Джим Батчер - Фурия первого лорда

Глубокая благодарность моему редактору, Энн Совардс, которая умудряется уживаться со мной. Ещё большое спасибо Присцилле, и вне служебного фэндома оказавшей помощь в составлении карты Алеры… Спасибо также многим фанатам на форумах jim-butcher.com, чьи усилия помогли нам создать и уточнить карту.

И, как всегда, спасибо, Шеннон и JJ. [1] распространенное сокращение от Jay-Jay — Джей-Джей, но здесь второе значение — Judges (Судьи), т. е. критикам

Стедгольд располагался в нескольких милях к югу от разоренной пустоши, которая когда-то была Империей Алера, и он был одним из старейших.

Ветрогривов не видели там уже более шести веков. Магических бурь не было и того дольше.

Сотни лет эта земля представляла собой лоскутное одеяло полей, стедгольдов, деревень и дорог, простирающихся на многие мили вокруг.

Дикие фурии были столь малочисленны и слабы, что почти совсем перевелись.

В результате, в маленьком стедгольде не было ни каменных стен вокруг, ни центрального холла из мощного камня для укрытия от сотворенной фуриями непогоды.

Он был просто скоплением маленьких домиков и коттеджей, в которых каждая семья жила своим хозяйством обособленно от других.

Но все это было еще до прихода Ворда.

Инвидия Аквитейн стояла на окраине маленького стедгольда, скрываясь в тени.

«Теней теперь в изобилии», — размышляла она.

Новорожденный вулкан, который стоял, как надгробие Гая Секстуса, последнего Первого Лорда Алеры, продолжал извергать клубы темного дыма и пепла, как в первые дни и недели после сотворения.

Даже сейчас небо было затянуто низкими облаками, которые поливали весенним дождем то порывистыми брызгами, то сумасшедшим потоком. Иногда дождь был желтый или красный, а иногда и зеленый.

Сами облака были тускло освещены, даже ночью, яростным алым светом огненной горы с севера — а со всех остальных направлений, ровным, призрачным зеленым свечением кроуча, воскового нароста, который покрывал землю, деревья, здания и любую другую складку местности, которую Ворд объявил своей.

Тут Ворд обосновался глубже всего. Здесь, в самом сердце того, что некогда было Алерой, они заполонили все.

Кроуч, живое свидетельство Ворда, покрывал все вокруг на сотню миль, задушив все остальные проявления жизни этих земель. Но только не здесь.

Маленький стедгольд зеленел. Его огороды разрослись, несмотря на то, что лето еще не наступило.

Его скромных размеров поле уже обещало прекрасный урожай зерна. Ветер шелестел листвой его огромных старых деревьев. А животные паслись на пастбищах богатых травой.

В темноте — если проигнорировать небо, ужасающе освещенное зеленым мерцанием кроуча, простирающегося до горизонта во всех направлениях, и чужеродный вскрик какого-то ворда — он выглядел, как нормальный, процветающий стедгольд.

Инвидия содрогнулась.

Паразит на её туловище отреагировал на движение неприятной пульсацией. С тех пор, как дюжина его ножек с шипами на концах обвились вокруг нее, их острия вросли на несколько дюймов в её плоть, и это вызвало боль.

Это было ничто по сравнению с мучениями, какие она испытывала, когда он крутил головой, глубоко погружая безглазую морду и отростки жвал в плоть между двумя рёбрами, агрессивно роясь в её внутренностях.

Инвидия ненавидела существо — но лишь благодаря ему она жила сейчас и выжила тогда. Яд на болте балисты, едва не убивший её, распространился по всему её телу.

Вызванное им нагноение усиливалось, пожирая её изнутри, так быстро и убийственно, что даже её собственные возможности целительства с помощью магии фурий воды были исчерпаны.

Она пыталась справиться с ядом в течение многих дней, скрываясь вдали от цивилизации в глубокой уверенности, что её преследуют, почти теряя сознание от бушующей в её теле лихорадки. И когда она осознала всю безысходность этой борьбы, Инвидия легла на лесистый склон в ожидании смерти.

Но вместо смерти к ней пришла королева Ворда. Образ этого существа, смотрящего на нее без капли жалости или сочувствия, преследовал ее в ночных кошмарах.

Инвидия была в отчаянии. Ужасе. Ядовитом и лихорадочном бреду. Ее тело так скрутило от лихорадочной дрожи, что она буквально не чувствовала ни рук, ни ног.

Но она ощущала королеву Ворда, присутствие чужого существа в ее мыслях, просеивающего их одну за другой, пока они спотыкались и кружились в бреду.

Королева предложила сохранить Инвидии жизнь, поддержав ее, в обмен на ее службу. Другого выбора не было — только смерть.

Она игнорировала причиняющие страдания движения паразита, хотя они посылали волну мучений, растекаясь по телу. Однако это были лишь тени недавнего изобилия боли.

И внутренний голос, который шептал из укромного уголка в ее сердце, говорил ей, что она заслужила это.

— Ты постоянно возвращаешься сюда, — проговорила молодая женщина рядом с ней.

Инвидия почувствовала, как от удивления дернулась, почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось, и паразит зашевелился, снова причиняя мучения.

Она закрыла глаза и сфокусировалась на боли, позволяя ей поглотить все свои чувства, пока в ее сознании не осталось и намека на страх.

Нельзя показывать страх королеве Ворда.

Инвидия повернулась лицом к молодой женщине и вежливо склонила голову. Молодая королева выглядела почти как алеранка.

Она выглядела экзотически милой, с орлиным носом и широким ртом. На ней было простое платье из зеленого шелка, изорванное в клочья, оставляющее ее плечи обнаженными и демонстрирующее гладкие мускулы и еще более гладкую кожу.

У нее были длинные, тонкие, белые волосы, ниспадающие изящными волнами до бедер.

Только мелкие детали выдавали ее истинное происхождение. Ее длинные ногти были черно-зелеными когтями, так же, как и броня ее воинов, состоящая из жесткого, словно сталь, вордовского хитина.

Ее кожа была несколько странной, жесткой на вид, и почти казалось, что она отражает далекий свет окружающего их кроуча, подчеркивая бледные зеленые нити вен, проглядывающих сквозь нее.

Ее глаза продолжали пугать Инвидию, даже через несколько месяцев ее нахождения рядом. Они были немного скошены к уголкам, как у маратов на северо-востоке, и были полностью черными.