Гарднер Фокс - Королева демонов

— Да, меч. Брось его сюда!

Остальные шумно поддержали первых хриплыми и жестокими голосами.

С показным равнодушием Кутар пожал плечами.

— Да не больно-то он мне и нужен. Держите!

Он отвел руки назад, будто готовясь бросить меч в руки торжествующих бунтовщиков. Но вместо этого Ледогнь молнией полетел прямо в матроса со шрамом.

Оторвавшись от палубы в мощном прыжке, Кутар последовал за своим заговоренным оружием.

Клинок вошел глубоко в грудь опустившегося на колено матроса. И в тот же миг варвар сбил с ног еще троих, а затем, неожиданно бросившись в сторону, подкатился под ноги еще двоим, пытавшимся достать его своими кинжалами.

Громадные мускулистые руки варвара метнулись вперед, схватили две ноги, дернули их владельцев вбок и повалили на тела других матросов.

Кутар вскочил на ноги. Его мощные кулаки начали стремительно подниматься и опускаться, подобно палицам.

Рыжая Лори, едва почувствовав, что ее никто не держит, вскочила и убежала прочь. Чей-то кинжал чиркнул Кутара, другой рассек ему бедро. Еще несколько секунд, и он будет погребен под навалившимися на него матросами…

И тут рядом с ним неожиданно очутился капитан.

Не тратя силы на крики и проклятия, он деловито молотил бунтовщиков ручкой от брашпиля. С другой стороны появился Фларион, клинок которого метался, подобно атакующей змее. Тут же больше десятка бунтовщиков упали на палубу и больше не шевелились. Другие откатились, зажимая руками раны, с сочащейся между пальцев кровью. Остальные сбились в кучку, рыча и сжимая окровавленные кинжалы.

— Прости их, Кутар, — завопила с юта Рыжая Лори.

— Никогда, — прорычал варвар.

— Капитан, — крикнула ведьма, свешиваясь вперед над поручнями. — Дайте им шлюпку и продовольствие. За двое суток они смогут добраться до побережья Тарии.

— Шлюпку, шлюпку, — загалдели бунтовщики.

— И продовольствие! Сухари с мясом и сыр!

— А может, вам еще и вина из капитанских запасов? — издевательски поинтересовался Гровдон Докк. — И потом, если мы их отпустим, кто останется управлять этим кораблем?

— Наплевать, — крикнул рослый матрос. — Пускай ваши демоны вам и помогают!

Шлепая по дереву босыми ногами, бунтовщики бегом пересекли палубу и схватились за тали и шлюпбалки, на которых висела единственная шлюпка бригантины.

Мгновение спустя та уже закачалась, спускаясь на воду, скрипя блоками и свистя талями. Кутар уставился на моряков, опрокидывающих друг друга, спеша спуститься в шлюпку.

Трое из наиболее дальновидных членов экипажа сбегали на камбуз и вернулись, неся за спиной мешки, набитые мясом, хлебом и несколькими бурдюками с вином. Вместе с припасами, как заметил варвар, убежал и кок.

Матросы взялись за весла, шлюпка отвалила от корабля и поплыла прочь, подымаясь и опускаясь на волнах.

Из глоток теснившихся в шлюпке от носа до закругленной кормы матросов вырвался нестройный торжествующий крик. Гровдон Докк плюнул им вслед.

— Проклятые бунтовщики, — прорычал он и взглянул на громоздящиеся на палубе тела убитых. — Надо похоронить их как подобает, иначе нельзя.

— Мы с Фларионом поможем, — предложил варвар.

Весь остаток дня они шили парусиновые мешки чтобы поместить туда мертвецов.

К закату, когда капитан прочел отрывок из Книги Десяти Богов, Кутар с Фларионом дали телам соскользнуть одному за другим в море и пойти на дно под тяжестью свинцовых грузил. Кибала вышла из каюты и стояла, закутавшись в свой плащ, на трапе юта, задумчиво глядя на морские похороны темными глазами. Рыжей Лори нигде не было видно.

Корабль все еще стоял на якоре над принадлежащими когда-то Афгоркону домом и созданными для него садами.

Здесь царили удивительные неподвижность и спокойствие; они стали особенно заметны, когда взошла луна, заливая серебристым светом ровную как стекло морскую гладь.

— Не нравится мне этот штиль, неправильный он какой-то, — шепнул варвару Гровдон Докк. — Я уже начинаю жалеть, что не сбежал отсюда вместе с остальными. И как нам втроем управлять «Волнорезом», тем более что в этом только я и смыслю? Можешь ты мне это сказать?

— Как-нибудь справимся, — буркнул Кутар.

Сейчас ему было не до размышлений о будущем. День выдался тяжелым: ему пришлось нырять, сражаться с кракеном, в одиночку поднимать сперва ларец а затем и статую, сражаться с бунтовщиками, защищая Рыжую Лори, которой и сам доверял все меньше и меньше. А в завершение провел вечер за шитьем мешков для трупов. Двалка свидетельница, сейчас ему требуется только одно — завалиться на койку и не открывать глаз до самого утра.

— Пойду-ка я лучше прилягу, — заявил он, зевая во весь рот. — Советую тебе сделать то же самое.

— Думаешь, после всего что сегодня случилось, я в состоянии уснуть? Это мой корабль, с его помощью я зарабатываю на жизнь. А он застрял вдалеке от всех морских путей, паруса его не колыхнет ни малейший ветерок. Я уже не говорю о том, что с него сбежала вся команда. Пожалуй, правы были матросы, говоря, что рыжая навлекла на нас проклятье.

— Сам подумай, если бы она и правда была такой опасной чародейкой, разве матросы смогли бы схватить ее? Да она бы их испепелила одним взглядом!

— Да кто их разберет, этих ведьм, — задумчиво произнес Гровдон Докк. — Их образ мыслей неведом честным морякам вроде меня.

Кумбериец двинулся по палубе к трапу. Проходя мимо двери каюты Кибалы и Флариона, он услыхал, как те спорят. Словно муж с женой, подумал он.

Ему вдруг захотелось крикнуть молодому наемнику бросить девушку на койку, взять ее и весь разговор.

Похоже, эта девушка понимает только такие доводы.

Войдя в каюту, которую делил с Рыжей Лори, Кутар увидел, что та сгорбилась перед идолом, расстелив на коленях несколько пергаментных свитков и хмурилась, пытаясь разобрать написанное на них. Губы ее время от времени шевелились; должно быть чтение оказалось нелегким даже для такой сильной чародейки.

— Ты бы лучше отдохнула, — проворчал он, вылезая из кольчужной рубашки.

Видя, что Лори не обращает на него внимания, он прошел по истертому ковру и поглядел через ее плечо.

— Ты загораживаешь мне свет, Кутар. Ложись спать.

— Что, не сильна в грамоте? — насмешливо спросил варвар. — А еще чародейка!

Женщина подняла на него взгляд, в котором не было ни капли обиды.

— Эти пергаменты прочесть не так-то легко даже более сведущим чем я. Языку, на котором они написаны, ни много ни мало — пятьдесят тысяч лет. Поэтому он отличается от того, на котором говорят и пишут сейчас.

— Я думал вы, колдуньи, знаете все эти древние языки.

— Не такие древние, как этот. Но я уже начинаю немного понимать его. Скоро дело должно пойти гораздо быстрее.