Аркадий и Борис Стругацкие - Мир Полудня (сборник)

Феликс опять шлепнул Юру по капюшону. Юра подал ему сразу одну за другой две гранаты и оглянулся на танк Кузьмина. В пыли было видно, как Следопыты с натугой выволакивают трубу из кузова. Юре даже показалось, что сквозь рев и треск выстрелов он слышит невнятные проклятья.

Дымная полоса, в которой вспыхивали огоньки разрывов, надвигалась все ближе. И наконец Юра увидел. Пиявки были похожи на исполинских серо-желтых головастиков. Гибкие, необычайно подвижные, несмотря на свои размеры и, вероятно, немалый вес, они стремительно выскакивали из тучи пыли, проносились в воздухе несколько десятков метров и снова исчезали в пыли. А за ними, почти по пятам, неслись, подскакивая на барханах, широкие квадратные танки и маленькие краулеры, сверкающие огоньками выстрелов. Юра нагнулся за гранатами, а когда он выпрямился, пиявки были уже совсем близко, огоньки выстрелов исчезли, танки замедлили ход, на крыши кабин выскакивали люди и размахивали руками, и вдруг откуда-то слева, огибая машину Кузьмина, на сумасшедшей скорости вылетел песчаный танк и пошел, пошел, пошел вдоль пыльной стены, через самую гущу пиявок. Кузов его был пуст. Вслед за ним из пыли выскочил второй такой же пустой танк, за ним третий, и больше уже ничего нельзя было разобрать в желтой, непроглядно густой пыли.

– Прекратить огонь! – заревел мегафон.

– Гони! Гони! – отозвался мегафон у загонщиков.

Пыль закрыла все, наступили сумерки.

– Берегись! – крикнул Феликс и пригнулся.

Длинное темное тело пронеслось над танком. Феликс выпрямился и круто развернул ракетное ружье в сторону Старой Базы. Внезапно сирены замолкли, и сразу стали слышны грохот десятков двигателей, лязг гусениц и крики. Феликс больше не стрелял. Он потихоньку передвигал ружье то вправо, то влево, и пронзительный скрип казался Юре райской музыкой после сирен. Из пыли появилось несколько человек с карабинами. Они подбежали к танку и поспешно вскарабкались через борта.

– Что случилось? – спросил Жилин.

– Краулер перевернулся, – быстро ответил кто-то.

Другой, нервно рассмеявшись, сказал:

– Медленное и методическое движение.

– Каша, – сказал третий. – Не умеем мы воевать.

Грохот моторов надвинулся, мимо медленно и неуверенно проползли два танка. У последнего за гусеницей тащилось что-то бесформенное, облепленное пылью.

– Будем надеяться, что это не Опанасенко, – пробормотал кто-то из Следопытов.

Удивленный голос вдруг сказал:

– Ребята, а сирены-то не воют!

Все засмеялись и заговорили.

– Ну и пылища.

– Словно осенняя буря началась.

– Что теперь делать, Феликс? Эй, командир!

– Будем ждать, – негромко сказал Феликс. – Пыль скоро сядет.

– Неужели мы от них избавились?

– Эй, загонщики, много вы там настреляли?

– На ужин хватит, – сказал кто-то из загонщиков.

– Они, подлые, все ушли в каверны.

– Здесь только одна прошла. Они сирен боятся.

Пыль медленно оседала. Стал виден неяркий кружок солнца, проглянуло фиолетовое небо. Затем Юра увидел мертвую пиявку – вероятно, ту самую, которая перепрыгнула через кузов. Она валялась на склоне холма, прямая как палка, длинная, покрытая рыжей жесткой щетиной. От хвоста к голове она расширялась, словно воронка, и Юра разглядывал ее пасть, чувствуя, как по спине ползет холодок. Пасть была совершенно круглая, в полметра диаметром, усаженная большими плоскими треугольными зубами. Смотреть на нее было тошно. Юра огляделся и увидел, что пыль почти осела и вокруг полным-полно танков и краулеров. Люди прыгали через борта и медленно брели вверх по склону к развалинам Старой Базы. Моторы затихли. Над холмом стоял шум голосов, да слабо потрескивал неизвестно как подожженный кустарник.

