Александр Мазин - Потрясатель Тверди

При виде сверкающих струй Санти ужасно захотелось пить, и он облизнул пересохшие губы. Он чувствовал лицом маленькие брызги, приносимые воздухом. Юноша поглядел на стражников: они возвышались над ним, неподвижные, как колонны, поддерживающие надворотную арку. Еще трое — пожилой мужчина в сером переднике и две девушки в цветастых юбках — терпеливо ждали, пока высокий воин налюбуется плачевным обликом Санти. Наконец он кивнул, повернулся и, упруго ступая большими ногами в мягких черных сапогах, удалился.

Только после этого слуга и девушка взялись за Санти. Они стащили с него вонючую одежду, почти на руках отнесли в бассейн и опустили в прохладную воду. Санти пил ее, пока не почувствовал: сейчас она польется обратно. Тогда он закрыл глаза и отдался рукам девушек.

Девушки вымыли Санти до идеальной чистоты, умастили благовониями, высушили полотенцами волосы и красиво расчесали. Санти блаженствовал. Если бы не голод, он чувствовал бы себя превосходно.

— Я хочу есть! — обратился он к слуге в переднике. Тот поглядел на солдат. Лица воинов остались непроницаемыми. Тогда слуга мигнул одной из девушек. Она убежала и вернулась с двумя длинными кривыми ананами. Ничего вкуснее Санти сроду не ел. Слуга что-то сказал девушке на незнакомом Санти языке. Девушка отмахнулась и покраснела. Вторая служанка фыркнула и взбила рукой длинные черные волосы.

— Что ты сказал? — спросил юноша. Но слуга не обратил на это внимания.

— Время! — вдруг произнес один из воинов.

— Закончили! — ответил слуга, на этот раз — на конгайском, и подал Санти кожаные сандалии с задником и петлей для большого пальца. Таких в Ангмаре не носили. Девушка-служанка застегнула ремешки и отошла. Санти ожидал, что ему дадут какую-нибудь одежду, но солдат взял его за плечо и повел внутрь.

Они миновали несколько длинных галерей, потом второй стражник распахнул высокую дверь, и Санти оказался в зале, значительно превосходящем размерами весь дом Тилона.

Первым, кого увидел юноша, был светлобородый. Но сейчас он был одет, как подобает воину. Кираса из полированного металла, кольчужный кильт с бахромой до колен, золоченый шлем с забралом, поднятым на лоб, и зеленым пышным плюмажем. Рядом с закованным в доспехи воином голый Санти выглядел своеобразно. Кроме них в зале было не менее десятка стражников, дюжина слуг и важный пузатый господин в красно-белом балахоне. Господин этот сделал знак, и где-то за пределами зала пять раз ударили в барабан.

Двустворчатые двери распахнулись, и восемь рабов внесли носилки, на которых стоял сверкающий золотом и каменьями трон под высоким балдахином. Больше Санти ничего не успел разглядеть — тяжелая рука в кожаной перчатке легла на его чисто вымытый затылок и пригнула его голову к груди.

— Исполнено, антассио сонанга, — раздался слева от Санти голос светлобородого. Красивый голос: мощный, густой, как звук боевой трубы.

— Посмотри на меня! — произнесла сонанга. После баса воина, ее собственный голос можно было сравнить разве что с детской свистулькой.

Санти схватили за волосы, и голова его вздернулась так резко, что заныла шея.

Зато он увидел: на высоком троне, поставив обутые в золотые сандалии ноги на черную атласную подушку, восседала маленькая бледнокожая женщина. Сетка из золотых нитей охватывала ее головку. Белые редкие волосы падали из-под нее на скрепленную пряжками накидку из пурпурного цвета парчи. Накидка тяжелыми волнами ниспадала вниз, от ее тонкой шеи до самого подножия трона. Лиф с просторными, закрывающими кисти рукавами был щедро расшит серебром и жемчугом. Маленькое зеркальце из полированного золота сверкало чуть ниже края лифа. Ноги Властительницы были укрыты чем-то вроде синего с красными узорами пледа, из-под которого выглядывали маленькие ступни.

Сказать, что женщина была некрасива, значило ей польстить. Мелкие, остренькие черты лица, бледная до голубизны кожа, брезгливо опущенные бескровные губы. Но самыми неприятными были глаза: тускло-голубые, мутные, с какими-то рыжими точками, застывшие, как у мертвой ящерицы.

— Подойди, — произнесла антассио сонанга, почти не разжав губ.

Санти медлил. Откровенно говоря, ему было просто страшно.

Сильный толчок швырнул его через семь минов — к трону.

— Я сказала тебе, ниххан? — уронила женщина. В зале стало абсолютно тихо. Будто все разом перестали дышать. Санти почувствовал вокруг страх. Страх, намного превышающий его собственный потому, что все остальные знали, чего они боятся.

Санти поднял голову, посмотрел на сонангу и с облегчением убедился: слова относятся не к нему, а к толкнувшему Санти воину. Владычица оперлась руками на подлокотники трона и медленно поднялась. Санти, все еще распростертый на полу, открыл рот от удивления.

Юбка антассио сонанги состояла из нескольких слоев шелкового газа с вплетенными в него золотыми нитями. Она доходила до щиколоток. Когда Владычица выпрямилась, Санти показалось, что нижняя часть тела сонанги — от черной кромки лифа, та, что окутана была почти не различимым прозрачным шелком, — приставлена к верхней, принадлежит другому телу. В Ангмаре нет запретов на отсутствие или наличие одежды. Санти совершенно не стеснялся собственной наготы. Но в одеянии сонанги было что-то, заставившее юношу опустить взгляд. Но он снова поднял глаза, когда услышал шаги. Сонанга спускалась по ступеням. Золотые нити пришли в движение. Казалось, воздух вокруг ее бедер пронизан искрами. Это было по-своему красиво. Но вызвало у Санти неприятное ощущение, словно бы при нем совершалось кощунство. Впрочем, словами чувство свое он не смог бы выразить.

Цок! Цок! Цок! — выбивали по мозаичному полу острые каблучки сандалий. В наполненной страхом тишине звук их был оглушительно громким.

Цок! Цок! — отражалось от стен и сводов высокого зала.

Владычица подошла к лежащему юноше и остановилась. Санти больше не смотрел на нее — он смотрел в пол. Ему было жутко. Антассио сонанга наклонилась. Край парчовой накидки лег на его голову. Пальцы коснулись предплечья юноши, сжали его. С силой, неожиданной у такой хрупкой женщины, она потянула вверх, и рука Санти инстинктивно напряглась.

— Встань! — Владычица произнесла это слово мягко. Настолько мягко, насколько позволял ее пронзительный голос. И Санти понял, что она всего лишь хочет помочь ему подняться.

Будто ветер прошелестел по залу. Это из уст бывших в нем людей одновременно вырвался воздух. Отныне никто из них не смел не то что ударить — грубо прикоснуться к юноше. Но Санти этого еще не знал. Он поспешно поднялся. Благодаря высоким каблукам глаза сонанги оказались почти на одном уровне с его глазами. Санти заглянул в них, и они уже не показались ему такими отталкивающими.