Александр Сапегин - Питомец

Тир — город-государство, которое вольно раскинуло кварталы, парки и многочисленные мануфактуры на острове, расположенном в двадцати пяти милях от западного морского побережья Дитара. Славен Тир своими банками и банковскими кланами, которые опутали половину стран паутиной кредитов, даже Империя не осталась в стороне, частенько пополняя казну с помощью займов. Вот только с ней банкиры предпочитают лишний раз не заигрывать понапрасну. Император имел возможность стереть славный город с лица земли, его армии и генералам это раз плюнуть, поэтому с правителем предпочитали вести дела честно. В этом случае сила и власть денег уравновешивают друг друга, чего невозможно сказать о Дитаре и почившем монархе, загнавшем страну в долговую яму. Слишком много банкиры вложили в то, чтобы яма оказалась как можно глубже, а края — отвесней, слишком многие кланы без оглядки на законы и приличия инвестировались в земли, которые уже считали своими, чтобы просто так оставить не принесшие прибыли вложения. Трудно отдавать свое, даже если оно фактически чужое.

Вынужденные напоказ демонстрировать нейтральную позицию и дистанцироваться от Тройса с Динаем, банкиры вложились в наем псов войны. Отряды различных мастей всеми правдами и неправдами пробирались в Дитар, становясь под знамена герцога Тройса. Противоборствующие группировки с оружием в руках занимали и удерживали узловые точки на горных перевалах, дорогах и побережье. В спешном порядке ремонтировались и усиливались крепостные сооружения и старинные замки. Против Тройса выступила коалиция, возглавляемая бароном Лера, у которого к зарвавшимся банковским бонзам накопилось немало претензий различного характера, и сейчас в стране наблюдалась ситуация перетекания спора о владении и наследовании из словесной баталии в физическо-оружейную плоскость и сражения в поле.

Да-а-а, новости нерадостные. Барон, поставивший на старшего наследника, повторил знаменитый полет фанеры над Парижем. Его акции резко упали в глазах конкурентов, обихаживающих других претендентов. Шея принца Боруха не вынесла тяжести короны. Так, да не так — Сажу Лера никогда не складывает яйца в одну корзину. Политик, ставящий на одну лошадь, никогда не выбьется в лидеры и не осуществит задуманное.

Со смертью принца Боруха само существование рода Лера находилось под вопросом, но не будем забывать, с кем помолвлена дочь барона. В свете последних событий никому не нужный, пусть и признанный отцом бастард неожиданно приобрел огромный политический вес. Юный маркиз успел снискать славу умного и расчетливого молодого человека. Он был прекрасно образован, физически развит и не жаловался на здоровье. К тому же парень проповедовал умеренные взгляды и не одобрял прихвостней с Тира, что сразу оборачивалось в громадные плюсы в глазах многих дворян и военных. Сам того не желая, привыкший держаться в тени молодой человек превратился в реального претендента на престол.

Загнанный в угол барон Лера решил пойти с козырей. Он и поддерживающие его люди выписали парня в столицу. Для этих целей было разработано несколько операций прикрытия и отвлечения внимания, но где-то все равно «протекало». На предварительном этапе барон потерял нескольких сторонников, между делом отправив на небеса гораздо больше чужих прихвостней. Время раздумий прошло, и с врагами он расправлялся жестоко и без колебаний. Если раньше на кону стояла корона, то теперь ставкой был Дитар. Не больше и не меньше. Сажу слыл патриотом не только на словах. Миллионы в закромах делали его и маркиза независимыми как от Тира, так и от императора, а поддержка гильдий купцов и гвардии добавляла привлекательности.

Опасаясь за жизнь дочери и будущего зятя, Лера нашел пару двойников и разделил силы. В Дитар следовало несколько процессий с маркизами и баронессами. Сама Лилина играла роль служанки в одном из отрядов под прикрытием гвардии. Рассказывая мне об этом, Лилина украдкой бросила взгляд назад, туда, где придерживала поводья и вполголоса ругалась Ириста. Виконтесса искренне считала Лилину крестьянкой, которой посчастливилось попасть в свиту будущей королевы. Девочка не пыталась разубедить дворянку. Зачем? Она неплохо справлялась со своей ролью и собирается прикрываться выбранным образом и дальше. Неизвестно, как дальше все обернется. Что ее ожидает в столице?

Шагая чуть впереди жеребца Лилины, я размышлял о том, когда она успела стать такой рассудительной. Все ее выкладки основывались на предположениях и косвенных свидетельствах, так как папа и будущий муж не шибко делились информацией с кем бы то ни было. Сведения она собирала буквально по крупицам, вычленяя нужное из нечаянно оброненных слов и разговоров гвардейцев и доверенных лиц отца. В школе благородных девиц воспитанниц в первую очередь учили думать головой. Музицирование, танцы, вышивка, пение и этикет — это хорошо, но не главное. Сила женщин — в слабости, да вот незадача — любая слабость или то, что за нее выдается, должно иметь подкрепление и запасные варианты воздействий. Мужчине незачем догадываться, что его осторожно и незаметно подталкивает к тому или иному поступку, он должен быть свято уверен в себе и своих деяниях. Ничего, что это немного не соответствует действительности. Первостатейные стервы обязаны быть мастерами манипуляции, без этого никак.

«Понятно, — неопределенно хмыкнул я в ответ на рассказ о „служанке“ и вывесил очередной „плакатик“ с вопросом: — Лилина, скажи мне, пожалуйста, как и где тебя угораздило подцепить эту дуру набитую?»

На последних словах я качнул головой в сторону плетущейся позади всадницы. Откровенно говоря, за два часа медленного марша по распадкам, сопкам и кустарникам она достала меня придирками и жалобами хуже горькой редьки. Лилина стойко переносила тяготы пути, напоминая партизана на допросе, зато Ирка ни на минуту не затыкалась. Пилит и пилит, пилит и пилит. Что-то постоянно бурчит себе под нос, слова не долетают до Лилины, но я-то слышу! То ветки иглокуста и орешника ей все штаны изорвали да ноги занозили, то рург поганый мертвечиной воняет (очумела баба, я по три раза на день в озере купаюсь!), то эта голодранка слишком много о себе возомнила. То солнце голову напекло, то пить охота, то ягодицы и бедра от скачки болят. Чистокровная нудистка, дери ее черти. Нудит и нудит, как комар. Так бы и прихлопнул. Понимаю, что мы в ответе за тех, кого приручили, но я-то никого не приручал! Почти никого, так… штук сорок или полста мелких прихлебателей. Нудной девки среди них ни разу не мелькало. Да, спас одну трещотку на свою голову. Придушить, что ли?

Войдя в ментальный контакт с Лилиной, я мысленно, в форме мультипликационного шаржа, нарисовал Ирку, которая обрастает перьями и превращается в глупую курицу из диснеевских мультиков, после чего тупая птица принимается выклевывать мозги у черного дракончика. Лилина прикрыла рот рукой и прижалась к гриве коня. Ее плечи мелко подрагивали. От зарисовки с разъяренным драконом, выщипывающим перья и скручивающим птице голову, она покраснела и глухо захрюкала в ладонь. Поплохело, наверное. Бывает.