Дмитрий Дворкин - Страж ворот смерти

С каждым разом, по мере того как истощался мозг Блейда, боль во время перемещений становилась все сильнее, а галлюцинации все ужаснее. Разведчик сжал зубы так, что побелели щеки, и перешагнул порог. Лейтон с опаской покосился в его сторону.

— Что-нибудь не так, Ричард?

— Все в порядке, — процедил Блейд, — где мазь?

Пока он раздевался и натирал тело кремом, предохраняющим тело от электрических ожогов, ученый ходил взад-вперед по комнате, бросая время от времени на него быстрые взгляды. Он как будто не решался задать какой-то деликатный вопрос. Наконец Блейду это надоело.

— Ваша светлость, — заговорил он, продолжая втирать темную густую мазь в кожу в тех местах, куда предстояло затем прикрепить электроды, — я думаю, что вы можете не беспокоиться. Мне понятна ситуация, и я сделаю все возможное, чтобы вернуть кристалл. В противном случае я останусь там навсегда и, боюсь, не в качестве почетного гостя. Как вы понимаете, это не входит в мои планы.

Он поднял голову и быстро взглянул на Лейтона. Тот выжидающе молчал. Блейд чуть заметно усмехнулся.

— Если мне представится такая возможность, я попытаюсь найти и захватить с собой тот драгоценный предмет, о котором успел сообщить Джон.

Лейтон облегченно засмеялся. Если те каркающие звуки, которые он издавал, находясь в хорошем настроении, можно было назвать смехом.

— Я рад, Ричард, что вы сами сказали об этом. Мне было очень неловко упоминать о такой, чисто меркантильной стороне дела. Но вы должны меня понять. Средства, отпускаемые на проект, очень ограничены, и любая…

— Я понимаю, ваша светлость, — довольно резко прервал его Блейд, — и, если вы не хотите услышать, что я думаю обо всем этом, давайте закончим разговор. Да, кстати! Джон — это настоящее имя моего предшественника? Вы ведь понимаете, я спрашиваю отнюдь не из пустого любопытства.

Лейтон удрученно развел руками.

— Поверьте, Ричард, мы сами этого не знаем. Кандидатура Джона была предложена премьер-министром. Он сообщил только, что этот офицер работал в каком-то суперсекретном подразделении армейской разведки. Вы ведь знаете, это не наше ведомство. Потом, у нас было маловато времени — заканчивался благоприятный для перехода период. Все, что я могу вам сообщить: он примерно ваш ровесник и отменно подготовлен физически. Нам, правда, показалось, что его психологическое состояние не идеально — заметны следы перенесенного стресса, — но отклонения были минимальны, да и выбора, признаться, не оставалось.

— Армейской разведки? Уж не из службы ли Батлера вы его взяли? — поинтересовался Блейд. Он вспомнил тяжелый, изучающий взгляд полковника, его пристальный интерес к его, Блейда, прошлому. Странное и нехорошее предчувствие сразу же прочно угнездилось в одном из потаенных уголков его сознания.

Лейтон уже занялся приготовлением проводов в кабине и то ли не обратил внимания на последний вопрос разведчика, то ли сделал вид, что не услышал его.

Блейд, тряхнув головой, отогнал от себя упрямо лезшие в голову посторонние мысли. Как бы там ни было — сейчас он отправится в путь. Если этот путь должен стать последним, значит, так тому и быть. Рано или поздно умереть придется все равно.

Он вошел в стеклянную кабину и опустился в знакомое кресло. Каждый раз он не мог отделаться от мысли, что садится на электрический стул. Ученый ловко, привычными движениями, приклеивал к его коже электроды и постепенно все плотнее опутывал коконом из разноцветных проводов.

Интересно, как выглядит этот кокон, когда бабочка вылетает?

Лейтон закончил работу и отступил к пульту управления компьютером, на панели которого переливались огоньки. Все внимание Блейда было приковано к одной красной клавише, над которой повисла рука ученого. Рубильник палача.

К горлу подкатила тошнота. Чего он ждет!

— Удачи, Ричард! — очень серьезно сказал Лейтон и нажал на клавишу.

Невидимое плотное поле приковало Блейда к креслу, вдавило его в спинку, как при взлете реактивного самолета.

Сквозь заполняющий его сознание туман он услышал удаляющийся голос ученого.

— Судьба мира и науки зависит от вас, от вас, от вас…

Голос исчез. Его сменил нарастающий свист; он усиливался, пока не перешел в душераздирающий визг, заполнивший все пространство вокруг извивающегося в кресле человека.

Визг невыносимой болью рвал на части голову. Не было уже вокруг ни комнаты, ни стеклянных стен — только тьма, пронзаемая ослепительными вспышками молний.

Неведомая страшная сила стиснула ослабевшего человека, смяла, вырвала из кокона проводов и помчала в пустоту. Беспомощное тело стремительно неслось в пространстве, сжимаемое исполинскими ладонями. Из тьмы на него глядели мрачные глаза — две бездонные пропасти, на дне которых мерцал огонь. Во тьме вздыбились и опали два огромных крыла, еще чернее, чем ночь вокруг. Пламя в бездонных зрачках на мгновение вспыхнуло ярче, безжалостная длань с кривыми когтями одним движением сорвала голову с туловища и отшвырнула в темноту.

Блеснувшая молния рассекла череп и вспенила беззащитный мозг. Он закипел и мельчайшими брызгами выплеснулся в пустоту.

И ночь поглотила его.

Сначала был мрак.

В кромешной темноте забрезжило легкое, чуть заметное сияние. Оно медленно разгоралось, становилось ярче, интенсивнее: сверкнула вспышка, будто взорвалась шаровая молния, и появился звук.

Нота переливалась, становилась громче, стихала, но не пересекалась ни на мгновение. Усложнялась партитура; на первый, монотонный, накладывались другие — прерывистые и плавные, высокие и низкие звуки. И, наконец, зазвучала мощная, многоголосая симфония. Вернулся слух.

За ним появились обрывки мыслей. Свиваясь в клубки, путаясь, выстраиваясь в цепочки, они ткали тонкое полотно сознания.

Человек изучал себя. Он вспомнил свое имя, и это оказалось главным. Дальше стало легче — каждое воспоминание, зацепив, вытаскивало из пустоты следующее. Память возвращалась постепенно, шаг за шагом.

Внезапно появилось ощущение собственного тела. И первым осознанным чувством стала боль. Нестерпимо жгло ноги ниже колен. Это окончательно привело человека в себя.

Ричард Блейд открыл глаза и сел. Боль, как оказалось, была вызвана холодом — его ноги по колено покоились в ледяной воде широкого и быстрого ручья.

«Интересно, — подумал Блейд, энергично растирая онемевшие ступни и икры, — почему ни разу я не оказался в реке или озере? Что это, чистое везение, или компьютер следит и за этим? Ладно, так или иначе, перемещение, кажется, закончилось благополучно». Он не превратился в младенца, как это случилось однажды, не оброс шерстью, не… Кстати о шерсти, ну-ка, ну-ка… Блейд внимательно осмотрел свое тело и, не найдя никаких изменений, склонился над ручьем. Быстрое течение и завихрения вокруг камней ломали отражение, но, насколько он сумел заметить, с лицом было все в порядке. С этим ясно.