Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

— С тобой я и к вечеру ничего не найду.

Тут произошло совершенно непредвиденное — У заплакал.

— Бросить меня решил, так? Кому я нужен, раненый. В одиночку ты выкарабкаешься, соединишься с колоннами, а со мной погибнешь. Так пристрели меня, поступи по-мужски! Я не хочу попасть к ним в плен. Ты был в Шанхае во время восстания?

Услышав вопрос, Юн побледнел. Он много лет не вспоминал о событиях двадцать седьмого года, когда гоминдановцы учинили страшную расправу над коммунистами. Да, Линь был в Шанхае. И тогда он сражался на стороне Гоминдана.

— А я был, — продолжил У, не дождавшись ответа и истолковав молчание Юня по-своему. — Я не хочу, чтобы перед смертью надо мной издевались. Моих братьев тогда убили, но не просто расстреляли, нет. Когда их схватили, они сопротивлялись. Поэтому сначала им сломали кости на ногах и руках, а потом повесили, чтобы остальных напугать. Я боюсь боли, Юн. Застрели меня, прошу!

— Я вернусь, У. В одиночку я быстрее осмотрю местность и отыщу следы Бейя, понимаешь? — Линь пристально посмотрел в глаза своему товарищу. — Веришь мне? У тебя есть винтовка, — Юн поднял оружие и потряс им в воздухе. — Ты вчера выстрелил только раз? Значит там четыре патрона. Если кто-то нападёт, сразу стреляй, я приду на помощь. Договорились?

У сжал губы, кивнул, взял свою винтовку, вцепился в неё руками.

— Возвращайся скорее, Юн. Один я не продержусь.

— Соберись, друг, — подбодрил солдата Линь.

Он оставил У в лагере, а сам вернулся к перевалу, миновал его, стал искать следы Бэйя. Линь пробежал около километра, добрался до долины мелкой горной речки, спустился туда. Здесь недавно кто-то был. Трава у русла притоптана, земля разрыхлена. Взгляд упал на крупный прибитый течением к берегу предмет — старый серый берет. Юн поднял его, присмотрелся. У Бэйя такого не было. Китаец выбросил берет в сторону, поднял винтовку, стал идти вдоль русла, внимательно смотря по сторонам. Линь заметил его. Человек забился в глубокую карстовую расщелину, образовавшуюся в старом каменистом склоне. Удачное место, но днём там не укрыться.

Юн, однако, сделал вид, что не заметил человека, продолжил идти вдоль русла. Нужно убедиться, что человек один. Возможно, здесь готовят засаду. Естественно Линь передвигался таким образом, что не терял укрывшегося в расщелине из виду. Он прошёл около тридцати метров. Река ширилась, становилась бурной. Издали доносился шум падающей воды. Значит впереди обрыв, водопад. Юн опустил винтовку, стал возвращаться, помедлил возле расщелины, окинув взглядом окрестности. Больше он никого не видел. Линь решился.

— Вылезай оттуда! — крикнул он, резко повернувшись в сторону расщелины и вскинув винтовку. — Я тебя вижу. Это ты, Бэй? Жалкий трус!

Человек задрожал всем телом, медленно и с явным усилием стал выбираться наружу. Измазанный глиной и грязью, он, тем не менее, старался держаться с достоинством. Юн разглядел его лицо и понял, что перед ним незнакомец.

— Ты говоришь по-китайски?

Мужчина кивнул.

— Кто ты такой?

Мужчина молчал.

— Ты глухой? Отвечай, кто ты такой и что здесь делаешь.

Незнакомец упрямился.

— Даю тебе слово, если ты сейчас же не ответишь, я пристрелю тебя на месте! — глаза Юня угрожающе сверкнули.

— Ляо Болин, я офицер Гоминдана. Мы преследовали вас всё это время, — сознался мужчина, восприняв угрозу Линя всерьёз.

— Где ваш отряд?

Ляо криво усмехнулся.

— Нет больше отряда. Я последний.

— Что значит последний?

— Раз ты пришёл сюда один, думаю, ты понимаешь, о чём я говорю.

— Отвечай на вопросы, а не изъясняйся загадками! — повысил голос Линь. — Моё терпение не железное.

— Остальные пропали. Сначала их забирали среди ночи, когда нас стало меньше, люди стали исчезать днём.

— Кто их забирал?

— Так ты их не видел? Тех, кто приходит по ночам? — Ляо засмеялся. — Поэтому пытаешься напугать. Как тебя зовут, коммунист?

— Кто их забирал? — повторил свой вопрос Линь.

— Ну и упрямый ты. А ещё тупой, — Ляо опустил руки, нахмурился. — За день до того, как мы набрели на деревню, ночью пропало двое караульных. Стали их искать, не нашли. Решили, вы напали и избавились от них. Погнались за вами, миновали деревню, на привале не досчитались еще нескольких. А этой ночью пропали остальные, — пальцы гоминдановца стали трястись. — Я видел одного из них. Тех, которые приходят ночью. Он такой же как мы, только пули его не берут. Я стрелял, дважды. Не мог промахнуться. А он как стоял, так и стоит. Заметил меня и идёт навстречу. Я выбросил винтовку и побежал что есть мочи. А он следом. У водопада я оторвался, лез почти по отвесному склону, — голос Ляо задрожал. — Но у меня получилось. Наткнулся на тропинку, побежал вниз, а там пещеры, целая сеть, спрятался, — Ляо засмеялся. — Они побоялись идти за мной. Отстали. Сегодня вернулся за водой, на тебя наткнулся, решил отсидеться, но теперь смотрю и вижу — ты же обычный человек, чего тебя бояться. Выстрелить, и ты умрешь. А с ними как быть не знаешь. Так что ты меня не пугай, коммунист, решил прикончить, так давай, не тяни, — Ляо расставил руки. — Стреляй! Лучше сдохнуть, чем к ним в руки попасть. Что медлишь? Не будешь стрелять? Тогда скажи, как тебя зовут, коммунист. Не время нам делиться на правых и левых. Я вчера столько страху натерпелся, мне на всю жизнь хватит. Если хочешь знать, я рад тебя видеть, ты как-никак китаец, с тобой договориться можно, не то, что с ними, — Ляо облизал пересохшие губы и посмотрел на Линя.

Юн замер в нерешительности, он не знал, как быть. Вдруг тихое шуршание реки нарушил грохот выстрела, донесшийся издалека. Линь встрепенулся, опустил винтовку.

— Так ты не один? Ты оставил своих товарищей там? — оживился Ляо.

Юн не стал его слушать, сорвался с места. Ему казалось, он несся быстрее ветра, инстинктивно перепрыгивал через опасные провалы, не сбавлял темп, когда спускался вниз по склонам. Наконец, впереди показался знакомый пригорок. Линь насторожился, взобрался на него, поднял винтовку, высунул из-за пригорка голову. У перевала и холма никого не было. Юн медлил, по нескольку раз осматривая подозрительные места. Сзади кто-то бежал. Линь резко развернулся, направил винтовку в сторону преследователя. Им оказался Ляо Болин. Гоминдановец опешил, поднял руки.

— Успокойся, я могу помочь, — он неуверенно подошёл ближе, лёг рядом с Линем, достал кривой кинжал. — Сейчас не время враждовать, коммунист.

Линь немного поразмыслил над его словами, кивнул в знак согласия, встал в полный рост и спустился вниз, к перевалу. Линь бегом перебрался на противоположную сторону, забрался на холм, снова застыл, осматривая лагерь. Костёр и останки козы не тронуты. У исчез. На этот раз не осталось даже винтовки. Подоспел Ляо.