Макс Аллан Коллинз - Мумия

Хранитель музея показал на лестницу, ведущую куда-то вниз. Англичан ни уже собрался было воспользоваться черным ходом, как О'Коннелл спросил его:

– Ты считаешь, что мы проскочим мимо этих зомби?

– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Толпа уже осаждала входную дверь. Удары эхом разносились по атриуму. С того места, где стояли все укрывшиеся в музее люди, дверь была прекрасно видна. Тяжелые деревянные створки шатались, и казалось, готовы были уступить натиску толпы...

Джонатан успокаивающе похлопал О'Коннелла по плечу:

– А у нас и выбора-то нет, приятель! Встречаемся у черного хода.

С этими словами брат Эвелин поспешил прочь.

– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!

– Нашла! – вдруг воскликнула Эвелин. – Хватит слушаться умников из Бембриджа! Золотая Книга Амон-Ра спрятана в статуе Гора.

– А статуя Гора, – продолжал, нахмурившись, доктор Бей, – находится в пятидесяти шагах к западу от статуи Анубиса.

– Бог мой! – поморщился О'Коннелл. – Неужели вы хотите сказать, что нам придется возвращаться в Город Мертвых?

– Ну это только в том случае, если вы действительно хотите уничтожить Того, Чье Имя Не Называется, – закончил Ардет-бей.

Двери музея, не выдержав, затрещали и рухнули. В проем ввалились толпа зомби. Первые спотыкались и падали, теснимые остальными. На упавших никто не обращал внимания. Неровной походкой, с совершенно пустыми глазами, одурманенные люди заполняли лестницы и нижние галереи. А наверху уже слышалось их монотонное пение:

– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!

– Пожалуй, путешествие в Хамунаптру сейчас для нас далеко не худший вариант, – прокомментировал О'Коннелл. – Вперед!

И вся группа бросилась туда, куда скрылся Джонатан.

Джонатан Карнахэн не относил себя ни к храбрецам, ни к трусам. Он ценил в себе изобретательность и находчивость. Англичанин умел быстро адаптироваться в любой обстановке, неважно, какие сюрпризы могла преподнести ему судьба.

Но когда Джонатан вышел к стоянке, где его поджидал «Дюсенберг», то нашел ситуацию настолько сложной, что ему потребовалось все его хладнокровие и осторожность. От толпы обезумевших, монотонно повторяющих одно и то же слово людей, направлявшихся к музею, откололась небольшая группа и двигалась на Джонатана. Глаза их горели, а лица и руки сплошь покрывали язвы. Несчастные двигались, словно по инерции, выставив вперед руки, и напоминали сумасшедших лунатиков.

Примерно с дюжину зомби устремилось к англичанину, не переставая изо всех сил горланить:

– Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Джонатан решил действовать. Он остановился, выпучил глаза, выставил руки вперед, пустил слюну из уголка рта и присоединился к зомби:

– Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Отколовшаяся группа безумцев, потеряв всякий интерес к англичанину, тут же повернула к музею. Джонатан сделал вид, что идет за ними, а на самом деле шагал на месте, выжидая, когда это «стадо» отойдет от него подальше.

– Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Стерев слюну с лица и все еще трясясь от страха, но одновременно и восхищаясь собственной находчивостью, Джонатан быстро добежал до одиноко стоявшего на площадке «Дюсенберга». К радости англичанина, машина оказалась нетронутой. Беснующаяся толпа обошла ее стороной. Джонатан включил зажигание, нажал на педаль газа и, развернувшись, покатил к запасному выходу музея.

Время, казалось, остановилось. Секунды тянулись бесконечно, пока Джонатан сидел в машине, прислушиваясь к равномерному урчанию мотора. До слуха англичанина из музея доносился шум погрома: толпа превращала бесценные произведения искусства в груду ненужного хлама. Из окон второго этажа безжалостно выбрасывались редчайшие экспонаты. Сердце Джонатана бешено колотилось, ладони на руле вспотели, и он спрашивал себя, долго ли еще сможет выдержать эту пытку неизвестностью. Может быть, его сестра уже давно лежит на мраморном полу, истекая кровью, растерзанная безумными фанатиками.

– Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Собрав всю свою храбрость и силу воли, Джонатан заставлял себя сидеть неподвижно. Неожиданно дверь черного хода распахнулась и из нее выскочили, держась за руки, О'Коннелл и Эвелин. За ними следовали воин-медджай и хранитель музея, оба вооруженные кривыми мечами. Бегство замыкал Дэниэлс с револьвером наготове. Как только все они оказались в машине, Джонатан вдавил педаль газа, и автомобиль рванулся к единственному выезду с территории музея.

Визг шин на повороте привлек внимание одного участника дикой процессии, в глазах которого горела жажда наживы, а вовсе не мрачное пламя фанатизма, зажженное чарами Имхотепа. Это был Бени.

Джонатан заметил, как появившийся в портале музея маленький негодяй тут же обратил внимание на «Дюсенберг» и его пассажиров. Видимо, он сразу узнал их, так как издал пронзительный крик:

– Им-хо-теп! Им-хо-теп!

Однако венгр вовсе не собирался присоединяться к толпе, а лишь желал привлечь к беглецам внимание своего хозяина.

Машина вылетела из ворот. Пассажиры обернулись и с ужасом увидели в разбитом окне второго этажа музея высокий силуэт Имхотепа. Он простирал в их сторону руки, как будто мог усилием воли вытащить своих врагов из машины.

О'Коннелл, сидевший впереди рядом с Эвелин и Джонатаном, бросил на него гневный взгляд, а затем указал на маленького негодяя пальцем, словно обвиняя его, и закричал:

– Ты получишь за все сполна, ублюдок!

Бени омерзительно усмехнулся и помахал старым знакомым на прощанье:

– Скоро увидимся, Рик! Очень скоро!

С Имхотепом, стоящим у окна второго этажа, произошли значительные изменения. Большая часть истлевших бинтов свалилась с его тела, обнажая коричневую гладкую кожу. Восстановление бывшего жреца почти завершилось. Он невероятно широко разинул рот, и его звериный крик пронизал Каир с силой пароходной сирены.

– Боже мой! – ужаснулся Дэниэлс. Он сидел в машине сзади между Ардет-беем и хранителем музея. Через плечо у него был перекинут мешочек, в котором хранился драгоценный сосуд. – Что теперь задумал этот сукин сын?

– Мне кажется, – начал О'Коннелл, оглянувшись на удаляющееся здание музея, – он отдает своей армии новые приказы.

Внезапно пораженные язвами последователи мумии хлынули из дверей музея, видимо, собираясь преследовать «Дюсенберг».

Бедствие распространялось, и безумие охватило весь город, превращая его обитателей в рабов Имхотепа. Люди становились нелюдьми: их плоть и разум поражали язвы. Джонатан с переменным успехом пытался найти улицы, еще не запруженные обезумевшим народом. Англичанин уже потерял ориентацию, но сидящий рядом с ним О'Коннелл безошибочно указывал дорогу к форту по извилистым переулкам старого города. Вскоре автомобиль оказался на узких пустынных улочках базара, и пассажиры «Дюсенберга» облегченно перевели дух и заулыбались. Казалось, худшее осталось позади.