Александр Мазин - Фаргал. Трон императора

— Хватит! — отрезал законник. — Меня не интересует, что подумал твой дурак! Больше никто не пострадал?

— Нет. Преступника подбили сонной стрелой, сзади, пока он ел! — ответил старшина.

— Где это произошло?

— Что? Где мы его взяли? В «Желтом поросенке»! Он обедал!

— Нет! Где произошло убийство?

— В «Желтом поросенке»! Он украл…

— Где?! Он убил стражника и продолжал есть?

— Точно так, справедливый! Убил и продолжал есть! Причем еду он украл!

— Странно, — пробормотал законник. — Он что, ненормальный?

— Не думаю, справедливый!

— Впрочем, это не важно, совершенно не важно!

Он помолчал, соображая…

— Именем Фаргала, справедливого, единственного и великолепного! Объявляется!

За воровство — отрубить преступнику кисть правой руки! За убийство служителя закона — повесить!

Светловолосый юноша равнодушно глядел поверх головы судьи. Казалось, ему совершенно безразлично, что с ним сейчас произойдет.

«Точно, безумец!» — решил законник.

— Эй, бездельники! — зарычал старшина на замешкавшихся стражников.

Те подхватили убийцу, втащили на помост. Один из них ножом перерезал веревки. Трое других поволокли приговоренного к колоде.

Палач, приземистый широкоплечий, в длинной рубахе, поднял меч, покрутил над головой, развлекая народ.

Тень, отбрасываемая на площадь громадой храма Ашшура, придвинулась к самому помосту.

«Через часок придется перебраться поближе к воротам», — подумал законник.

С другой стороны площади раздался слитный цокот сотен лошадиных подков.

Головы зевак мгновенно повернулись на звук.

Палач положил меч на колоду и тоже уставился на дальний конец площади. Он стоял на возвышении, а потому видел все куда лучше, чем столпившиеся у помоста.

Царь!

— Царь! Царь Фаргал! — загудела толпа.

Вот зрелище получше, чем какое-то повешение!

Грохот подков нарастал.

Первыми, вслед за парой трубачей в зеленых одеждах, ехала царская стража, копейщики в доспехах цвета свежей крови. Алые.

Гордые. Грозные. Лучшие воины Карнагрии.

За ними — высокая, изукрашенная самоцветами, горящая золотом императорская колесница. Шесть белых коней влекли ее. Царь Фаргал!

Царь предпочел бы ехать верхом. Но рана едва затянулась, и лекарь не советовал садиться в седло еще дня три.

Потому на календарное богослужение в храм Ашшура он ехал в императорской колеснице. Как, кстати, и требовала традиция.

Рядом с царем стоял — правая рука, советник, друг — Люг Смертный Бой из соктов.

За колесницей павлиньим хвостом — блестящая свита, аристократы. А за свитой — снова всадники в алой броне.

Толпа подалась назад, раздвинулась, избегая копыт и шипов на латах коней.

Осужденный, которого все еще крепко держали трое стражников, повернул голову.

Холодные глаза царя — цвет зимнего моря — встретились с серыми глазами осужденного.

— О великий Ашшур! — пробормотал мужчина с золотым браслетом, тот, что рассердил законника.

Ястребиный профиль юноши был — точь-в-точь — профиль Владыки Карнагрии.

Царь что-то сказал.

Раздвинув конем толпу, один из приближенных подъехал к законнику.

— В чем вина этого человека? — крикнул он с высоты седла.

— Воровство, убийство стражника! — просипел оробевший законник. — Царю угодно смягчить приговор?

Придворный молча повернул коня, вернулся к колеснице.

Голова в золотом, увенчанном короной шлеме едва заметно качнулась.

Придворный вновь подъехал к законнику.

Толпа ждала, затаив дыхание.

— Пусть свершится правосудие! — торжественно произнес всадник. — Так сказал Царь!

— Помилуй ты его — они орали бы так же! — заметил вождь соктов, повысив голос, чтобы перекрыть приветственные вопли народа. — А в мальчишке что-то есть!

— Справедливость! — сурово произнес царь и тронул плечо возничего.

Колесница двинулась.

Но ни стражники, ни палач не приступили к делу, пока спины последних латников не скрылись за башней Городского Совета.

А тем временем человек с золотым браслетом на руке коснулся плеча законника.

— Справедливый! — негромко произнес он. — Нельзя ли немного повременить с этим? — Он указал на помост.

— Царь сказал: да свершится справедливость! — напыщенно отозвался законник.

— В отсутствие царя справедливость здесь — ты, — вкрадчиво заметил человек с браслетом. — Я — помощник Управителя Царского Гладиаторского Двора!

В глазах законника блеснуло понимание.

— Что ж, — важно сказал он. — Закон позволяет передавать преступников на Гладиаторский Двор! По воле царя! Сказано же: осужденный может быть отдан на галеры или использован иначе, чтоб смерть его послужила Карнагрии!

— Остается один вопрос… — законник многозначительно взглянул на помощника Управителя. — Можешь ли ты, мой господин, выступать от имени царя?

— Не думаю, что это — вопрос, — отозвался его собеседник, коснувшись своего браслета, а потом, как бы невзначай, положив на колено законника золотую монету. — Но поторопись, справедливый! Если ему отрубят кисть — придется повесить беднягу! Калека мне ни к чему!

Замечание поспело вовремя: рука осужденного уже была прижата к почерневшей, иссеченной ударами колоде.

— Стой! Остановить! — закричал законник.

Палач опустил меч, удивленно оглянулся.

Стражники отпустили приговоренного, и он выпрямился. Лицо по-прежнему не выражало страха.

— Приведите его сюда! — приказал законник.

А когда это было сделано:

— Объявляю преступника царским рабом!

Толпа разочарованно вздохнула.

— Клеймить сейчас? — законник повернулся к помощнику Управителя.

— Да, сделай это! — кивнул тот.

— Палач! Царское клеймо!

Палач сходил к помосту и вернулся с молотком, склянкой и дощечкой шириной с ладонь, с одной стороны дощечки густо торчали иглы.

Палач приложил иглы к плечу осужденного, ударил молотком. Брызнула кровь. На худом лице юноши не дрогнул ни один мускул.

Тряпкой палач смахнул кровь, потом обмакнул лоскут в черную жидкость в склянке и прижал к окровавленному плечу.

Лицо приговоренного осталось неподвижным, но зрачки расширились и на узком высоком лбу выступило несколько капель пота.

Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за парнишку целый золотой!

Палач одел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ передал человеку с браслетом.

— Дать тебе стражников, господин? — спросил законник.

— Управлюсь! — сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.

Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое массивнее нового царского раба. И вооружен изрядных размеров мечом.