Алексей Трефилов - Шустрый. Рождение воина

– Симулянт и дезертир. У нас что – настоящих раненых нет? Редчайшие ингредиенты на воздух пустили! Видывал я таких уклонистов – здоровые, как бемсы, просто воевать трусят. Ваша справедливость, надо вылечить его кардинально: вжик топориком по шее – и пусть Небесному отцу на несуществующие боли жалуется.

– Что скажешь? – спросил меня судья.

– Сейчас встану и ветеринару в глаз дам. Последние полгода я по краешку ходил, столько людей потерял, что иной командир за всю службу не теряет. Душа у меня болит, понятно?

– Если он душевнобольной, это многое объясняет, – заявил лекарь. – Согласно распоряжению о военном положении таковых надлежит вешать без промедления. С преломлением шеи, дабы не мучились, – все же на императорской службе пострадали.

Я начал вставать, судья положил мне руку на плечо.

– Ступай, мы тебе очень благодарны. Тело ты излечил, душой я займусь, рецепт от такой хандры веками отработан. Зря, что ли, у нас жрец паек ест? Осенит небесной благодатью – и все пройдет.

– Да здоров я, здоров! – заорал я, подскакивая с гамака. – Что за балаган вы здесь устроили? Я что, по-вашему, тупой? Врачеватели, чтоб вам три дня икалось! Почему палача для пущего эффекта не пригласили?

Натянул сапоги и вылетел из шатра. Направился в кабак – честно говоря, мнимая болезнь меня самого достала. А что делать? Может быть, второй раз сработало бы? Глядишь, обстоятельства изменятся, и вместо Никета я на войну поеду. Жизнь еще и не такие штуки выкидывала.

Распивочная, которую трактиром назвать язык не поворачивался, представляла собой ряд столов и лавок под открытым небом. Первым делом залпом выпил кружку вина, вторым – подрался с обозниками. Нечего крысам тыловым на меня коситься. Потом с ними помирился – оказалось, они боевые обозники, по их словам, впереди авангарда на телегах едут. Сделал вид, что поверил, и тоже рассказал им пару баек. Проснулся в темноте, непонятно где, столкнул с себя голую девушку и выбрался наружу. Оказалось, что спал в обозе, в фургоне с провиантом. Взял с ближайшей подставки факел, кое-как собрал свои вещички и оделся. Утащил полкувшина вина и пошел к реке, вдоволь наплавался, приводя себя в чувство.

Сидел на травке и потягивал вино. Прикидывал, что и как. Пора прекращать плыть по течению – между прочим, я агент внедрения. К тому же сам себе начальник. Не учитывая некоторых обстоятельств, мою ассимиляцию можно считать успешно выполненной. Подсчитаем, чего я добился за полгода. Во-первых, выжил! Во-вторых, я капитан и шеф полка речников в отставке, люди в таких званиях, да еще и молодые, могут рассчитывать в дальнейшем на удачную карьеру. В-третьих, кругленький счет в банке. В-четвертых, самая главная плюшка – мне отдают на поток и разграбление целый город! С таким тылом, как тайная служба, я его раздену до нитки!

Все-таки моя подготовка добротной была, даже обрывки знаний мне неплохо помогают. Используй каждую ситуацию, даже самую глупую, неприятную и опасную, к своей пользе – вот первый лозунг агента под прикрытием. Если бы не взбрыкивания не до конца стертой личности, я бы уже в столицах обретался. Или через Великий лес, в сопровождении людей Всевидящего, к кораблю шел. Но все, что ни делается, все к лучшему. Подбодрив себя таким образом, принялся размышлять дальше.

Могут ли меня раскрыть? Маловероятно! Для этого нужно повстречать вербовщика, который обработал Текса, а он, как я предполагаю, вовсе не имперец и вряд ли здесь появится. Легенда у меня железная, из бомбарды не прошибешь! В лес мне путь заказан, этого варианта рассматривать не стану, только в крайнем случае. Опека вождя не нужна в любой форме, договориться с ним было можно, но не нужно. Находиться в его полной власти? Я, конечно, авантюрист, но не до такой степени! Остается океан либо комбинация из двух дорог. Второй вариант предпочтительней. Не стоит забывать про белые скалы, таящие неизведанную опасность.

Круг замыкается: деньги и корабль. Славный город Никет мне все это предоставит. Он меня умолять об этом будет, иначе население в нем резко сократится. Кабальный контракт? Не смешите мои тапочки! Меня бумажкой не остановить, при должной осторожности мы его перепишем. А еще лучше – оставим как есть и станем свои дела обделывать исподтишка. Положение пограничных баронов всем известно, образ жертвы лишним не будет. Чего хочет от меня тайная служба? Ясен пень – таскать за них каштаны из огня. Я не против оказания услуг по приведению Никета к покорности, лишь бы к моим рукам добро прилипало. От таких возможностей отказываться нельзя, это только в сказках все само в руки плывет – в жизни оно плывет, но обычно по морю крови.

Самый большой соблазн: ключ-карта. Она буквально вопиет: убей судью и уходи в отрыв, прорвемся! А если хорошо подумать? Зачем вождь с такой легкостью отдал ее? Убивать меня не стал? Наводит на тяжкие мысли, что она бесполезна! Сломана или еще что. Будь я Воином – точно бы ее себе оставил, а не отдавал неизвестному бродяге. Объяснений его поступку множество: начиная с того, что он святой, и заканчивая темными замыслами. Что нам древние в таком случае советуют: «Отринь все невозможное – оставшееся, как бы невероятно оно ни было, является правдой». Вот дают мудрейшие! К гадалке не ходи, у фрегата меня будут ждать, дабы перенять все, что нажито непосильным трудом.

Торопиться не стану: перспектива захватить контроль над кораблем кажется все более сомнительной. Обеспечу себе для начала место, куда можно будет вернуться. Никет для этой цели подходит идеально – далеко от столицы и близко к границе, в частности к большой реке. Не может такого быть, чтобы по ней к океану не плавали. Приходим к выводу, что окружающие станут питать надежды мною воспользоваться. Мне же нужно сделать так, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. В общем, все так же, как всегда: одних зарежем, других обманем. Не прикупить ли мне яду? На этой возвышенной ноте я направился в лагерь.

В конце десятины судья выдал документы и возок, запряженный парой бемсов. Снабдил продовольствием и небольшой суммой на дорогу. Предупредил, что в случае исчезновения меня найдут и повесят. Сказал, чтобы в городе я сразу же ехал в баронский особняк. Там будет ждать куратор. Покивал ему и отправился в путь.

На выезде из лагеря на шее бемса повисла какая-то толстая оборванная женщина. Я натянул вожжи и заорал:

– Пошла отсюда! Жить надоело!

Замарашка с неожиданной прытью взобралась на облучок. Зашептала:

– Пожалуйста, тише, Шустрый.

– Маурика? – удивился я, рассмотрев под слоем грязи знакомое лицо. – Чего тебе?

– Помоги! Возьми меня с собой – поверь, я тебе пригожусь.

– Никого я с собой брать не собираюсь, тем более тебя. Что случилось?