Сергей Фомичев - Серая Орда

В худшее положение угодили Рыжий и Тишка. В противники им достался четвёртый монах. Поначалу остерегаясь грозного вида доспехов, он подступал к Рыжему осторожно, но скоро понял, что перед ним не витязь, а горожанин, лишь раздобывший каким-то случаем великолепную броню. Что до Тишки, то хромающий паренёк и вовсе в противники не годился. Поняв это, чернец принялся наступать без оглядки, мало-помалу беря верх над обоими. Рыжий тотчас пропустил удар в грудь и только превосходно сработанный колонтарь уберёг его от неминуемой смерти. Но он же мешал движению и Рыжий с досадой косился на лежащий поодаль уже заряженный арбалет, не имея возможности пустить его в ход.

Сокол с первых мгновений боя оценил положение отряда как почти безнадёжное. Но вместо того, чтобы искать какой-нибудь выход, уловку, способную повернуть схватку к победе, он, как бы лениво отмахиваясь от монаха, вновь подумал о Варунке.

При посольстве не случилось кого-то равного по опыту Зарубе или Дуболому. Княжича сопровождали воины лишь немногим старше его самого. И в битве подобной той, что завязалась сейчас среди холмов, куцый отряд Варунка должен был бы полечь в один миг. Но княжич сбежал. Сбежал, невзирая даже на то, что честной схваткой в его случае и не пахло. Вырвался из хитрой ловушки, где их просто обязаны были утыкать стрелами прежде чем кто-то из сопровождения успел бы подумать об обороне.

Почему так? Значит ли это, что Варунок изначально потребовался монахам только как пленник? Живой и здоровый. И только поэтому ему дали уйти, а потом долго гнали по лесу, не навязывая борьбы, но, ожидая, когда юного князя покинут силы, когда он не сможет поднять меча. Похоже, что так.

В таком случае возникает вопрос, а зачем собственно, пришлым монахам младший сын Ука? Мёртвым он надёжней всего не смог бы передать отцу предостережение. Значит дело не в этом, или не только в этом. Тогда в чём? Взять княжича как заложника? Надавить тем самым на Ука? Трудно поверить. Здешние князья не из тех, кто поддаются подобному вероломству. Ук скорее начнёт войну. Пусть и с Москвой, благо, что может, налетая из-за болот и лесов, изрядно потрепать пригородки.

Нет, тут кроется что-то иное…

Сокол так и не успел добраться до конца размышлений. Положение его товарищей из просто тяжёлого стало аховым.

Заруба пересилил-таки противника — тридцать лет упражнений и войн дали о себе знать. Переминаясь до сих пор с ноги на ногу, отклоняясь от ударов и нанося ответные, воевода вдруг широко шагнул в сторону. Уловка не из тонких, но монах повернулся за ним, подставив под удар руку. С такой раной чернец продержался недолго, скоро за рукой последовала и голова.

Спустя всего миг грузно осел, бьющийся на правом крыле Никита, и воевода метнулся туда. Равновесие восстановилось. Но ненадолго. Упал, сражённый мечом Тишка. Рухнул один из разбойников, сжимая в руках перерубленную сулицу. Два его товарища дрогнули, отступили на пару шагов, строй рассыпался и пошла такая круговерть, что теперь каждый мог легко получить случайный удар от своего же соратника.

Потеряв напарника, Рыжий нуждался в подмоге. И выручить его сейчас мог только Сокол, который и сам увяз в поединке.

Конечно, он кое-что понимал в ратных чарах, но его знания больше годились для великих сражений — прикрыть туманом полки, вселить в воинов уверенность в победе, подпустить попутного ветра в спину наступающей коннице. Для драки вроде нынешней, толку от них выходило немного. Некого здесь прикрывать туманом и вселять веру бесполезно, ежели воины мечом с трудом управляются. И в который раз жалел Сокол, что не пришлось ему в своё время как следует перенять науку у великого Соловья. И не познал он тайны боевого посвиста, сбивающего с ног, как говорили предания, тяжеловооруженных витязей. Слишком рано сгинул Соловей, слишком мал был тогда Сокол.

Рыжий уже шатался, будто выбирая куда упасть, а его колонтарь походил на попавший под камнепад медный кувшин. И Сокол решился.

Имел он в запасе один простенький заговор, способный ослепить противника. На короткий миг ослепить, но и эта безделица сейчас могла стать решающей. Даже не заговор, а обычный воинский приём, лишь слегка усиленный ворожбой.

Захватив пальцами щепотку песка, чародей развернул ладонь и дунул… Запорошить опытному противнику глаза невозможно, ибо тот приучен к вероятной подлости, и всегда ожидает подвоха. Но не теперь. Не в случае с чарами… Песок оказался в глазах раньше, чем монах успел сообразить. Он отшатнулся, запоздало прикрывая рукой лицо. Выбросил вперёд меч, ожидая смертельного выпада. Но Сокол не пошёл на него, а использовал заминку, чтобы выручить Рыжего.

Неожиданным ударом, он вспорол бок одолевающему товарища чернецу. Не убил, конечно, но ранил настолько, что даже Рыжий теперь вполне мог сопротивляться. Тут оправился его собственный противник, и Соколу пришлось вернуться к поединку.

Дело шло к тому, что рано или поздно они проиграют. Тем более учитывая, что у монахов в запасе был десяток-другой лучников, которые способны подойти в любой миг и просто расстрелять с холмов обессиленных людей.

Кровь текла из рассеченного лба Тарко, тяжело дышал Дуболом, и всё труднее получалось отбивать удары у Сокола. Лишь Заруба по-прежнему сражаясь на равных, потихоньку брал верх над вторым своим противником. Но этот единственный успех уже не мог спасти положение. Последние мгновения отделяли отряд от гибели.

Такое случается в жизни, не то чтобы слишком часто, но случается. О нежданном везении потом долго рассказывают. Удивляются прихотям судьбы. Об иной удаче слагают былины и песни, а неискушенный слушатель принимает её, эту нечаянную улыбку богов, за доблесть героя.

Обречённый отряд погибал. Гибель его была неотвратима и очевидна как одной, так и другой стороне. Нападающим это прибавило силы, в обречённых вселило отвагу. Многие становятся отважными, осознав неизбежность смерти. Это нравится богам. И иногда они приходят на помощь.

В лесу низким гулом протрубил рог. Эхо его прокатилось над поляной, болотами и затихло глубоко в дебрях. Схватка на миг прекратилась, лязг железа оборвался. В возникшей тишине, послышался шелест. Он напоминал начало дождя в лесу, когда одна за одной, все быстрее и быстрее, громче и громче падают капли, шлёпаясь по листьям, но, недолетая ещё до земли. И не сразу сообразишь, что происходит, пока ливень не обрушится во всю мощь.

Но в этот раз шелестел не дождь, шелестели стрелы. И Сокол с большим облегчением заметил, что стреляли не по ним, били в противника. И как! Недруги валились один за другим, даже не успев понять, откуда взялась эта внезапная помощь запертому в ловушке отряду. Все стрелы нашли врагов. Ни одна не задела кого-то из беглецов и ни одна не ушла в песок.