Роберт Джордан - Запретный город Готхэн

Конан отбросил меч, бесполезный в такой тесной схватке, во взаимных объятиях. В то же время, северянин понял, что борется с опытным и жестоким врагом. Гладкое, обнаженное тело врага было похоже на большую змею, и столь же трудное для удержания. Но недаром Конан боролся со своей юности с борцами. Он блокировал и отразил внезапный удар коленом, а локтем отбил движение стальных пальцев, пытавшихся провести жестокий, смертоносный захват. В то же время киммериец напал сам. Тонкий покров цивилизации, что северянин приобрел, блуждая по миру, исчезла в пылу битвы. Теперь он был просто варваром и дикарем, как хищный зверь, который сражался и ревел в золотой комнате раджы Зандрагора.

Через плечо Тамура, Конан увидел, что Константинус подходит к мечу, который уронил варвар. Голубые глаза раджи горели желанием сражения. Варвар зарычал на раджу, чтобы тот не вмешивался и дал ему закончить бой.

Противники боролись друг с другом, грудь в грудь, двигаясь в железной хватке взад и вперед. Все это время они были на ногах, один срывая все усилия другого. Тамур попытался вдавить большой палец в глаз Конана, но киммериец уткнулся головой в его массивную грудь и сжал врага ещё сильнее, тогда душителю пришлось отказаться от выдавливания глаза киммерийца и самому вырываться из его тисков, чтобы спасти свой хребет.

Тамур снова поймал руку Конана в захват, в прорыве сломать её кости.

Локоть треснул бы, как прут, если бы киммериец внезапно не ударил головой в лицо вендийца. Кровь хлынула потоком, когда голова Тамура откинулась назад, и Конан, воспользовавшись преимуществом, подставил врагу ногу и толкнул его.

Оба тяжело упали на пол, но душитель извернулся из под киммерийца, который вдруг почувствовал на своей шее захват, выкручивавший его голову под тошнотворным углом. Он задохнулся, когда Тамур вбил ему колено в пах. Когда захват Конана непроизвольно ослабел, темнокожий убийца отпрыгнул, выхватывая из-за пояса набедренной повязки свой боевой шнур. Конан медленно поднялся, ослабленный столь подлым ударом. С триумфальным нечеловеческим криком Тамур вскочил и набросил на него веревку. Киммериец услышал крик девушки и почувствовал, как сжимается вокруг его горла тонкий змеиный шнур, который сразу же передавил его дыхание. Но в, то, же время варвар с ужасной силой ударил вслепую. Его стальной кулак врезался Тамуру в челюсть, словно таран в борт корабля. Душитель упал, как бревно, а Конан, задыхаясь от удушья, сорвал веревку и отбросил её. Тамур снова вскочил на ноги с безумием в глазах.

Киммериец прыгнул на него, яростно избивая кулаками. Отражение такой атаки было не по силам Тамуру. У варваров не было традиций боя на кулаках. Но Конан приобрел эти навыки в аквилонской армии. Удар пришелся вендийцу прямо в рот, выбил зубы и залил кровью лицо. Душитель ответил только одним ударом, который знал: шлепком широко открытой ладони по голове. Конан зашатался, и на мгновение увидел вокруг себя звезды. Но он тут же ответил страшным ударом по ребрам, который заставил Тамура, задохнуться и упасть на колени.

Душитель схватил Конана за ноги и потянул вниз. И снова они боролись на близком расстоянии. Но безжалостный киммериец почувствовал, что его противник ослабевает, и удвоил ярость атаки, как чувствующий кровь тигр. Он наклонил своего врага вниз и назад, пока не нашел смертельный захват, которым и задушил противника. Северянин вдавливал пальцы все глубже и глубже, пока не почувствовал, что жизнь ускользнула из под них, а извивающееся тело вендийца застыло. Тогда Конан встал и вытер с глаз кровь и пот. А затем варвар мрачно улыбнулся загипнотизированному сражением радже, который по-прежнему стоял, замерев, с мечом в руке.

— Как видишь, Константинус, я был достоин твоей службы. А теперь, вспомни свое обещание и верни нам корабль и свободу.

— Ты никогда не был моим заключенными и можешь уплывать, а награду я тебе обязательно выдам, — сказал раджа. — Тем не менее, я предлагаю тебе службу и хорошую оплату.

— Нет! — перебил раджу Конан. — Я предпочел бы спешить, как стрела, сквозь равнины. Почувствовать в волосах морской ветер. Женщины и вино есть везде. А это все, чего я хочу.

— Нет, это не все. Ты не такой, как твои товарищи — вздохнул правитель. — Ты стремишься к власти, и она у тебя будет. Ты будешь мощным властителем.

Королевство — вот твоя цель.

— Может быть, но и ты не тот, за кого себя выдаешь. Если бы ты захотел, все твои враги служили бы тебе…

— Хватит! Собери своих людей, и уплывайте.

— До свидания, мой друг, хотя я не знаю, какое у тебя на самом деле имя.

— Прощай, Конан и не поминай меня лихом. Сильный ветер будет дуть в ваши паруса.

За то, что варвар помог пиратам выбраться из Зандрагора, они отказались от своих намерений выдать Конана гиперборейцам. Корсары помогли ему добраться до Пешхаури, где киммериец и оставался в течение некоторого времени у своих друзей. Когда северянин покинул Пешхаури, он направился на запад. По пути, в одном из трактиров в Гори, Конан подслушал разговор двух таинственных, замаскированных фигур, из которого он узнал, что гирканцы решили рискнуть и с усиленным войском снова ударить по Турану. Но во дворце в Аграпуре его словам не было веры, потому что там посчитали, что гирканцы в равной степени истощены войной, и они не решаться ударить снова в такой короткий промежуток времени. Конан пообещал представить им доказательства того факта, что кочевники готовятся к новой войне, которая будет кровавой и продолжительной, и что армия Гиркании не остановиться в этот раз на разграблении Гори.

Конана разбудил тихий звон металла о камень. В слабом свете звезд он увидел склонившуюся над ним размытую фигуру с чем-то блестящим в поднятой руке. Словно отпущенная пружина варвар рванулся в бой. Левой рукой он остановил падающую, вооруженную руку с кривым ножом, одновременно прыгая и быстро сжимая и свою правую руку на волосатой шее врага. Нападающий захрипел. Конан, отразив страшный удар, зацепил ногой за колено соперника, дернул и опрокинул его. Ни единый звук не нарушал тишины, за исключением глухого стука столкнувшихся тел. Конан, как обычно, сражался в свирепом молчании. Ни одного звука не вырвалось также из плотно стиснутых губ лежавшего под ним человека. Правая рука врага корчилась в тисках Конана, в то время как левая рука безуспешно боролась с ладонью киммерийца, стальные пальцы которого все глубже вжимались в раздавливаемое горло. Для ослабевших и дергающихся пальцев, рука варвара казалась стальными клещами. Конан неумолимо брал верх, вкладывая всю силу своих мощных мускулистых рук в удушающее давление пальцев. Он знал, что на кону либо его жизнь, или жизнь этого человека, который подполз в темноте, чтобы ударить его, киммерийца, ножом. В этом закоулке гирканских гор, не отмеченных ни на одной карте, каждый бой был сражением до смерти. Дергающиеся пальцы расслабились. По большому распростертому под киммерийцем телу, пробежали конвульсивные судорожные движения, а затем поверженный противник неподвижно замер и обмяк.