Алекс Орлов - Крылья огненных драконов

Золотой снова взвился в воздух и исчез в перчатке де Гиссара.

– Ну, говори! – приказал он бургомистру, разжимая ладонь.

– Профиль короля… Коровий Рынок вышел из игры! – уже смелее произнес бургомистр.

– Теперь – Кузнечная Слобода! – объявил граф и подбросил дукат.

– Дубовые листья… – произнес бургомистр, когда де Гиссар предъявил ему очередной жребий.

– Да не листья, дубовая ты голова, а «орел». Значит, так тому и быть – за все заплатит Кузнечная Слобода! Мюрат, пусть твои солдаты окружат этот район, и чтобы ни одна мышь не проскользнула – помни, слобода виновна в том, что под стрелами полегла сотня наших товарищей. Анувей! А твои уйгуны пусть расчистят площадь – думаю, они это заслужили.

Услышав слова хозяина, уйгуны обнажили кривые мечи и бросились на безоружных горожан. Началась кровавая резня, а де Гиссар, словно не замечая творящегося на площади и не слыша криков, с интересом рассматривал богатые дома. Он с удовольствием отдал бы на растерзание весь город, однако тогда ему нечего будет грабить через год-другой.

Над Кузнечной Слободой поднимались клубы черного дыма – армия де Гиссара сеяла там смерть и разрушение. Жители двух других районов сидели по домам и тряслись от страха, когда их соседей приходили грабить. Если золото отдавали добровольно, можно было отделаться только синяками, несговорчивых – убивали.

На залитой кровью площади де Гиссар приказал поставить шатер. В нем он намеревался прожить день-другой, чтобы отдохнуть и вдоволь поиздеваться над городом, прежде чем отправиться дальше – графа ждали великие дела.

Плотно пообедав, он наблюдал за пожарами в Кузнечной Слободе и вершил суд над теми, кого приволакивали к нему для потехи солдаты, – перепуганного подмастерья, начальника городской стражи или продажную девку. Впрочем, независимо от расследования, приговор был одинаков – смерть. Телохранитель графа уйгун Райбек приводил его в исполнение с особым рвением.

Одним из пленников оказался худой седобородый старец с крючковатым носом и горящими гневом орлиными глазами.

– Кого вы мне притащили? – спросил де Гиссар двух дюжих дезертиров.

– Хозяин, нам сказали, что это маг.

– Маг? Маги запрещены повсюду в королевстве, кроме столицы. Кто вам сказал, что он маг?

– Булочник, хозяин. Только и успел сообщить, что в доме напротив живет маг, а потом мы его в печи вместе с булочками и зажарили!

– Молодцы. – Граф милостиво улыбнулся. Дезертиров он не любил, но они составляли постоянный, подпитывавший его армию поток. – Итак, как твое имя, старик?

– Сомбилар! – звонко произнес старец.

– Ты, говорят, – маг?

– Врут.

– Врут? Перед смертью редко кто врет, даже булочники…

Шутке хозяина посмеялись все, кто был рядом.

– Впрочем, проверить, маг ты или нет, очень просто. Тебя бросят в огонь, а маги огненной стихии не боятся.

– Глупости! – воскликнул старик. – Огненной стихии боятся все! Она не всегда убивает, но всегда меняет мага!

– Ага, что-то уже вырисовывается. Де Гиесар вытянул ноги в начищенных ботфортах, кресло под ним скрипнуло.

– Одного я не могу понять: если ты маг – почему дал скрутить себя этим двум молодцам?

– Я не обязан отвечать тебе! – воскликнул старик и стал демонстративно смотреть в сторону. Для любого другого такие вольности закончились бы кривым мечом уйгуна Райбека, однако де Гиесар не спешил. Поведение старика его забавляло.

– Да, видимо, придется тебя убить, как обычного человека.

– А я и есть обычный, только некоторые слова особые знаю, – не сдержавшись, похвалился старик.

– Например?

– А вот прикажи меня убить, а я прокляну тебя на смертном рубеже, и тогда посмотрим, сколько ты после этого проживешь… – Старик победоносно сверкнул глазами и захихикал.

Де Гиесар, побледнев, приподнялся в кресле. С одной стороны, он уже был сыт бреднями этого старика, но с другой – граф знал о проклятии на смертном рубеже – от такого не спасут ни щит, ни целая армия.

– Ты убедил меня, старик, – произнес де Гиесар, опускаясь в кресло. – И ты свободен. Можешь вернуться в свой дом, если, конечно, его не сожгли, или покинуть город.

– Меня здесь ничто не держит – я уйду, – сказал старец и, повернувшись, пошел в сторону одной из улиц, что вела к городским воротам.

Райбек посмотрел на хозяина, потом на стоявшего неподалеку старшину гельфигов Марбона – тот держал лук наготове, ожидая, что хозяин передумает. Он еще мог достать старика – тот шел не слишком быстро, однако де Гиесар как будто уже забыл о нем.

Неожиданно послышались топот и крики. Из проулка, который вел к Кузнечной Слободе, выскочило человек пять дезертиров, волочивших на веревке маленького бородатого человечка, едва достававшего им до пояса.

«Гном», – догадался граф.

Едва выйдя на площадь, дезертиры стали вопить:

– Беда, хозяин! Беда!

– Большая беда, хозяин!

– Говорите толком! И по одному! – брезгливо скривившись, потребовал граф.

– Тысячник Анувей убит!

– Как убит?! – Де Гиесар вскочил с кресла, сбросив на мостовую охотничью шляпу. – Как убит? Где?

– Да в слободе, хозяин! – заголосил рыжий дезертир, державший в руках какой-то окровавленный мешок. – Кто его убил?

– Гном!

– Гно-о-ом?! – протянул пораженный де Гиссар и уставился на маленького человечка.

– Не этот, хозяин, другой гном!

– Да, хозяин! – встрял второй дезертир. – Другой, из серебряной лавки! Сначала зарубил двух уйгунов, потом двух наших парней и последним – тысячника Анувея! Он хотел задержать гнома, когда тот попытался ускакать.

– Гномы боятся лошадей! Это каждому известно! – возразил граф.

– Так он на муле ускакал.

– На муле?! – переспросил де Гиссар и истерически расхохотался. – Это новость для меня, чтобы такой жалкий человечек, – граф кивнул на пленника, – так хорошо владел мечом.

– У него был топор, хозяин, – подсказал рыжий. – Такой огромный.

– Да и гном тот был не слабак, – дополнил другой дезертир. – У него плечи пошире моих будут. Он прыгнул на мула и поскакал, а тысячник Анувей выскочил ему навстречу и вмиг лишился головы. Гном ускакал к северным воротам и был таков. Он-то – верхом, а наши лошади на холмах остались…

– Все, хватит! – резко оборвал его граф. – Этого зачем притащили?

– Он знает, кто таков этот страшный гном.

– Знаешь? Действительно знаешь? – нависая над пленником, строго спросил граф.

Избитый гном кивнул, не ожидая для себя ничего хорошего.

– Как его имя?

– Фундинул, ваше сиятельство.

– Фундинул? Кто же научил его обращаться с топором? Что-то мне не приходилось слышать, чтобы гномы преуспевали в военном искусстве. Кузнецы, мастера по серебру – это да, но, чтобы срубить голову Анувею, быть кузнецом мало.