Павел Корнев - Кровные узы

– Откуда он у тебя?

Я тряхнул рукой, и перстень исчез, оставив после себя один лишь холод.

– Неважно. Главное, что он у меня. Созовёшь совет, я потребую утвердить регентом себя.

– Тебя никто не поддержит! Здесь все наслышаны о твоих похождениях!

– А тебя прозвали Отрёкшимся! – в сердцах выпалил я, мысленно обругал себя за несдержанность и махнул рукой: – Ладно, ближе к делу! Мой отказ от поста регента в обмен на сохранение статус-кво – как думаешь, насколько хорошей сделкой это покажется баронам? Станут они раскачивать лодку? Скольких ты сумеешь перетянуть на свою сторону?

Отец нахмурился и спросил:

– Зачем ты здесь?

Я лукавить не стал и ответил чистую правду:

– Чтобы отыскать убийцу Бенедикта.

– Он просто умер. Умёр и всё! Никто его не убивал!

– Я в это не верю.

– Ясно, – хмыкнул Патрик, немного поколебался, но ничего больше говорить не стал и направился на выход. – Людвиг, идём! – позвал он сына и вышел за дверь.

Я тихонько рассмеялся, но на сердце было неспокойно.

– Он этого так не оставит, – предупредил Кевин Свори.

Мог бы и не говорить. Лично у меня сомнений в этом не было ни малейших.

После разговора с отцом я не стал возвращаться на постоялый двор, вместо этого попросил Кевина осмотреть покои брата.

– Что ты хочешь там увидеть? – удивился Свори. – Столько времени прошло!

– Просто осмотрюсь, – пожал я плечами, бездумно прокручивая на пальце обжигавший холодом перстень.

– Ты и в самом деле считаешь, что его убили? – нахмурился седой рыцарь. – Кейн! Он просто заснул и не проснулся! Такое случается!

– Не в двадцать пять. Сколько на твоей памяти людей его возраста просто… – сделал я акцент на этом слове, – не просыпалось?

Старик промолчал и крытой галереей повёл меня в старое крыло, где располагались княжеские покои.

– Бенедикт не злоупотреблял… северными травами? – спросил я некоторое время спустя.

– Он даже вином не злоупотреблял, – глухо ответил Кевин и начал подниматься по крутой винтовой лестнице, но сразу остановился и обернулся. – Он умер и его не вернуть, Кейн. Просто умер. Господин Улыбчивый не нашёл ни яда, ни магии.

Улыбчивым прозвали колдуна, нашедшего приют в замке ещё во времена правления деда. Подобно многим своим коллегам он бежал на север из-за устроенных церковниками чисток, и не приходилось сомневаться ни в его преданности, ни в знаниях.

– Значит, это был не яд, – только и сказал я. – И не магия.

Кевин Смит досадливо крякнул и продолжил подъём.

Княжеские покои встретили тишиной и темнотой. В них давно не топили, было холодно и сыро, пахло пылью и почему-то свечным дымом. Не иначе натянуло сквозняком.

– Я подожду тебя здесь, – заявил седой рыцарь в гостиной.

– Хорошо, – кивнул я и зашагал через комнату, но сразу заметил полоску света под дверью и положил ладонь на рукоять меча. – Кевин, кто здесь может быть?

– Должно быть, это Густав, – предположил регент, ухватил меня за руку и слегка стиснул предплечье своими худыми, но очень цепкими пальцами. – Прекрати, Кейн! Густав был при Бенедикте кем-то вроде компаньона. Они дружили с детства. Да ты его помнишь!

Я высвободил руку, но послушал рыцаря и за оружие хвататься не стал. Распахнул дверь – та вела в библиотеку. Вдоль стен стояли высоченные шкафы, их полки прогибались под тяжестью увесистых томов. Всё терялось в темноте, только на заваленном книгами столе трепетал одинокий огонёк свечи.

– Кто здесь?! – раздался встревоженный голос, и под скрип половиц из тёмного прохода меж стеллажами к нам вышел высокий молодой человек с нездорово-бледной кожей и глазами книжного червя, красными и припухшими. – О, господин Свори, это вы…

– Здравствуй, Густав, – поприветствовал его регент. – Наводишь порядок?

– Так и есть. Бенедикт терпеть не мог, когда трогали книги, с которыми он работал.

– Вот уж не знал, что Бенедикт увлекался чтением! – не сдержал я удивления.

Библиотекарь озадаченно заморгал, и Кевин Свори представил меня, отвечая на явственно читавшийся в его взоре вопрос:

– Это Кейн, – сообщил седой рыцарь. – Брат Бенедикта.

– Милорд! – встрепенулся Густав. – Столько лет прошло! Столько лет!

Я подошёл к столу и с интересом оглядел громоздившиеся на нём солидные тома в потёртых кожаных переплётах.

– Так Бенедикт увлёкся чтением?

– Не слишком. Его интересовали сочинения по истории Северных земель и генеалогии княжеских родов, – ответил Густав.

– Удивительно, – хмыкнул я и обернулся к Кевину. – Идём?

– Княжеская спальня этажом выше, – указал старый рыцарь на очередную винтовую лестницу.

В спальне я сразу отодвинул с окон тяжёлые занавеси, но светлее не стало. Пришлось отправить за свечами увязавшегося за нами библиотекаря. В их отсветах я оглядел аскетичную обстановку комнаты, немалую часть которой занимала огромная кровать, и спросил:

– Здесь его нашли?

– Да, – подтвердил Кевин Свори.

Я прислушался к своим ощущениям и не уловил ровным счётом ничего особенного. Наивной надежде, будто меня посетит некое наитие, стоит только очутиться на месте гибели брата, сбыться оказалось не суждено.

А лишь вытянул перед собой левую руку в попытке уловить остатки чужеродной магии, и сразу шумно втянул в себя воздух стоявший за спиной библиотекарь.

Я обернулся и наткнулся на ошеломлённый взгляд парня.

– Княжеский перстень! – прошептал Густав. – Он у вас!

– Так и есть, – нехотя подтвердил я, тряхнул кистью и массивный перстень с розой чёрного серебра истаял, растворился в тенях опочивальни.

Кевин Свори досадливо поморщился и многозначительно заявил:

– Надеюсь, ты не станешь об этом распространяться, Густав?

– Нем как могила, – уверил нас библиотекарь. – Просто перстень пропал сразу после смерти Бенедикта…

– Как видишь, не пропал, – отмахнулся я, прошёлся по комнате и спросил: – Густав, мой брат не был чем-то обеспокоен в последние дни?

– Нет, – быстро ответил парень. – А что? Полагаете, его смерть не случайна?

– Просто хочу во всём разобраться, – пожал я плечами.

Библиотекарь покачал головой.

– Нет, всё было как обычно. Мы должны были ехать в Ведьмину плешь на следующий день.

При этих словах на меня накатили детские воспоминания, и я невольно рассмеялся.

– Он так и наведывался в гости к демонам?

Ответил Кевин Свори, с тяжёлым вздохом признав:

– Каждый месяц, всегда перед полной луной. Я этого не одобрял, но он не желал ничего слушать.

Ведьминой плешью называли проклятые земли в самом центре северных княжеств, откуда в наш мир проникали всяческие потусторонние твари. Растения там перерождались в нечто невообразимое, и с каждым годом, с каждым днём проклятие понемногу расширяло свои владения. Сдерживать его удавалось с превеликим трудом.