Константин Калбазов - Несгибаемый

Так что Петр лучше устроит летний душ. Специально под это дело приготовил железную бочку. В крайнем случае воду можно будет и нагреть, благо с емкостью проблем нет. Пожалуй, так и сделает. Вот у сосны как раз и поставит душевую кабинку. Здесь солнца будет достаточно. За день они ее с Митей смастерят. А там кто знает, вдруг и артельщики помогут.

– Ну что, неугомонный, глянул? – поинтересовался Андреевич у Ефима, когда тот, тяжело дыша, прибежал к избушке.

– Не было никого, – не без удовлетворения произнес мужик.

– Андреич, в сараюшке порядок, – сообщил появившийся из-за угла Егор, мужик среднего роста и крепкого сложения.

Оказывается, там имелось небольшое помещение, где старатели оставляли на хранение свой инструмент. Вот Егор его и проверил. Илья, самый молодой, ему лет тридцать пять, сразу же начал приводить в порядок избушку. Угу. На фоне этого беготня Ефима в штольню выглядела как-то не очень. Да что уж там: прямо сказать, тревожный выходит звоночек. Нехороший. Случись, и к этому жадному крысенышу спиной лучше не оборачиваться.

– Ладно, мужики, давайте разгружать «Карася», – предложил Петр.

– А чего разгружать-то? – тут же встрепенулся Ефим. – Сидоры с вещичками снесли, а припас пускай там остается.

– Так не пойдет, мужики, – покачав головой, возразил Петр. – Мало ли как оно обернется. Хлебнет мой «Карась» водички или прохудится под дождем – со своей бедой я разберусь. А как ваш припас пострадает, мне же придется его восстанавливать, потому как не уберег. А я и без того в убыток себе сюда пришлепал.

– Да понятно все, Петр, – подняв руку, успокоил его Кузьма Андреевич. – То в Ефиме его природная лень вошкается. Он, вишь, помнит, что в конце прошлого сезона крыша лабаза начала подтекать, а ремонтировать его не очень-то ему и хочется.

– А чего ремонтировать-то, коли есть где хранить припас? – не сдавался Ефим.

– Денек еще полежит, но завтра к обеду выгрузите, – стараясь, чтобы слова его звучали без вызова и обиды, твердо произнес Петр.

Пусть у артельщиков хоть трижды все будет общим, на Петра и Митю это не распространяется. На то есть уговор. И даже если старатели сейчас захотят его пересмотреть, Петр этого делать не станет. Нет смысла. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь…

Н-да-а. Вот где правда, там правда. Тяжек труд старателя. А еще опасен. И дело тут вовсе не в бандитах или медведях. Куда опаснее та же банальная простуда, заработать которую тут можно очень даже легко. А то как же. Ведь приходится все время возиться в воде. И пусть Петр озаботился непромокаемой одеждой, это всех проблем не решало. Беречь себя нужно пуще глаза. С антибиотиками тут полная засада.

Мало того, еще одна трудность появилась. Уже к концу первого рабочего дня у Петра болело все – поясница, руки, колени. Пальцы вообще едва ли не стерлись до мяса. Во всяком случае, папиллярные узоры только и того, что угадывались, а кожа стала ну очень чувствительной, словно он хорошо потрудился пемзой. Поэтому он в первый же вечер при свете керосинки принялся мастерить себе рабочие перчатки, благо имелся запас разнообразной ветоши.

Митя вымотался ничуть не меньше, но Петр усадил за шитье и его. Не за тем он брал с собой паренька, чтобы тот растерял тут свое здоровье. Опять же, на парнишку у него далеко идущие планы. Одиночке добиться чего-либо сложно. Всегда требуется надежное плечо, на которое можно опереться. И Митя на эту роль годился как нельзя лучше.

С утра продолжилась их лоточная эпопея. Не желая ощущать на себе косые взгляды и уж тем более выслушивать упреки, новички брали песок для промывки прямо с берега. Тут ведь какое дело? Один долбит песочек в штольне. Другой вывозит его на тачке и выгружает в промывочную колоду. Двое же черпают воду ведрами из реки и льют в колоду. А при продвижении вперед по штольне еще и свод крепить нужно, для этого приходится рубить деревья и стаскивать бревна на берег. Словом, та еще работенка.

А тут двое неумех будут брать богатый золотом песок и промывать его, теряя большую часть. Петр ничуть не сомневался, что на них посыплются обвинения. Поэтому он предпочитал черпать песок прямо из-под ног, даже не на берегу, а под водой. Тут уж сколько потеряет, все ерунда, а что намоет, артели прибавок.

– Да кто же шлих так моет, бестолочь, все золото обратно в реку сливаешь!

Петр разогнулся и вперил в Ефима сердитый взгляд. Тот как раз возвращался с тачкой обратно в штольню. Конечно, мужик будет лет на пятнадцать постарше его, вот только это ничего не значит. Он никто и звать его никак, чтобы подобным тоном разговаривать с Пастуховым. Ведь важно не то, что Ефим сказал, а то, как он это сказал.

– Еще раз откроешь свою пасть, будешь шамкать до самой смерти. А не поймешь, так и шамкать придется недолго, – смерив старателя взглядом, угрюмо произнес Петр.

– Ты-ы… – вращая глазами, ища поддержки у находящихся неподалеку Андреевича и Егора, начал было Ефим.

– Пасть закрыл. И пошел по своим делам, – слегка поведя плечами, припечатал Петр.

– Ефим, ты что к человеку цепляешься? – строго одернул Андреевич.

– Да он…

– Ты давай делом займись и людей не задевай. Шевелись, тачка заждалась. – Проводив соратника сердитым взглядом, старший подошел к Петру: – Ефима заносит, не без того. Но он дело говорит. Эдак ты ничего не намоешь. Аккуратнее надо, плавненько, вот так.

– Так я за науку буду только благодарен. Но он же, как пес, лается.

– Есть такое. А вы что это оружные? Вчера глянул, да смолчал. А вы и сегодня при стволах.

Все так. Петр был при маузере, который пристроил наискось груди. Была у него мысль прикупить браунинг. Все же оружие покомпактнее. Но по здравом размышлении отказался от этой мысли. Тот все же больше подходит для города, а вот маузер и в тайге будет нелишним. Тяжеловат и громоздок, но по большому счету это не критично.

Митя также при оружии. Парнишке очень уж понравился винчестер Петра. Он прямо-таки спал и видел нечто подобное. Поэтому, получив от Кравцова в личное пользование оба трофейных винчестера, один из них Петр подарил парнишке. С одной стороны, вроде как с экзотической скобой, с другой – патрон самый обычный, к мосинской винтовке. При случае их можно прикупить у военных, и куда дешевле, чем в лавке. Прапорщики в этой армии все же офицеры, хотя только в военное время. Но с их ролью вполне справляются фельдфебели.

А вот вожделенный взгляд парнишки в сторону одного из маузеров Петр откровенно проигнорировал. Всему есть предел, как и его щедрости. Правда, лишать Митю короткоствола он не собирался. Мало ли как оно обернется в тайге. Поэтому подарил ему свой наган с сотней патронов. По примеру Пастухова парень пристроил револьвер в кобуре на груди.