Саймон Грин - Стражи Хейвена

— Ты полагаешь, — удивленно проговорила Изабель, — что он внезапно раскаялся и решил выйти из игры?

— Может быть, — вздохнул Хок, — думаю, нам надо заглянуть в Главную Палату, посмотреть, какие дела творятся там. У меня очень скверные предчувствия на этот счет.

Они со всех ног бросились дальше по коридору. На пути им все чаще встречались неподвижные тела. Подбегая к Главной Палате, Стражи уже не опасались, что их кто-то услышит. Трупы наемников усеяли пол, и им приходилось выбирать место, куда поставить ногу. Дверь в зал была распахнута настежь, и казалось, оттуда вязким потоком разливается по Дворцу мертвая тишина. Проникнув в Палату, Хок и Изабель замерли, пораженные открывшимся зрелищем. Мертвецы распластались на ковре, заложники вперемежку с наемниками, переплетя руки в последнем предсмертном объятии. Ни один шорох не оскорблял мрачное безмолвие зала. Хок осмотрел несколько тел, никто не подавал признаков жизни, не было и следов, по которым Хок мог бы догадаться о причине их гибели. Среди трупов им не удалось найти Мэдигана и его людей. Неожиданно Хок почувствовал легкое прикосновение к плечу и, обернувшись, увидел Изабель, молча указывающую в дальний угол комнаты. Там лежали оба Короля, бессильно свешиваясь через подлокотники тронов.

— Теперь будет война, — деревянным голосом произнесла Изабель. — Мы проиграли, Хок. Мы сделали все, что могли — и все впустую. Зачем они так поступили? Зачем убили всех?

— Не знаю, — проронил Хок. — Ясно одно: дело принимает совершенно непонятный оборот. Мэдиган никогда не интересовался деньгами, которые он потребовал за освобождение заложников. Очевидно, у него имелись свои тайные планы, заложники были лишь ширмой, чтобы мы не догадались о его истинных намерениях.

— Но зачем же была убивать всех? — снова спросила Изабель, — ведь они погубили даже своих. Это бессмысленно!

— Мэдиган ничего не делает зря, он не дурак и не сумасшедший. Просто…

«Хок! Фишер! — голос Шторма взорвался у них в голове, словно удар грома, — слушайте меня! Немедленно бегите в подвал! Там что-то происходит. Нечто ужасное».

— Хуже не будет, — ответил Хок, — нам хватает собственных проблем. Короли и заложники мертвы.

«Забудьте о них! Там внизу Жрец приступает к совершению древнего забытого ритуала. Теперь я понял, зачем он понадобился Мэдигану: Жрец не только чародей, но и шаман».

Изабель взглянула на Хока:

— Что такое шаман?

— Особый род колдунов. Кажется они возятся с заклинаниями духов, общением с животными, с умершими и так далее. Шторм, да объясни ты толком, что именно происходит в подвале? Это часть задуманного Мэдиганом плана?

«Да. Он собирается открыть дверь в Неведомое».

— Что?

«Бегите же, черт вас возьми! Скорее в подвал, пока не поздно. Там на небесных полях, начинается буря, и звери воют, воют…»

Внизу в подвале Жрец, стоя на коленях, вычерчивал мелом на полу голубую пентаграмму. Глен и Элеонора Тодд с интересом следили за ним, в то время как Мэдиган, стоя несколько в отдалении, изучал сырые стены подземелья. Горн нервно расхаживал взад вперед у лестницы, нетерпеливо хмурясь. Он не очень-то доверял Жрецу с его заклинаниями. Мэдиган несколько раз объяснял Горну свой план, но наемник так и не смог уяснить его до конца. Вообще он с подозрением относился к магии. Плохо, что они зависят от маловразумительного колдовского бормотания, которое якобы способно разрушить Хейвен, но еще хуже то, что они зависят от Жреца, этого прожорливого детоубийцы с бегающими глазками. Шаману можно верить, лишь пока он находится на расстоянии, равном длине меча.

В Главной Палате все было по-другому. Тогда их всех переполняла радость, уверенность в своих силах и в правильности плана Даниеля. Но здесь, в мрачном подвале, освещенном лишь тусклой лампой, душу террориста разъедала ржавчина сомнений. Горн не любил подземелий, а эта дыра ему особенно не нравилась. Наемник изо всех сил гнал подальше подобные мысли, но они возвращались, как бумеранг. Надо приободриться! Все идет великолепно! Так сказал Даниель, а уж он то понимает, что делает. Горн верил Мэдигану. Иного ему не оставалось, ведь иначе вся жизнь Горна не имела бы ни малейшего смысла.

Горн отвернулся от колдуна и неторопливо побрел вверх по ступенькам. Там, где непроницаемая темнота наседала на тусклый свет лампы, что-то пошевелилось, он был в этом уверен. Черт!

Здесь нет ни одной живой души, кроме них. Проклятые нервы расходились. Ведь Жрец умертвил всех во Дворце, начиная с Королей и кончая крысами в кухонном погребе. На миг в его голове мелькнула леденящая мысль: а вдруг мертвецы, переполнившие Дворец, поднялись и медленно идут на негнущихся ногах к подвалу, чтобы отомстить своим убийцам. Горн потряс головой. Басни, дурацкие сказки! На своем веку ему довелось отправить к праотцам не один десяток людей, и никто из них не приставал к нему после этого. Чтоб оживить труп, нужна сильная магия, а кроме Жреца, колдунов во Дворце нет. Горн глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Еще немного, и ритуал начнется, а там уж никакая сила не остановит вырвавшихся на свободу исчадий ада. Тогда-то свершится его долгожданная месть Аутремеру. Горн злобно взглянул на Жреца, который, скрипя суставами, поднимался на ноги.

— Все готово? — быстро спросил Горн, — Сейчас начнется?

— Почти, — ответил Мэдиган, ласково улыбнувшись, — Горн, сколько ты служишь мне?

Наемник от неожиданности изумленно моргнул.

— Шесть лет. А что?

— Ты всегда исполнял мои приказы, никогда не допускал промахов. Ты принес клятву — все во имя Дела, помнишь?

— Конечно помню, — Горн недоуменно пожал плечами. Ему все меньше и меньше нравились эти вопросы. — От меня требуется еще что-то? Говори.

— Да, друг мой. Я хочу, чтобы ты умер. Прямо здесь и сейчас. Ритуал требует человеческой жертвы.

Горн побледнел, отступил назад, а потом в глазах его загорелся недобрый огонь. Губы сжались в узкую полоску.

— Подожди-ка минутку…

— Все во имя Дела, вспомни!

— Так это совсем другое. Я пошел с тобой, чтоб отомстить за семью; а как я отомщу, если отброшу копыта? Для жертвы вполне сойдет наша девчоночка Глен, он еще учился самостоятельно вытирать нос, когда я сражался за тебя, Даниель!

Мэдиган молча продолжал смотреть на Горна. Наемник попятился назад, переведя глаза на Элеонору Тодд. Она со спокойным презрением выдержала его умоляющий взгляд. Глен казался смущенным. Совершенно по-волчьи оскалившись, Горн резким движением выхватил меч.

— Почему я, Мэдиган? Ведь я служил тебе как собака. Вместе мы прошли через войны, кровь, гонения. Я был готов умереть за тебя.

— Так умри за меня сейчас! — повелительно произнес Мэдиган. — Поверь мне, твоя смерть в этот миг важнее всего для нашего Дела.