Дмитрий Михайлов - Избавитель

Василий проводил их взглядом и тут же запнулся об кого-то другого.

— Извините, — машинально извинился он и повернул голову — под столиком у самых его ног, лаская и раздевая друг друга, лежала парочка. Они не замечали никого, и им было ровным счётом наплевать, запинаются об них и извиняются ли после этого. Им даже не нужны были бараки, они были подлинно свободными и раскрепощенными.

Музыкальная композиция закончилась, и наступила короткая тишина, разбавленная монотонным гулом толпы. Это был шанс обратиться к кому-нибудь, не надрывая связок.

— … выпил я там аще немерено, — эмоционально говорило рассказчик одной компании, сидевшей кружком за ближайшим столиком. Чтобы придать ещё больше красок своим словам, оно размахивало руками и глубоко придыхало. — И во я аще начала блевать-блевать, блевать-блевать. Потом махнули в Пироговскую бухальню, я там аще опять выпил — опять там блевала…

Приятели слушали внимательно и поддерживали рассказчика смешками, одно из них — с зелёными волосами, скатанными в длинные колючки и уложенные как венец у Статуи Свободы — настолько было захвачено повествованием, что забыло о выпивке и, как заворожённое, держало стакан у губ, сложенных в улыбку Джоконды.

Словно подгоняя Василия, зазвучал голос ди-джея:

— Это всё а-а-атлично, дэхи, но вот у нас новая песня от Ве-е-еликого Кропена — «Жёлтый катетер любви»!

Дружное восклицание посетителей встретило эту новость, и сотни рук взмыли в воздух, приветствуя новое произведение и знакомое имя.

— Прошу прощения, — обратился Василий к компании и, о чудо, привлёк их внимание: рассказчик прекратило перечислять питейные заведения, в которых успело побывать в тот вечер и обратило свою улыбку к священнику.

— Вы бы не могли мне помочь? — спросил Василий, силясь перекричать начавшийся проигрыш.

— А? — подставило ухо один из гермафродитов и сморщило лицо.

— У меня сломалась машина недалеко отсюда. Вы не знаете, где можно найти помощь?

— У меня ты её точно не найдёшь, — мгновенно ответило рассказчик, едва Василий произнёс последнее слово. Компания негромко рассмеялась.

— Я понимаю, но мне бы вызвать какую-нибудь… Спасательную бригаду.

— Вызывай, — остроумно ответило рассказчик и, покачивая головой, посмотрело на своих приятелей, дескать, глядите, как я его — друзья снова засмеялись.

— Но как?

— Как-нибудь, — мгновенно ответило гермафродит. С его лица не сходила улыбка — оно получало искреннее удовольствие, дразня священника, и продолжало бы этот блиц-диалог, но Василий грустно поблагодарил и повернулся к ним спиной.

— Сходи, переоденься, — громко крикнуло кто-то сзади и засмеялось.

Василий сделал несколько шагов и чуть не был сбит каким-то странным человеком. Какое-то видение в очках-повязках гнало его, сломя голову. Пробежав мимо, человек неожиданно остановилось, размахивая руками, словно шизофреник, затем снова сорвалось и убежало, крича и расталкивая окружающих.

По воздуху тем временем чем-то вязким разносилась немного заунывная музыка, заставляя танцующих размашисто колебаться и вертеться, словно они попали в водоворот, а томный голос пел им:

Больше всего сейчас Василию хотелось убраться отсюда, но уйти без помощи он не мог. Нельзя сказать, что увиденное потрясло его или шокировало — нет, но даже двух с половиной веков адской жизни оказалось недостаточно, чтобы он освободился от своей зашоренности и узости взглядов на человеческую свободу. Наверное, то же самое испытывали бы и наши предки середины XVIII века, доведись им отказаться рядом с нами. Не будем их всех за это винить, ведь, если признаться, мы и сами частенько склонны смотреть на всё через призму стереотипов, которые нам вдалбливали с детства.

За соседним столиком в полном одиночестве сидело подобие девушки с бритой головой. Волосы у неё были только на макушке. Из неё вертикально торчала маленькая косичка. Подобие неподвижно сидело на высоком одноногом стуле со спинкой, плавно облегавшей его тело сзади, и высасывало коктейль через соломинку. Глаза были скрыты за очками, но даже так лицо его выглядело опустошенным до отупения.

— Извините, что отвлекаю Вас, но у меня недалеко сломалась машина…

Гермафродит перестало пить и уставилось через повязку на Василия. Василий замолчал, соображая, чем он мог его обидеть.

Заиграл припев:

Пауза затянулась, и священник решился продолжить:

— Не могли бы Вы мне подсказать…

Гермафродит резко схватило его за бородку и дернуло за неё:

— Хе, — скептически сказало гермафродит и отвернулось, вернувшись к коктейлю.

— У меня друг там остался… — настойчиво продолжал гость из Преисподней.

Подобие девушки сморщилось и замахало руками: мол, уходи.

— На улице холодно, я боюсь, как бы…

— Не-не-не, туда.

Василий посмотрел, куда махало это существо.

— Куда?

— Туда! Не ко мне. Не парь.

Василий с растерянным видом двинулся в указанном направлении. Тут же к «подобию» подскочило другой гермафродит и начало что-то энергично выяснять. Судя по тому, что оно тыкало в Василия пальцем, ему очень не понравилось, что тот разговаривал с «подобием». В ответ гермафродит с косичкой разразилось криком и со всей мочи запустило в лоб обидчика стаканом. Мгновенно завязалась драка, сопровождавшаяся визгами, ударами наотмашь, выдергиванием волос и хохотом окружающих. К драке подключились еще несколько человек, и вместе они легко повалили и отпинали подобие девушки. Даже один из того кружка, к которому Василий обратился прежде, не удержалось, чтобы не подбежать и не нанести пару ударов.

Драка закончилась так же стремительно, как и началась, не все даже успели обратить внимание на шум, и полминуты спустя они расспрашивали друг друга, не скрывая досады, что пропустили такое зрелище.

Нападавшие мгновенно растворились в толпе, а «подобие» осталось лежать на полу, беспомощно размахивая руками, и лицо его выражало ненависть. Оно пыталось подняться, но вместо этого опрокидывало все стулья вокруг, чем вызывало всеобщий смех. Кто-то подскочил, пнул его ещё раз и снова убежал — очередная порция веселья. Василий хотел было помочь ему подняться, но получил от «подобия» удар по ноге и порцию брани — и опять вокруг вспышка хохота.

Толпа расступилась, и на авансцену выехал небольшой черный робот-кентавр на четырех колесах и с огромным вымпелом на всю грудь.

— Городская охранная служба, номер 24, бригада 6, — нудно прожужжал робот. — Фиксирую нападение на гражданина. Кто совершил преступление?