Алла Вологжанина - На тропе Луны

Резанов покрутил головой, осмотрел комнату – весьма обшарпанную, но просторную, чистую, с высокими потолками и остатками лепнины на них. Стенной шкаф, беленые стены, аккуратно заправленные кровати. Тут и там следы присутствия мальчишек: плакаты, вещи на стульях, футбольный мяч в углу.

– Слушай, Закар, а мы вообще где?

– В «Доме Марко», помнишь, он нас сюда привез?

– Вот еще задачка. А он кто вообще такой?

Митька наскоро объяснил, что Лев и все такое.

– Только он какой-то защитник так себе – Карина-то в Трилунье и, скорее всего, влипла во что-то очень опасное. Я тебя вчера потому и искал, что хотел механизмы попросить. С ними как-то спокойнее в параллельный мир соваться.

– Надо же… А без них страшно? Кто-то меня трусом обзывал.

– Угу, а ты говорил: «На моем месте ты бы тоже боялся». Теперь доволен? Я, можно сказать, на твоем. Но я в Трилунье все равно прорвусь. Там Карина.

Митька выпрыгнул из кровати. В комнате оказалось довольно холодно. Кстати, вот еще попадос – Марк привез их прямо в пижамах. Что теперь, так и ходить? Не май месяц, между прочим, а почти ноябрь. Вчера, конечно, круто получилось превратить свои ноги в волчьи лапы, но что-то людей пугать не хочется, тем более что тут дети мелкие кругом. Так все-таки, во что бы перелезть из пижамы?

Резанов, видимо, прочитал его мысли по лицу – криво усмехнулся и кивком указал на перекладины-«дужки» кровати. Там висело нечто такое… Митька сначала принял это за махровое или даже почему-то флисовое полотенце.

На поверку «полотенце» оказалось гибридом опять же пижамы и спортивного костюма. Митьке достался серый, Арнохе – синий. Бабушка, что ли, озаботилась, чтобы они не простудились и не сбежали заодно. Ха, надо будет – Митька обернется волком и все равно сбежит.

Арноха тем временем уже переоделся и теперь изучал один из плакатов.

– Странно, – прокомментировал он, – вроде в комнате пацаны живут, а на стене мужик с макияжем висит. Ну, в смысле, это солист одной старой группы, ее тетки-девчонки очень любят. Мама моя слушала, а папа посмеивался… – Его голос дрогнул.

Митька тоже взглянул на плакат. Потом на один из стульев.

– А, знаю, то ли финская группа, то ли шведская.

– Финская…

– Угу, Люська одно время решила слушать… как она говорила… «классические образцы всех музыкальных жанров». Ну и на этих красавцах зависла, конечно. А вон там, видишь, футболка валяется с этим же чудищем. В «Доме Марко» все поголовно от них тащатся, мне Карина говорила. Она и не общалась тут толком ни с кем, а песня какая-то привязалась. Короче, это висит в воздухе. И странно это.

– Ну… не так уж странно. По сути, этот дом – замкнутое пространство. Конечно, у них своя как бы культура, что ли. Я читал книгу одну, там вообще эта «замкнутость» до предела доведена. Папа, правда, сказал, что мне такое рано… [8]

И как-то нехорошо шмыгнул носом. Да, вот только разговоров про его папу и не хватало…

К счастью, открылась дверь и кто-то мелкий прокричал:

– Подъем! Идите в столовую! – и умотал дальше.

Ну, в столовую так в столовую.

Резанов пошел к двери первый, сутулясь и шлепая по-прежнему босыми ногами. Это он свыкается с мыслью, что родной папа – убийца. Эх, Митька ту же мысль о сестре три дня в лесу в волчьей шкуре переваривал… И еще не до конца переварил, чего уж там.

Митька пошарил под кроватью и обнаружил там новенькие резиновые тапки. Лучше, чем ничего. Под резановской койкой стояли такие же. Он прицелился и от души запустил тапком Арнохе в спину.

– Ты че, псих? – подскочил тот.

– Сам ты псих. – Митька не знал, что на него нашло, но как-то само собой сформулировалось и вырвалось: – Резаныч, ты сильно не грузись. Что твой папаша, что моя сестра – они наделали дел, конечно. Но ты ж и раньше знал, что отец у тебя не ангел? Ты, главное, сам держись, не скатывайся.

Арноха только пожал плечами:

– Да я-то что… я это я. Пошли уже, нас же ждут.

Столовая оказалась гибридом комнаты и зала. Пластиковые столы и стулья занимали все ее пространство, но в этот час – ни завтрак, ни обед – комната пустовала. Только у самого окна, сдвинув несколько столов вместе, расположились трое. Марк Федорович, еле живая от усталости, но тем не менее вполне довольная Ангелия и…

– Кира!!!

В следующую секунду Арноха, не стесняясь никого, как маленький, повис на ликантропе.

– Э, пацан, живой! – Кира осторожно отцепил от себя мальчишку, в глазах его что-то подозрительно блеснуло. – Что, не боишься? Я не волк, я хуже.

И он помахал перед носом обалдевшего Арно руками – человеческой и волчьей.

– Я… уже не боюсь. Ты только не пропадай больше. – Арно подцепил стул ногой, уселся рядом, словно боясь, что Кирилл исчезнет.

Митька пристроился между бабушкой и Марком. На столе стояли тарелки с овсяной кашей, сосисками и яблоками. Есть хотелось, не то слово!

– Чем вчера все закончилось, ба? – спросил Митька, без приглашения придвигая к себе одну из тарелок.

– Переговорами, – нехорошо усмехнулась Ангелия. – Мы переговаривались, торговались, угрожали и обещали. Давайте я для начала введу в курс дела некоторых присутствующих.

Арно поднял на нее глаза и впервые за утро улыбнулся. Бабушка не улыбнулась в ответ.

– С чего бы начать…

– Есть наш мир и есть Трилунье, – подсказал Митька. – Они соединены, как… как стороны ленты Мебиуса. Но это соединение… проход… оно закрыто. И только волки могут его открыть.

– В целом ты прав, Гедеминас. Так вот, полторы тысячи лет назад несколько могущественных людей Земли и Трилунья основали так называемое Охотничье братство. Или Охотничий круг, так его зовут в Трилунье. Если вы подумаете, что его члены охотились на волков, то увы. Волки лишь неизбежные жертвы. Братство охотилось на бессмертие.

– Ого, – сказал Арноха, – я слышал об этом.

– От папы, разумеется, – скривилась Ангелия. Остальные слушали, затаив дыхание, хотя и Марк, и Кира были, надо понимать, в курсе. А бабушка продолжала: – Волк живет до тех пор, пока его не убивают или он не гибнет случайно. Считается, чисто теоретически, что в детеныше волка бессмертие «спит», но как только волк взрослеет, запускаются какие-то процессы и оно «просыпается». Спящее бессмертие можно извлечь из детеныша. Правда, вместе с жизнью.

– А… ага, сами в-волки – прямо овечки невинные! – Арноха, как обычно в минуты волнения, начал заикаться, глаза его зло засверкали. – Мою маму волк уб-бил. Знаете, какая лужа была… красная…

– Ты это видел? – спокойно спросила бабушка. – Мальчик, это исключительно важно. Ты сам момент убийства видел?

– Н-нет, я на полминуты опоздал. Но и маму, и оборотня видел. И папа сказал…

– Ах, па-а-па сказал, – иронически протянула Ангелия. – Ну, твой папа скажет! Он ведь никогда-никогда не врет, честнее человека нет…