Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия

Рамсей закрыл глаза, вспоминая увиденное во сне. Вот так… и так…

Он вытянул руки, расставил пальцы. Только так можно нажать на тайный замок.

За стеной — живое-мёртвое лицо Теклы… угроза чёрного ящика. Рамсей боролся с этим видением. Он не должен был сомневаться, не должен позволить страху помешать, ослабить его юлю.

На первый взгляд камень, который он выбрал, ничем не отличался от остальных, но пальцами он ощутил два ряда углублений. Нажать… Плоть его словно отшатнулась от грубого камня… Нажать…

Вместе со всей силой рук Рамсей напряг волю: ему показалось, что сопротивление камня подкрепляла другая, более тонкая материя. Как будто Очалл и другие воздвигают преграду своей силой воли.

Медленно, как во сне, камни повернулись, внутри показался свет. Рамсей приказал:

— Приготовьтесь!.. — он нажал в последний раз и отскочил в сторону, чтобы не попасть под действие оружия, которым могут защищать этот проход.

Но не последовало ни вспышки пламени, ни снаряда. Немного подождав, юноша осторожно снова подобрался к отверстию, наклонился и заглянул в него.

А там — нет, не пустота из его сна — какая-то дымка, не разбухший жёлтый туман, затянувший дюны Яснаби, но тоже непрозрачная.

Рамсей пробрался в отверстие и погрузился в эту дымку. На глаза он не мог больше полагаться, но у него имелся другой указатель. Какое-то неведомое чувство, то самое, что вело его во сне, говорило, что те, кого он ищет, здесь.

Выбравшись из отверстия, он остановился, подняв руки, чтобы предупредить нападение, медленно поворачивая голову справа налево. И тут же уловил мерцание, менее сильное, чем во сне, но всё-таки, как он догадывался, не менее смертоносное.

За этим мерцанием скрывался враг, считавший себя в безопасности. Что-то в мерцании говорило, что это оружие — одновременно и оборонительное, и наступательное. И Рамсею требовалось преодолеть эту неведомую силу, подавить сопротивление, предупредить нападение.

Он сделал в туман один шаг, другой. Идут ли за ним, он не знал. Все чувства юноши: пять телесных и одно новое, чувство сознания, — были устремлены вперёд, на то, что перед ним.

В тумане возникла какая-то фигура. И ещё Рамсею показалось, что он видит угол обменника. Но он не слышал ни звука. Если враги на самом деле скрывались здесь, они действовали как кошки: сидели неподвижно, ожидая, пока добыча подойдёт на удобное для удара расстояние.

Мерцание — оно играло с его сознанием, ослабляло волю. Существовал только один способ добраться до врага — выманить его из засады на открытое место. Туман клубился… Приблизилась к нему эта фигура или только показалось? Рамсей взглянул на край обменника, сосредоточился на нём, чтобы собраться с силами. И снова посмотрел на переливающуюся изменчивую фигуру, а та устремилась к нему, заглядывала не только в глаза, но в сам мозг, пыталась закутать в свою паутину, парализовать волю.

За этот свет, тянись за этот свет!

Он знал, что нужно сделать, но как достичь этого…

Рамсей отчаянно пытался разглядеть что-то за мерцанием, убрать его, не обращать внимания, как не обращают внимание на стекло окна. Он должен был разорвать это мерцание, но оно не давало ему сосредоточиться, и он видел только его. Во внезапном озарении Рамсей закрыл глаза. Видеть сон — приказал он своему сознанию — ВИДЕТЬ!

Повороты… раскачивания… углубления… Закружилась голова, волной выплеснулся страх. ВИДЕТЬ!

В эту мысль устремил он все свои силы.

За мерцанием — да! Теперь точно показалась фигура, смутно, её едва удавалось отделить от клубящегося тумана. Но она была там!

Потом…

— Умри!

Крик прозвучал не в ушах, но в сознании.

— Смотри — и умри!

Рамсей воспротивился этому удару.

— ВЫХОДИ! — приказал он. — Выходи, лицом ко мне. Я рыцарь… — слова приказа приходили к нему непонятно откуда. — Я вне формы! КО МНЕ!

— Умри! — крик хлыстом алой ярости прорезал сознание.

— Я жив. Выходи… — все остатки воли вложил юноша в этот приказ, всю силу, всю личность и всю жизнь Рамсея.

Мерцание вращалось всё яростней. Но за ним… за ним теперь чётко обрисовалось лицо. Однако вовсе не то, что он ожидал увидеть. И эта неожиданность так поразила юношу, что он едва не допустил смертельную ошибку.

— Умри!

— Я жив! — ответил Рамсей, прежде чем противник смог воспользоваться его оцепенением. — Выходи!

Мерцание завертелось как сверкающее облако, но не могло снова скрыть лицо, как ни старалось. Последовала струя обезумевших огненных частиц, подобная взрыву.

— Не-е-е-е-ет! — крик, воспринятый сознанием, крик не ярости, а страха, страха, сопровождающего судьбу.

— Да! — держался Рамсей. Яростные частицы устремились в него. Он открыл глаза. Вот они, видимые зрению, как и во сне. Бешеный водоворот частиц охватил его. Но он смотрел сквозь него, не отрывая взгляда.

Огонь окружил Рамсея, обжигающий жар охватил его. Но он же не реален, надо только держаться за эту веру. А тот, кто напал…

Рамсей вслух произнёс имя.

Огненные частицы смахнуло, туман разорвался. Впервые он ясно увидел лицо врага. А в руке того…

Рамсей прыгнул мимо обменника, поднял и опустил руку. Ребро ладони с треском ударило по запястью.

Послышался крик боли, и селектор упал на пол. Противник со звериным криком вцепился в горло, его безумное нападение заставило Рамсея отступить, прижаться спиной к обменнику. Он упал на пол, смутив нападающего, услышал крик — предупреждение, хотя слов не разобрал.

Треск игольника заставил его оставаться на месте. В каких-то дюймах от его руки оказался прибор, который оживляет обменник. Кто-то над Рамсеем закричал. Рамсей бросился вправо, сжимая в руке селектор.

Снова раздался треск ружья. Рамсей вскочил на колени. Кто-то наклонился к нему с оружием наготове. У него было время только ударить прибором. Удар заставил нападающего вскрикнуть. Но одновременно удалось отвести и ствол оружия. И выстрел пришёлся в потолок, а не в лицо Рамсею.

Он ударил кулаком в живот, встретил напрягшиеся мышцы, получил ответный удар по скуле, который откинул его назад. Юноша поскользнулся и упал на лежавшее на полу тело.

И тут Очалл сдавленно вскрикнул, прижал руки к груди и опустился на колени, потом, сложившись, упал головой к ногам Рамсея.

— Довольно! — Рамсей лишь наполовину расслышал этот возглас. Голова его кружилась от удара верховного советника.

Вставая, он снова услышал крик. Но на этот раз не мысленный, а полнокровный звук. Повернувшись, он увидел — ясно, потому что туман разошёлся, — увидел прижавшегося к стене Бертала, тот сжимал Теклу, не безжизненную, с пустыми глазами, пленницу, но гневную и яростную, вырывающуюся с такой силой, что принц не мог удерживать её, одновременно нацеливая оружие на Рамсея. В то мгновение как Рамсей посмотрел на него, он оставил эту попытку. И нацелил ствол оружия в лицо девушке.