Джеффри Лорд - Ричард Блейд, герой

На него уже обратили внимание. Стукнула дверца в кормовой надстройке, и Грудастая, со свитой из дюжины мускулистых женщин, направилась к Блейду. Её спутницы держали в руках плети и увесистые дубинки — видимо, эта команда следила за порядком на празднестве, что было весьма нелишним, если учитывать количество и крепость поглощенной хадрами спотыкаловки. Блейд, опершись на свою колотушку, с высокомерным презрением взирал на подходившую группу. Он уже несколько протрезвел и был готов уложить всех четырехруких китобоев в радиусе ста миль от этого места.

— Эй! — Грудастая уставилась на труп Храпуна — Кровь? Ты что с ним сделал, хрылятник?

— Разбил череп — той же дубинкой, которой он попробовал приласкать меня — холодно произнес Блейд.

— Да он же мертв! — Грудастая подняла на возмутителя спокойствия бешеный взгляд — Ты, акулья требуха! Ты не стоишь половины пальца на его руке!

— Ошибаешься, Хозяйка. Моя цена выше, много выше! — на губах Блейда играла небрежная усмешка. — И скоро ты в этом убедишься!

Вокруг начала собираться толпа. Трезвых — кроме Грудастой с её стражей — почти не было, а сотня хадров в различных стадиях опьянения не пугала Блейда. Большая часть этой компании едва держалась на ногах, а самый лучший из гарпунеров не смог бы попасть в самого крупного кита с расстояния пяти ярдов. Оставалось неясным, была ли охрана на корабле мужчин, но он не слишком беспокоился на сей счет. Колотушка была страшным оружием, и в рукопашной схватке он мог уложить не один десяток хадров, что трезвых, что пьяных.

Грудастая вытянула переднюю руку в сторону грот-мачты и показала на нижний рей.

— Ты будешь болтаться вон там, хрыло! И очень скоро!

— Сомневаюсь, милая леди.

Блейд шагнул вперед, оттолкнув двух охранниц с такой силой, что они покатились по палубе Коротким ударом в челюсть он сшиб с ног Грудастую и серией стремительных выпадов, нанесенных рукоятью колотушки, послал в нокдаун остальных стражей. Затем он поднял свой молот Тора и, предваряя вакханалию разрушения, с грохотом опустил его на борт ближайшей шлюпки.

Блейд сидел на полу узкой и тесной каморки, вытянув ноги и привалившись спиной к стене. Стена — борт корабля — чуть заметно покачивалась, подталкивая его под лопатки. На предплечье разведчика розовела свежая царапина, на темени вздулась большая шишка — след вчерашнего удара, нанесенного Храпуном Все остальное было цело и невредимо. Во время ночной схватки в него не метали гарпуны и не кололи ножами; после того, как он разбил колотушкой несколько лодок, уложив попутно дюжины три хадров, с судна Зеленого Кита прибыла команда с сетью. Её накинули на взбунтовавшегося Носача и повлекли добычу в карцер — надежную камеру с прочной дверью. Располагалась она в трюме рядом с нужниками.

Несмотря на всю безысходность ситуации — ему грозила кара за убийство, отягощенное порчей корабельною общества и нанесением побоев, — Блейд был доволен. Душа его снова обрела цельность, удар Храпуна, который вышиб из его головы все лишнее, он рассматривал теперь как божественною ласку руки Провидения. Жаль, конечно, что ему вчера попалась та фляжка… он мог бы просто отдубасить боцмана, но не доводить дело до смертоубийства.

Вздохнув, он покаянно пробормотал: «Non est culpa vini, sed culpa bibentis», и сам для себя перевел на английский: «Виновато не вино, виноват пьющий» Затем Блейд ухмыльнулся. Что-то, однако, задержалось в мозгах — и, по странному совпадению, это была латынь. С латыни началось когда-то его знакомство с прекрасным полом. Мод Синглер, первая его женщина, преподавала в Кембридже латинскую поэзию. Знакомство их началось в прохладной, обшитой темным дубом аудитории, а закончилось в постели. На миг Мод возникла перед его мысленным взором — стройная, рыжеволосая, с молочно-белой кожей и сапфировыми глазами. Боже, как давно это было! Лучше не вспоминать! Сейчас ей уже… Нет, он не хотел думать, что Мод скоро разменяет пятый десяток, он представлял её только такой, какой она была в том далеком пятьдесят третьем, когда юный темноволосый студент впервые перешагнул порог её класса.

За дверью кто-то зашебуршился, потом внизу открылась узкая щель и в нее просунули миску с кашей и кружку клана. Блейд поел, напился. Видно, его не собирались морить голодом.

Он был намерен либо вновь погрузиться в приятные воспоминания, либо вздремнуть, ибо обдумывать план дальнейших действий представлялось еще преждевременным — он, собственно, не знал, что ему инкриминируют. Возможно, вздернут на рее, как обещала Грудастая, возможно, наградят — если Храпун перебежал дорожку кому-то из начальства. Впрочем, второе предположение казалось Блейду весьма зыбким. Он смежил веки и уже уронил голову на грудь, когда в дверь грохнули кулаком.

— Эй, хрыльник, ты живой?

Это был голос Башки, боцмана команды гарпунеров, который отличался черепом огромных размеров, крепкими кулаками и редкостной рассудительностью.

Блейд отозвался.

— Рыжий хочет на тебя позиркать, — сообщил Башка. — Сам пойдешь, или приволочь сеть?

Блейд ценил, что с ним обошлись по-человечески — даже не связали; посему он сообщил боцману, что доберется до Хозяина на своих двоих и не будет оказывать сопротивления. Боцман хмыкнул, но дверь отворил. За ним стояли наготове восемь матросов с сетью и гарпунами, и среди них — Крепыш. Увидев приятеля, он смущенно отвел глаза.

Задумчиво подергав бородку, изрядно отросшую за последний месяц, разведчик вышел из своего узилища. Среди охранников был Крепыш, а это значило, что пока никто не обнаружил владельца вчерашней фляги — если еще нашли и саму флягу! Это казалось ему весьма сомнительным. Ну, раз Крепыш здесь, стоит попытаться получить хоть какую-нибудь информацию.

Приятель его, похоже, тоже хотел перемолвиться словом-другим. Башка с двумя матросами прошел вперед, шестеро пристроились за Блейдом, и первым из них — Крепыш. Взбираясь по крутому трапу, разведчик чуть приотстал, и тут же Крепыш очутился рядом.

— Что это на тебя нашло, Носач? — спросил он не слишком громко, но и не таясь — видимо, разговаривать с пленником никто не запрещал. — Ясно дело, Храпун — то еще дерьмо был, но пара добрых тумаков…

Блейд ткнул матроса пальцем под ребро, заставив замолчать, и спросил:

— А ты сам ничего не вспоминаешь?

— Откуда! Я был в полной отключке, еть тебя в печенку! А что?

— Как затащил меня на лоханку Грудастой, помнишь?

Крепыш задумчиво наморщил лоб и произнес:

— Пожалуй…

— А куда потом послал?

— Не-а… Вроде как мы доперлись до всей честной компании… Ну, я сел… сел, значит, у лодки… И все! Порази меня Зеленый Кит, ничего не помню!