Марина и Сергей Дяченко - Скитальцы

В скорбном молчании мы вернулись в заколоченный Лартов дом.

Дом ждал хозяина; казалось, мы покинули его вчера, и только в прихожей, там, где я обычно подстригал шерсть на ковре, высилась буйная поросль.

Ларт покосился на место, где раньше стояла уродливая вешалка, и бросил мне со вздохом:

— Вино. Обед. Всё прочее.

И, кивком приглашая за собой Орвина, поднялся наверх, в свой кабинет.

Я не знал, за что раньше хвататься. Раскрывая все шторы и окна на своём пути, я ринулся в кухню.

Дом оживал — вздыхали камины, поднимая метель старого, давно остывшего пепла; разными голосами поскрипывали под ногами половицы — по-моему, они неумело пытались воспроизвести любимую Лартом мелодию. Сами собой вспыхивали огарки свечей, хотя на дворе стоял светлый солнечный день. Люстры смотрели мне вслед, выпучив хрустальные подвески.

Огромная кухонная печь разевала заслонку, как птенец разевает жёлтый клюв — требовала дров и растопки. Дрова, лежавшие тут же, пытались оттеснить друг друга и первыми попасть мне в руки. Пока я бегал в погреб, вертлявые щипцы успели ощипать, а печка осмолить специально для этого погибшую курицу.

Работа спорилась; я прикрикнул на таракана, выставившего усы из широкой щели в полу, и поспешил в гостиную — накрывать.

Вышло так, что я первым на него наткнулся.

Он сидел в Лартовом кресле во главе огромного стола и мрачно изучал галерею фамильных портретов. При виде меня он удивился так, будто перед ним встал с блюда жареный поросёнок с листиком хрена в зубах. Я присел.

— Мна, — пробормотал он. — Весьма в манере господина Легиара — заставлять себя ждать.

— Здравствуй, Бальтазарр, — сказали у меня за спиной.

Ларт подошёл и бросил на стол перчатки так, будто происходило нечто совсем привычное и обыденное.

Бальтазарр Эст встал — огромный стол качнулся. Его узкий рот искривился так, что кончики губ грозили сойтись на подбородке.

— Я крайне разочарован, Легиар, — сказал он голосом изголодавшейся змеи. — Край-не разочарован! Разве входила в наше соглашение возможность освобождения Маррана? Разве в другом соглашении мы не оговаривали порядок действий на случай внешней угрозы? Разве за последние три месяца вы не нарушили все мыслимые и немыслимые договорённости?

У меня ноги будто к полу прилипли. Охнул застывший в дверях Орвин.

— Аль, — в устах хозяина это сокращённое имя прозвучало особенно трогательно. — Я не спал много ночей. Я за трое суток покрыл немыслимое расстояние. Я смертельно устал. Ради неба, не будем начинать ВСЁ СНАЧАЛА! — под конец его спокойный голос вдруг сорвался на крик.

Бледный Орвин взял меня за плечо и выволок из комнаты. За нами захлопнулась дверь.

— Это их разговор, — сказал он с деланным хладнокровием. — Давай-ка, что он там говорил — вина, обед…

Из гостиной доносились приглушённые голоса — маги ссорились. Ларт что-то резко каркал, Эст шипел, как залитый водой костёр.

Орвин вытащил из кармана медную монетку, она сама собой крутнулась у него на ладони и, подпрыгнув, зависла в воздухе.

— Жаль Ящерицу, — сказал он вроде бы сам себе.

Голоса вдруг стихли. Монетка со звоном упала на пол.

Дверь распахнулась — на пороге встал Эст. Я отшатнулся, гадая о судьбе Легиара.

— Мда-а, — изрёк Эст как-то неопределённо, и тут, о счастье, за его спиной обнаружился Ларт. Глянул на меня, спросил отрывисто:

— Обед?

— Уже, — ответил я не слишком толково.

— Подавай, — распорядился хозяин и вернулся в гостиную.

Эст стоял неподвижно, буравил Орвина глазами, потом попросил глухо:

— Покажи.

Орвин закусил губу и вытащил из-под рубашки коричневую от ржавчины пластинку с прорезью.

Эст глянул на неё мельком и отвернулся. Длинное, неприятное лицо его вытянулось ещё больше и потемнело.

Обедали в гостиной. Я прислуживал за столом. Орвин ел много и жадно, Ларт мрачно царапал тарелку двузубой вилкой, Эст в основном пил, и я не мог избавиться от навязчивой мысли, что, наливая ему вино, обязательно накапаю на широкий гофрированный воротник.

Все молчали, и только механические часы, обрадованные возвращением хозяина, то и дело принимались играть мелодии и показывать в резных воротцах облупившиеся фигурки людей, животных и птиц.

Наконец Ларт поднял руку, и часы замолчали, не закончив такта.

— Итак, — сказал Легиар, ни к кому конкретно не обращаясь. — Итак, что это было?

Снова зависла пауза.

— Кровь Маррана на салфетке, — сказал Орвин. — Ящерица всё это время следила за ним, кровь давала ей знать, что он жив и здоров.

— И счастлив… — пробормотал Ларт сквозь зубы.

— Не думаю, чтоб он был так уж счастлив, — желчно заметил Эст. — Для всех было бы лучше, если б он стоял там, где мы его поставили.

Ларт угрюмо на него взглянул. Эст с демонстративным равнодушием пожал плечами.

— До сегодняшнего дня Марран был жив, — заметил Орвин. — Означает ли то, что случилось с каплями его крови, означает ли…

— Его смерть? — закончил Ларт, как бы раздумывая.

— Не надейтесь, — криво усмехнулся Эст. — В случае смерти капли сделались бы чёрными, как смола. Просто почернели бы… А судя по тому, что вы рассказываете, там был целый фейерверк…

— Этот фейерверк мне кое-что напоминает, — проронил Ларт.

Мне тоже, подумал я. Нечто недавнее и неприятное. Да! От такого вот огонька сгорел дом одной чванливой купчихи, сгорел, как свечка. А всё оттого, что вдова питала слабость к колдовским книгам, и одна из них вспыхнула сама собой, прямо в руках моего хозяина…

— Значит, Марран жив? — спросил Ларт в пространство.

— Жив ли… — вздохнул Орвин. — Ящерица, то есть Кастелла, считает его мертвецом.

— При чём здесь Кастелла? — поинтересовался Эст раздражённо.

— Она… — начал было Орвин и запнулся. — Она должна бы чувствовать, что он жив, понимаешь? А она не чувствует.

— Точно жив, — отрезал Эст. — Точно жив, но вне нашей досягаемости. Его нет на поверхности земли, а вы хотите, чтобы какая-то баба почувствовала это?

На этот раз тишина длилась даже дольше обычного.

— Завещание Первого Прорицателя, — сказал наконец Эст. — Что там говорится о Привратнике?

Орвин замялся:

— Ну, Аль, это ведь как трактовать… Прямым текстом ничего, но если читать между строк… По-видимому, Привратник станет как бы сосудом для Третьей силы, которой он откроет дверь. Третья сила обретёт его, он же получит возможность повелевать… Господин и раб — это, по сути, одно и то же.

Совсем одно и то же, подумал я, прибирая испачканные соусом тарелки.

— Хорошо, — протянул Эст со зловещим благодушием. — Значит, наш подающий надежды мальчик, исполненный самыми горячими чувствами к своим друзьям и учителям, скоро явится сюда во главе некой чудовищной силы?