David Eddings - Вор и Книга Демона

— Для чего, вероятно, потребуется не более двух веков, — шепнул вождь Твенгор своему племяннику Лайвону.

— Или трех, — поправил Лайвон. — Самое большее — пять.

— Все не так плохо, как кажется Андине, Эм, — сказал Альтал Богине, когда они с Элиаром ненадолго заскочили в башню по дороге в Магу, где они собирались переговорить с Олкаром. — Очевидно, Дхакан каждый год держит в голове текущий список того, что есть в запасе. Когда мы прибавили к нему пшеницу из кантонских закромов, оказалось, что мы не так бедны, как все считают. Ничего, если я загляну в наш личный золотой рудничок, чтобы помочь с покупкой необходимого?

— Зачем это, милый?

— Если я этого не сделаю, огромное количество народа Андины умрет с голоду, и она будет стонать и плакать об этом годами, если никто не протянет ей руку помощи.

— Ну и…?

— Что ты хочешь сказать этим “ну и”?

— Ведь не только забота об Андине заставила тебя предложить это, милый?

— В этой норе лежат деньги, Эм, и они ничему не служат. Но не это для меня главное.

— Ты никак не хочешь высказаться начистоту и признаться, Альтал?

— Признаться в чем?

— Ты заботишься о благосостоянии простого народа Требореи не меньше, чем Андина. Сочувствие не порок, Альтал. Ты не должен этого стыдиться.

— Не слишком ли мы тут сентиментальничаем, Эм?

Она подняла вверх руки.

— Сдаюсь, — сказала она. — Я пыталась сделать тебе комплимент, тупица!

— Я буду тебе очень признателен, если ты не будешь болтать об этом на каждом углу, Эм, — сказал он ей. — В конце концов, мне нужно поддерживать свою репутацию, а мягкосердечие может разрушить мнение людей обо мне.

— Бхейд уже начал приходить в себя? — спросил Элиар.

— Неустойчиво, — ответила Двейя. — Иногда он кажется почти нормальным, а потом вдруг снова без всякой причины срывается.

— Кстати, где сейчас Бхейд? — спросил Альтал.

— Он уединился… в пустой комнате. Я, наверное, могла бы с ним совладать, но лучше этого не делать. Если он сможет пережить это самостоятельно, в дальнейшем так будет лучше. Рано или поздно ему придется взглянуть в лицо тому, что произошло в Остосе, и вступить с этим в борьбу. Если я буду представлять для него все в розовом свете, его проблемы могут уйти внутрь и когда-нибудь выплывут снова наружу — в самый ответственный момент.

— И сколько же ему может понадобиться времени, чтобы выздороветь? — спросил Элиар. — Лейта очень скучает без него, но она уже даже не может слышать его мысли.

— Он делает это нарочно, Элиар, — объяснила Двейя. — Сейчас он переживает ужасный период и не хочет втягивать в это Лейту. Я немного замедлила для него время. Если для выздоровления ему нужно только время, я дам ему столько, сколько понадобится. — Она выпрямилась и посмотрела на Альтала. — Когда придешь в Магу, держи глаза и уши открытыми, любовь моя, — проинструктировала она. — В Перкуэйне сейчас творятся не совсем обычные дела. Постарайся узнать какие-нибудь подробности.

— Герцог Нитрал что-то говорил о религиозных спорах, Эмми, — вспомнил Элиар. — Это может иметь какое-то отношение к тем беспорядкам?

— Возможно. А где остальные детки, Альтал?

— Они отправились в Арум вместе с вождями кланов на свадьбу Альброна и Астарель, — ответил он.

— Прекрасно, — одобрительно сказала она.

— Свадьбы имеют для тебя большое значение, правда, Эм?

— Ты еще не забыл, кто я такая, Алти?

— Видимо, нет, — сказал он. — Пойдем в Магу, Элиар. Мне нужно около десяти тысяч тонн пшеницы, так что лучше нам закупить ее прежде, чем цены поднимутся.

— Покупка такого количества пшеницы вполне осуществима, Альтал, — согласился герцог Олкар. — Если я немного потяну с закупкой и сроками поставки, мне удастся приобрести необходимое количество, не вызывая резкого подъема цен — а если я буду покупать партиями по тысяче тонн, то, может быть, даже получу скидку.

— Вы еще более ловкий вор, чем я сам, Олкар, — упрекнул Альтал герцога Олкара.

— Спасибо, — ответил Олкар с проницательной усмешкой.

— Что происходит здесь, в Перкуэйне? — спросил Альтал. — Герцог Нитрал говорил, что тут вот-вот вспыхнет какой-то религиозный конфликт?

— Я не слышал, чтобы здесь была замешана религия, — ответил Олкар. — Мне говорили, среди крестьян какие-то волнения, но такие мятежи возникают каждые лет десять. Если вдуматься, во всем виноваты землевладельцы. Перкуэйнцы, как правило, эгоисты, они тратят миллионы на строительство дворцов. Крестьяне живут в лачугах, и разница между “твоим дворцом” и “моей хижиной” весьма очевидна. Идея об “удобстве без роскоши” до сих пор не приходила перкуэйнцам в голову. Землевладельцы кичатся своим богатством, а крестьяне негодуют. В этом нет ничего нового.

— Я должен все разведать, — сообщил ему Альтал. — Если вскоре здесь разгорится всеобщий крестьянский бунт, нам лучше закупить зерно и побыстрее переправить его через границу, пока не вспыхнул пожар.

— До этого никогда не дойдет, Альтал, — усмехнулся Олкар.

— Не будем рисковать, герцог Олкар. Если мы допустим здесь промах, эрайя Андина скажет нам об этом, и, я уверен, мы ее услышим — ей для этого не придется даже вставать со своего трона в Остосе.

— Возможно, вы правы, — согласился Олкар. — Наверное, мне лучше пойти и нанять несколько сотен вагонов.

— На вашем месте я бы так и сделал. Элиар может вам помочь. А я тут пока немного понаблюдаю. Мне нужно узнать, что на самом деле происходит в Перкуэйне.

— Мой прапрапрадед был, вероятно, одним из лучших воров своего времени в мире, — хвастался Альтал перед остальными завсегдатаями в захудалой таверне на берегу реки, — но он был деревенским парнем с гор и никогда раньше не видел бумажных денег. Там, откуда он пришел, деньги были круглыми, желтыми и звонкими. Он и подумать не мог, что у него в руках миллионы, поэтому просто повернулся и ушел от богатства.

— Трагедия, — качая головой, заметил один из профессионалов, сидевших в таверне.

— Точно, — согласился Альтал. — По словам моего отца, за десять поколений никто из моей семьи не проработал честно ни дня — за исключением одной белой вороны: двоюродного деда, который был плотником, — а тот случай в Магу был единственным за сотни лет, когда кто-либо из моих родственников так близко подошел к настоящим деньгам. Это пятно на репутации моей семьи, и я пришел в Перкуэйн, чтобы совершить нечто такое, что могло бы смыть этот позор.

— А чем ты занимаешься? — спросил карманный вор с проворными пальцами.

— Ну, всем понемногу. У меня широкие взгляды. Я знаю, что большинство деловых людей считают, будто должны избрать для торговли какое-то одно направление, но если власти разыскивают разбойника с целью его повесить, то разбойнику самое время продать своего коня и шляпу с пером да отправиться на время щипать карманы в какой-нибудь другой город.