Николай Басов - Лотар-миротворец

Лотар взглянул на Сухмета, который подливал Рубосу слабую медовуху — единственное вино, которое нашлось в их доме.

— Вот как? И что же было предметом этого… исследования?

— Ты, почтенный господин Желтоголовый.

Ни один мускул не дрогнул на лице Лотара. Но он чуть отвел глаза в сторону. Это означало, что Лотар задумался.

— Да, Желтоголовый, твоя, так сказать, карьера за последние восемнадцать лет. С того момента, как ты прибыл в Ашмилону и тебя наняли для того, чтобы расправиться с Нуриманом.

Лотар кивнул:

— Помню. Кажется, мы были тогда совсем желторотыми. Просто удивительно, как нам удалось справиться с этим чудищем.

Ловким жестом мэтр Шивилек, как балаганный фокусник, извлек из кармана своей хламиды небольшую бумагу, развернул и ткнул в нее пальцем:

— Вот тут перечислены все дела, за которые ты, Желтоголовый, брался в течение этих восемнадцати лет. Их шестьдесят четыре. И лишь в трех случаях ты отказался доводить дело до конца. Хотя, по некоторым признакам, тебе это не составило бы труда.

С легким поклоном Шивилек передал бумагу Сухмету, который, прежде чем положить ее на стол перед Лотаром, бегло просмотрел список.

— Тут нет почти дюжины наших дел, милейший.

— Как нет? — Шивилек, казалось, был обескуражен. — Не может быть, мы учли все.

— Теперь это не имеет значения, — сказал богатый толстяк, и возмущение почтенного адъюнкта как ножом отрезало. Сразу стало ясно, кто тут заказывает музыку. — Но в трех случаях ты не справился, Непобедимый.

— Да, например, со Снежным Боярином, — вмешался Шивилек.

— Если бы я его убил, несколько небольших северных народов, которых только холод защищает от агрессивных соседей, через пару поколений просто вырезали бы.

Толстяк кивнул и перевел взгляд на адъюнкта.

— А что ты скажешь о Рыболовном Бродильнике?

— Это тот великан, который пешком бродит по морю и сетями ловит целые косяки себе на пропитание, — пояснил Сухмет.

Лотар чуть прищурился, вспоминая это очень необычное и поучительное дело.

— Все утверждения, что он причастен к каким-то пиратским вылазкам, оказались неправдой. Это существо не причинило никакого вреда людям. За что же было его убивать?

— Но ты взял деньги!

— Я беру деньги только после исполнения, милейший, — сказал Лотар таким ледяным тоном, что, казалось, от его голоса замерзло пламя свечей. — И сам решаю, насколько мой наниматель прав в своих обвинениях.

— А что ты можешь сказать о Ножеточце? Это же откровенный убийца! И демон, который служил придворным у самого Нахаба.

Как всегда, при упоминании этого имени невидимый, отдающий смертью вихрь поднялся в душах людей. Упоминать Верховодителя Зла так безответственно, как это сделал Шивилек, определенно не стоило. Лотар почувствовал, что этот ученый попугай, будь он хоть трижды адъюнкт, не нравится ему.

— Ножеточец не демон, он был рожден женщиной, следовательно, относится к человеческому роду-племени. Да — маг, да — колдун, но не демон. К тому же он никогда не был убийцей, как про него говорят. Он палач, или, если угодно, казнитель, исполняющий некие очень трудные для понимания приговоры. Я не берусь объяснить природу этого явления, не мне судить о ее необходимости и справедливости. Осознав это, я отступил.

— Но он казнит людей!

— Некоторые люди, милейший, творят зло не меньше демонов. Избавить этот мир от них — задача сродни истреблению демонов. — Лотар оглянулся на Сухмета, который поймал этот взгляд и чуть заметно пожал плечами. — Я не понимаю, какое отношение это имеет к вашему приезду?

— Всему свое время, господин Лотар. — Да, Шивилек ему определенно не нравился, но за всем этим что-то стояло, поэтому нужно было ждать. — Продолжу. После всех случаев, которые мы исследовали, в тех краях, где ты устранил причину зла…

Лотару очень не понравились эти слова: он не мог устранить причину зла, он побеждал лишь некоторых служителей зла, его солдат. Но пояснять это адъюнкту было бесполезно.

— В тех краях наступало необъяснимое процветание и благоденствие. Войны прекращались, кончался голод, об эпидемиях уже никто не помнит. Даже преступники принимались за полезные занятия — в крайнем случае, становились солдатами или охотниками. Пастарина превратилась в центр горнорудной промышленности. Ее серебряные рудники снабжают благородным металлом монетные дворы чуть не всего континента. Вулнар стал центром мирового искусства, Ашмилона сделалась столицей огромной и вполне мирной империи, образцом новой цивилизации для всего Гурхора, а Мирам… — Адъюнкт закашлялся, но это была уловка, чтобы проверить свое красноречие на толстом богаче. — А Мирам сделался банковским и торговым центром Западного, Северного и значительной части Южного континентов. По процветанию этот город стал равен самым знаменитым городам Востока, а… Впрочем, это уже не относится к делу.

— Я тут ни при чем, почтенный адъюнкт. Ты приписал мне заслуги других людей, о которых я не имею понятия.

— Ну а обо мне ты имеешь понятие? — зычно спросил Рубос.

Лотар улыбнулся:

— Ну, тебя, пожалуй, я знаю, Капитан Наемников.

— Так вот. — Рубос и не думал отвечать на улыбку Лотара. — Он говорит правду. Удача — а морякам да старым солдатам вроде нас это слово знакомо не из книжек, не так ли? — пришла к нам, как богатый косяк рыбы заходит в сети рыбака. Все, за что бы мы ни брались, оборачивалось сказочным успехом. И люди разучились понимать такие слова, как «провал», «поражение», «потери», «убыток»… Он правду говорит, Лотар.

— Возможно. Но я утверждаю: это не имеет ко мне никакого отношения.

Тут мэтр Шивилек поднялся, прошелся перед столом, и Лотар вдруг вспомнил, как трудно иногда бывает заставить людей слушать себя. Поэтому он решил вытерпеть эту ученую белиберду до конца.

— Мне кажется, — сказал адъюнкт, вдруг непонятно почему побледнев, — что мировое равновесие между неудачей и процветанием слишком нарушилось. И пришел час расплаты. И в этом в значительной степени виноват ты, Лотар.

— Ничего не понимаю.

— Восточный континент собрал три огромные армии и направил их сюда, к нам, чтобы привести положение дел к привычному равновесию. Назревает война, господин Желтоголовый. И снова я повторяю — в значительной степени в этом виноват ты.

— Война? — Лотар расстроился, но надеялся, что гости этого не заметили. — Это печально, очень печально, но я все еще ничего не понимаю.

Адъюнкт всплеснул руками и с маху уселся на стул так, что это сооружение из досочек и планок жалобно заскрипело. Тогда поднялся толстенький богач и подошел к Лотару, чтобы его лицо было как можно ближе к глазам Желтоголового.

— Все эти теории насчет равновесия — ерунда. И никто в этом не виноват… А дело в том, что я хочу нанять тебя, Лотар, чтобы ты остановил эти три армии и предотвратил войну. И готов заплатить любую цену.