Алексей Пехов - Созерцатель

Я видел, что он из последних сил цепляется за остатки рассудка, и кивнул:

– Разрешаю.

Спустя секунду Юэн бесшумно скрылся в кустарнике. Маленький человек в выцветшей рясе, с искирским клинком, судорожно сжатым в руке.

– Куда он пошел? – Мюр выглядела растерянной. – Да что с ним такое?!

– Лучше сейчас ему не мешать. – И, заметив сомнение в глазах вкуса коньяка, я продолжил: – Ты не поняла, но ведь почувствовала. Это не Кроуфорд, которого ты знаешь. Не тот парень, что трепался о боге, смирении и упивался джином. Иногда он не контролирует себя, и в такие моменты его не стоит останавливать.

Возможно, она бы не поверила мне, если бы не видела лицо Юэна. Совершенно чужое, незнакомое и пугающее.

– И что ты предлагаешь?

– Ты вела к лодке.

– Хочешь оставить его здесь? Серьезно?! – возмутилась девушка.

– Я знаю Кроуфорда гораздо дольше, чем ты. Его лучше отпустить.

– Их там одиннадцать человек!

– Я бы беспокоился не за него, а за них. Если он захочет, они не найдут его, даже проходя в дюйме. Тот, кого ты, возможно, знаешь как священника, в состоянии позаботиться о себе. И ему не надо мешать. Для твоего же блага.

Я действительно так считал. Сейчас мой капрал как сорвавшийся алкоголик, который влил в себя первую каплю и не успокоится до тех пор, пока не опустошит бутылку. Или целый ящик. А, как всем известно, некоторые алкоголики бывают довольно агрессивны, если им не давать этого сделать или просто попасться на глаза в неподходящий момент. Поэтому лично у меня не было сомнений, как поступить. Во время войны Кроуфорд порой пропадал по четыре дня где-то на искирских позициях и всегда возвращался.

Она все еще колебалась, не веря в преображение. Нас могли найти в любой момент, а мы продолжали спорить, так что я начинал злиться и привел следующий аргумент:

– Ты настолько мало его знаешь, что готова застрелить?

– Что?! – опешила она.

– Его иногда накрывает. И это не только смех, слезы да странные слова. В такие моменты, как я уже тебе говорил и повторю вновь, он может причинить вред. В том числе и друзьям. Когда Юэн кинется на тебя с ножом, выбор будет довольно невелик – либо ты попробуешь остановить его пулей, либо он вскроет тебе горло. Ты что предпочитаешь?

– Идем к лодке. – Больше Мюр не сомневалась, но все же пробурчала себе под нос, широко шагая: – Все контаги мира! Ему точно надо к врачу. Что вообще с ним такое?!

– Эхо войны. – Я не нашел более подходящей фразы, хотя от нее и пованивало дешевой философией.

– Многие мужчины прошли войну, – возразила она. – И уж точно полковые капелланы не должны были так пострадать головой.

– Просто многим удается скрывать, что их души, да и совесть истончились настолько, что стали прозрачны. Кроуфорд слишком долго боролся со своими демонами, и они взяли верх.

Она не удержалась, оглянулась через плечо:

– Ты точно бывший коппер? Больше смахиваешь на поэта.

– Я вообще очаровательный парень. Ты в этом обязательно убедишься, когда мы пообщаемся чуть подольше.

– Даже не знаю, радоваться этому обещанию или нет. – Она с легкостью вернула мне иронию. – Человек, которого я вижу второй раз в жизни, внезапно набивается мне в лучшие друзья.

– Для леди ты довольно цинична.

– Ну так я и не леди. Подобную породу тебе лучше искать в Бурсе или Земле Славных, а не среди этих топей.

– Ну что же… значит, ты из тех, кто пытается бороться с нынешней властью в Риерте?

– Должен ведь хоть кто-то сделать так, чтобы народ перестали превращать в скотов и чудовищ. Ты против повстанцев?

– Я? Что ты. Я вообще чужак на вашей войне и даже судить не берусь, кто из вас хуже.

Она негромко и совершенно не зло рассмеялась.

– Что же, Итан. Ты хотя бы честен. В Риерте это редкость, и воздух пропитан ложью ничуть не меньше, чем выбросами с фабрики мотории.

– Ты тоже лгунья?

– О! – Смех у нее все же был приятным. – У меня второе почетное место после нашего дукса.

– Осталось свергнуть его, чтобы занять первое.

– Можешь не верить, но я делаю это не ради звания Первой Лгуньи Риерты. С дуксом стоит бороться, как борются с болезнью. Иначе случится то, что произошло во время кровавой капели, – она убьет нас. Я хочу будущего для моей страны и моего народа. Прав для всех, а не только для тех, кого теперь называют аристократами. Власть взяли купцы, торгаши и военные. У тех, кто правил страной до них, получалось лучше.

– Ты о прежнем дуксе? Уверена в этом? – Я, балансируя, перебрался по кочкам на другую сторону широкого языка трясины.

– Я уверена в том, что людей не хватали в собственных домах, они не исчезали без возврата, у рабочих было больше прав, а про уличные бои не слышали уже несколько веков. Все отравлено, Итан. И это следует остановить прежде, чем от Риерты останется лишь память. Темная память.

Тут она права. Судя по обстановке, город катится к чертям.

Лодка стояла за камышами, скрытая между базальтовыми камнями, да так ловко, что найти ее с берега, особенно не зная, что искать, не представлялось возможным. Она была меньше той, что у Кроуфорда, но с точно таким же двигателем, работающим на мотории.

Мюр спрыгнула первой, раскинула руки, когда лодка закачалась, а затем стала вытягивать мокрую веревку с грузом, покоящимся на дне.

– Чего ждешь?

Я еще раз оглянулся. Над деревьями, в сгущающейся осенней тьме, разрасталось зарево пожара. Надеюсь, с Кроуфордом будет все в порядке. Я планировал вернуться за ним завтра к вечеру и надеялся уговорить Мюр, чтобы она привезла нас обратно. Ради меня она такое конечно же делать не станет, но к Юэну вроде относится неплохо, а значит, может помочь.

В облаках появились разрывы, словно в ненадежной стене, по которой прямой наводкой била тяжелая артиллерия. На черном бархате неба засияли первые, ледяные звезды. Ветер носился над самой водой, острый точно бритва. От него не было спасения, он резал холодом по щекам, сатанея от безнаказанности.

Мюр, навалившись на румпель, вела рыскающую из стороны в сторону лодку прочь от Лунного острова и ни о чем со мной не разговаривала.

Внезапно за кормой встало солнце – яркая струна, клинок искирского меча, луч, если угодно, ударил выше облаков, и вокруг него, формируясь, закружился хоровод крупных сгустков, так похожих на океанские медузы.

Все действо происходило в абсолютной тишине. Это явно был не взрыв, никакого грохота, ударной волны или пожаров, которые должны были начаться от такого происшествия. Мюр посмотрела на него лишь раз, сосредоточенная на управлении, пользуясь тем, что во мраке появилась настоящая брешь и Плавник, выросший на пути, стал виден, точно освещенный прожекторами.