Майкл Муркок - Вечный Герой (сборник)

Воздух стал прохладнее, и я поплотнее запахнул плащ. Но холод все равно пробирал меня до самых костей.

Может, я и бессмертный. Феникс, обреченный вечно возрождаться. Бродяга на путях Вечности.

Но если мне суждено здесь умереть, то умирать я буду, вероятно, целую вечность. Если я Феникс, то Феникс, попавший в ловушку на этом Обсидиановом острове, словно мошка, навек закованная в янтарь.

При этой мысли меня покинули последние остатки мужества. Я смотрел теперь в будущее с полным отчаянием и без какой-либо надежды.

Битва с морским оленем настолько вымотала меня, что через некоторое время я уснул, прислонив голову к скале и вытянув ноги на плоском выступе.

Когда я пробудился, ко мне уже вернулась часть былого мужества, хотя я по-прежнему не видел выхода из того положения, в котором очутился.

Вонь из пещеры стала сильнее: туша оленя, видимо, уже начала разлагаться. И еще мне досаждали какие-то странные и неприятные звуки, словно что-то скользкое билось у берега. Заглянув за выступ скалы, я увидел каких-то змееподобных существ, которые сотнями ползли в пещеру. Видимо, это были местные морские падальщики. Их черные тела и производили этот звук, когда они сотнями ползли в пещеру, к туше морского оленя.

Если даже я и питал надежду продержаться здесь за счет мяса оленя, то теперь на это можно было больше не рассчитывать. У меня было только одно желание: чтобы эти мерзкие твари поскорее покончили с тушей и убрались восвояси. В пещере оставалось несколько гарпунов. И как только эти твари уберутся, я сразу должен завладеть ими. Они мне еще пригодятся — для защиты от любого зверя или чудовища, что обитают в здешних водах. В мелких прибрежных водах могла водиться и рыба, хотя в этом я сильно сомневался.

Мне вдруг пришло в голову, что епископ Белпиг мог специально затеять эту охоту, чтобы избавиться от меня. Хотя бы потому, что ему досаждали мои вопросы.

Если так, то, отправившись вслед за его воинами в логово морского оленя, я сыграл ему на руку.

От нечего делать я прогулялся по острову. Это не заняло много времени. Мое первое впечатление от острова было совершенно правильным — здесь ничего не росло. И питьевой воды тоже не было. В Ровернарке получали питьевую воду изо льда, но здесь не было и льда, один обсидиан.

Гнусные черные падальщики все ползли и ползли в пещеру, из которой теперь доносились отвратительные звуки их пиршества.

В тучах на мгновение образовался просвет, и сквозь него на черные волны моря упали слабые лучи умирающего солнца.

Я вернулся на свой выступ. Делать мне было нечего, пока падальщики не покончат с тушей оленя.

Надежда когда-нибудь найти Эрмизад почти покинула меня, маловероятно, что мне удастся вернуться в Ровернарк. А если я умру, то, скорее всего, вновь возникну в еще более гнусном воплощении, чем мое нынешнее. Я, может, и не вспомню тогда об Эрмизад, как сейчас не могу вспомнить, почему Черный Меч играет столь важную роль в моей Судьбе.

Перед моим внутренним взором встало милое лицо Эрмизад. Я припомнил, как красива страна элдренов, которой я принес мир, правда, ценой настоящего геноцида.

Я вновь задремал, и вскоре меня вновь посетили знакомые видения и голоса. Желая отогнать их, я открыл глаза и тупо уставился в пространство. Но видения не исчезали — и все это происходило на фоне мрачных туч и мрачного моря, а те слова, казалось, слышались вокруг меня отовсюду.

— Оставьте меня! — взмолился я. — Дайте мне умереть спокойно!

Отвратительные звуки пиршества падальщиков теперь смешивались с шепотом гнусных голосов у меня в ушах.

— Оставьте меня!

Я чувствовал себя, как ребенок, напуганный чудищами, которых он сам вообразил в темноте. И голос мой звучал, как бессильная мольба ребенка:

— Пожалуйста, оставьте меня в покое!

И тут я услышал смех. Это был утробный издевательский смех, а исходил он откуда-то сверху. Я поднял голову.

И опять мне показалось, что мой сон, мой ночной кошмар воплотился в действительность. Я видел смеющегося совершенно ясно. Он спускался по склону прямо ко мне.

Это был кривоногий карлик с длинной бородой. Лицо его, впрочем, выглядело совсем юным, а глаза искрились от веселья.

— Приветствую тебя, — сказал карлик.

— Привет, — ответил я. — А теперь исчезни, прошу тебя!

— Но я явился сюда, чтобы развлечь тебя!

— Ты всего лишь плод моего воображения.

— Ты меня обижаешь! Кроме того, у тебя, должно быть, совершенно больное воображение, если оно создало такого урода, как я. Меня зовут Джермис-Кривуля. Ты разве не помнишь меня?

— С какой стати я должен тебя помнить?

— Так мы же с тобой не раз встречались. Подобно тебе, я не существую во Времени так, как то понимает большинство людей, как и ты сам когда-то. Если мне не изменяет память, конечно. В прошлом я оказывал тебе некоторые услуги.

— Не смейся надо мной, призрак!

— Мой дорогой Герой, я вовсе не призрак. По крайней мере, не совсем. Я, конечно, по большей части живу в мирах теней, в мирах, где мало реальности. Шутка, которую со мной сыграли Боги. Это они превратили меня в кривого урода.

— Боги?

— Или те, кто считает себя Богами. — Джермис подмигнул. — Хотя они такие же рабы судьбы, как и мы. Боги, Высшая власть, Высшие Существа — их по-разному называют. А мы, я полагаю, полубоги, орудия в руках Богов.

— У меня нет ни времени, ни желания пускаться в подобные мистические рассуждения.

— Мой милый Герой, теперь у тебя есть время для всего. Ты проголодался?

— Сам прекрасно знаешь, что да.

Карлик полез рукой за пазуху и извлек оттуда полкаравая хлеба. Протянул его мне. Хлеб, кажется, был настоящим. Я съел его весь и наконец почувствовал благодатную сытость в желудке.

— Благодарю тебя, — сказал я. — Если уж я схожу с ума, то это, кажется, самый лучший способ…

Джермис уселся на уступе рядом со мной, прислонив копье, которое все время держал в руке, к скале. Потом улыбнулся мне:

— Ты уверен, что мое лицо тебе не знакомо?

— Я никогда тебя раньше не встречал.

— Странно. Вероятно, наши нынешние временные воплощения находятся в разных фазах, и ты еще не встретил меня, хотя я-то уже с тобой встречался.

— Вполне возможно.

На поясе у Джермиса висел небольшой бурдюк с вином. Он снял его, глотнул оттуда и передал бурдюк мне.

Вино было отличное. Я тоже сделал несколько глотков.

— Как я вижу, свой меч ты с собой не захватил, — заметил он.

Я внимательно посмотрел ему в лицо. Нет, никакой иронии, никакой насмешки заметно не было.