Флейм Корвин - Смертный ангел (СИ)

Руслан, пригнавший Кусача к хоругви золотого воеводы, чтобы обосновать своевольный и даже, возможно дерзкий маневр конницей, вдруг понял, что оправдывается не он, а золотой воевода. Межимир поседел еще больше, и сейчас был похож на уставшего от жизни старика.

— Князь, дайте зрительную трубу.

Когда Межимир отвернулся, разглядывая сражение, Березин облегченно вздохнул. золотой воевода как будто прочитал себя в глазах иномирца и вовремя встряхнулся. Теперь перед Березиным стоял прежний грозный золотой воевода, столп росмальского воинства и страх во плоти врагов царства.

Поспевшие загорцы и казаки слету врубились в степняков. Подсевшие багарцы сразу распрямили плечи. Когда же в ордынцев врезалось еще большее количество конников, брошенных в сечу золотым воеводой из-под центра союзных ратей, воинский бог улыбнулся союзникам. Степняки начали пятиться.

Руслан ликовал. Со всей очевидностью, долго туменам кочевников не выстоять, они скоро отпрянут и рассеются, преследуемые по пятам. Тогда уже над гоблинами нависнет угроза окружения и — на секунду талисман Лле вдруг обжигающе нагрелся — дорога в ставку Кзаркхмета будет открыта.

Пехота, окрыленная явным успехом конницы, обливаясь кровью, грызя железо и рыча, наддала, и гоблины отступили на шаг. На два. На три.

Трубы засигналили общее наступление. Багарцы и росмальцы стянулись в единый строй, исчезли рваные раны в порядках перемешавшейся гарнизонной пехоты и ополченцев, царских гвардейцев и наемников-кнехтов.

Толпа гоблинов начала рассекаться, в ней зазияли бреши. Бескрайнее раньше море нелюдей сжалось в неширокую полосу, не способную остановить нажим союзных полков. Тамтамы гремели наступление, трубы ревели о непобедимости племени гоблинов, но на деле давление на нелюдей только возрастало. Гоблины не помышляли о бегстве, ослепленные яростью, они бились как берсеки, как смертники, однако напор жаждущей мести пехоты не погасить. Усилия гоблинов были тщетны и залиты кровью. Нелюди отступали шаг за шагом, оставляя на поле брани десятки и сотни убитых соплеменников.

При мысли сколько жизней впитала сегодня новорожденное поле Руслан ужаснулся. Повсюду, куда ни кинь взгляд мертвые тела и кровь. Поредевшие на половину, а то и на две трети, полки наступали, шагая, без преувеличения по трупам, тысячи и тысячи которых устилали обильно политую кровью и сдобренную плотью смертных землю.

Резервов у золотого воеводы более нет. Межимир вложил в атакующий порыв всю мощь, оставшуюся у союзной армии. Колдуну ответить также было нечем.

Как хотелось поверить, что Кзаркхмет истратил все свои козыри. Но единственное, что Руслан точно знал — его черед близок! Золотая цепь уже не остывала, она была теплой. Скоро, совсем скоро он, человек из другого мира, сойдется лицом к лицу с величайшим волшебником Кириана.

Проснулось нестерпимо острое желание увидеть царевну. Руслан оглянулся. Где она? В ставке уйма народа: повсюду сновали кличиты, вокруг Межимира толпились тысяцкие и бояре. Взор Березина вдруг нашел её. Рогнеда стояла у бело-золотого шатра, в котором отгороженные от посторонних и праздных глаз вершили чародейство жрецы Богомила.

Осчастливленный иномирец словно на крыльях подбежал к ней… и отпрянул. Рогнеда подняла бледное, испуганное лицо.

— Руслан, мне страшно.

Березин смотрел на нее непонимающе.

— Разве ты не видишь? Не чувствуешь? Не слышишь?

Березин осторожно взял Рогнеду за руку. Инопланетник молчал, он не мог осознать, что происходит, что страшит Рогнеду.

— Ну посмотри же! — царевна окинула сражение широким взмахом.

Внезапно Руслан понял. Сражение стихло. Оно не угасло окончательно, но как-то сникло. Лязгающие звуки металла и крики людей и гоблинов приглушились нависшим над полем, почти осязаемым ужасом, чьи когти безжалостно впивались в нутро.

Руслан инстинктивно прикрыл собой Рогнеду.

До слуха донесся какой-то вой, вовсе не похожий на звериный. Он был утробным. Даже загробным! К небу понеслись белесые туманные облачка. Сначала единицы, потом десятки, а затем сотни. По спине Березина пробежался холодок. Он начал смутно догадываться, что это такое! Вой теперь слышался отчетливо. И он был голоден!

Не стыдясь более никого, Рогнеда, дрожа, приникла к Березину.

— Не пугайся, — попытался успокоить её Руслан, — это всего лишь на…

Иномирец осекся на полуслове. «Облачков» стало меньше. Гораздо меньше. Они неслись ввысь уже по одному и реже. Над душой повис камень. Разум людей вдруг постиг со всей ясностью: это распускается цветок черной магии Кзаркхмета, и светлое ведовство волхвов Деллеи не в силах побороть чернокнижника.

Из шатра вывалился Богомил.

Волосы и борода Верховного жреца были спутаны, лицо почернело. Богомил был изнурен до предела, старец держался на ногах немыслимым усилием воли.

Руслан подхватил его за плечи, ища куда бы усадить.

— Межимир! — хрипло закричал волхв. — Ме-жи-мир!

Волхва обступили со всех сторон. Руслан посадил обессиленного жреца на резной стул. Над Богомилом склонился золотой воевода.

— Труби… — верховный жрец не дал заговорить Межимиру. — Мы больше не можем вырывать из его лап души.

Мир в глазах Руслана рухнул. Лучше бы он ошибся. «Облачка» — это души, которые освобождались из-под власти… Теперь Березин знал… из-под власти Кзаркхмета.

— Что? Богомил, я не слышу!

С огромным трудом подняв веки, Богомил повторил, медленно шевеля губами:

— Труби отход!.. Немедленно! На сто шагов… или больше, если успеете.

Взор Богомила потух. Жрец потерял сознание.

Не раздумывая ни мгновения, золотой воевода подал знак.

И не успел.

На минуту Руслан онемел. Он почувствовал, как зашевелились волосы под посеребренным шлемом. Березин крепко-крепко прижал к себе Рогнеду.

На людей веяло Смертью.

Под сапогами ратников, теснивших гоблинов, дернулось и зашевелилось. Мертвые поднимались с колен. Голод, бесплотный и смутный, витавший в воздухе засветился злым огнем в немигающих глазах восставшей нежити.

Черная магия Кзаркхмета взяла себе всех: и мертвых гоблинов и степняков, и павших росмальцев и багарцев. Черты их лица изменились до неузнаваемости. Они вытянулись и заострились, появились клыки, топорщащиеся пальцы увенчались острыми гнутыми когтями. Сгорбленные окровавленные фигуры, изрубленные, со страшными ранами, потянули скрюченные члены к живой плоти.

Умруны не разбирали, где свои, а где багарцы и росмальцы.

Нежить разорвала на кровавые ошметки всех, кто попался на её пути. Поле битвы огласилось дикими воплями пожираемых заживо смертных. Ужасо охватил остальных; кто это видел и не мог помочь.