, что я лично не присутствовал при казни твоей ведьмы.

С душераздирающим криком Халар Зим пнул Фассира в живот, после чего схватил согнувшегося пополам настоятеля за волосы и принялся безостановочно бить его головой о каменную плиту. Лишь превратив череп старого монаха в месиво, убийца перевел дух и весь забрызганный кровью сделал несколько шагов к подножию храма.

— Вырежьте всех, — процедил Халар Зим. — И людей и животных. Уничтожьте этот вертеп, чтобы камня на камне не осталось. Предайте огню строения, а трупы засыпьте солью. Они не должны свободно разлагаться. Это место станет предостережением для потомков, каково бросать вызов королю-богу!

Пылевой столб пыли указал киммерийцу верное направление задолго до того, как он услышал топот копыт или скрип колесных осей. Конана вело варварское чутье, помогавшее ранее держать правильный курс через холмы и оставляющее время на изучение ситуации перед решительными действиями. Действительно, вскоре с пригорка открылся замечательный вид на дорогу, петляющую вдоль берега давно пересохшего водоема.

Взмыленные лошади, несущиеся бешеным галопом и подхлестываемые возницей, тащили крытую повозку. Чуть позади, скакало шестеро мужчин, одетых в дырявые, запятнанные балахоны и домотканые штаны. Их преследователи — дюжина воинов в полном вооружении, быстро сокращали дистанцию, периодически обстреливая фургон из луков. Тисненная на черной коже доспехов маска с щупальцами даже под слоем пыли красноречиво свидетельствовала, что перед Конаном враги.

Предводитель этой шайки, отталкивающего вида горбун, не сильно изменился со времени набега на киммерийскую деревню, лишь став, наверное, еще более уродливым. Он подгонял своих людей отборными ругательствами. Когда его воины почти настигли защитников фургона, вожак принял немного вправо с явными намерениями самолично захватить экипаж.