– Пошли, – сказал Феликс.

Он снял с турели ружье и полез через борт. Юра двинулся было за ним, но Жилин поймал его за рукав.

– Тихо, тихо, – сказал он. – Ты пойдешь со мной, голубчик.

Они вылезли из танка и стали подниматься вслед за Феликсом. Феликс направлялся к большой группе людей, толпившихся метрах в пяти ниже развалин. Люди обступили каверну – глубокую черную пещеру, круто уходившую под развалины. Перед входом, уперев руки в бока, стоял человек с карабином на шее.

– И много туда… э-э… проникло? – спрашивал он.

– Две пиявки наверняка, – отвечали из толпы. – А может быть, и больше.

– Юрковский! – сказал Жилин.

– Как же вы их… э-э… не задержали? – спросил Юрковский укоризненно.

– А они… э-э-э… не захотели задержаться, – объяснили в толпе.

Юрковский сказал пренебрежительно:

– Надо было… э-э… задержать! – Он снял карабин. – Пойду посмотрю, – сказал он.

Никто не успел и слова сказать, как он пригнулся и с неожиданной ловкостью нырнул в темноту. Вслед за ним тенью скользнул Феликс. Юра больше не раздумывал. Он сказал: «Позвольте-ка, товарищ», – и отобрал карабин у соседа. Ошарашенный сосед не сопротивлялся.

– Ты куда? – удивился Жилин, оглядываясь с порога пещеры.

Юра решительно шагнул к каверне.

– Нет-нет, – скороговоркой сказал Жилин, – тебе туда нельзя.

Юра, нагнув голову, пошел на него.

– Нельзя, я сказал! – рявкнул Жилин и толкнул его в грудь.

Юра с размаху сел, подняв много пыли. В толпе захохотали. Мимо бежали Следопыты, один за другим скрывались в пещере. Юра вскочил, он был в ярости.

– Пустите! – крикнул он. Он кинулся вперед и налетел на Жилина, как на стену.

Жилин сказал просительно:

– Юрик, прости, но тебе туда и правда не надо.

Юра молча рвался.

– Ну что ты ломишься? Ты же видишь, я тоже остался.

В пещере глухо забухали выстрелы.

– Вот видишь, прекрасно обошлись без нас с тобой.

Юра стиснул зубы и отошел. Он молча сунул карабин опомнившемуся загонщику и понуро остановился в толпе. Ему казалось, что все на него смотрят. «Срам-то, срам какой, – думал он. – Только что уши не надрали. Ну пусть бы один на один – в конце концов, Жилин это Жилин. Но не при всех же…» Он вспомнил, как десять лет назад забрался в комнату к старшему брату и раскрасил цветными карандашами чертежи… Он хотел, как лучше. И как старший брат вывел его за ухо на улицу, и какой это был срам!

– Не обижайся, Юрка, – сказал Жилин. – Я нечаянно. Совершенно забыл, что здесь тяжесть меньше.

Юра упрямо молчал.

– Да ты не беспокойся, – ласково сказал Жилин, поправляя его капюшон. – Ничего с ним не случится. Там ведь Феликс возле него, Следопыты… А я тоже сгоряча решил, что пропадет старик, и кинулся, но потом, спасибо тебе, опомнился…

Жилин говорил еще что-то, но Юра больше не слышал ни слова. «Уж лучше бы мне надрали уши, – в отчаянии думал он. – Лучше бы публично побили по лицу. Мальчишка, сопляк, эгоист неприличный! Правильно Иван сделал, что треснул меня. Не так еще меня надо было треснуть. – Юра даже зашипел сквозь зубы, так ему стало стыдно. – Иван вот заботился и обо мне, и о Юрковском, и он нисколько не сомневается, что и я тоже заботился о Юрковском и о нем… А я?.. То, что Юрковский прыгнул в пещеру, я воспринял только как разрешение на геройские подвиги. Ни на секунду не подумал о том, что Юрковскому угрожает опасность. Жаждал, дурак, сразиться с пиявками и стяжать славу… Хорошо еще, что Иван не знает».