Сергей Фомичев - Серая Орда

Покинув знакомые леса, вурды погрустнели. Зубоскалить и подначивать монаха не перестали, но делали это теперь лишь по привычке, когда подворачивался случай, да и то без особого удовольствия.

Вурды, народ к путешествиям не склонный. Спутники Рыжего оказались первыми из своего племени, кто забрался в такую даль. В этом открылось и немалое преимущество. Здешний люд про мещёрскую нелюдь не слышал и теперь приятели могли спокойно идти по обычной дороге, разве что не показывая клыков. Всем остальным они мало отличались от какого-нибудь болотного народца.

— Что ж, — вздохнул Быстроног. — Ещё два дня пути и мы на месте.

Верховья Цны. Май.

Старший ушёл ещё с вечера, а Толстый, который в первую ночь появился, только что проследовал мимо старого убежища чародея, с огромным мешком за спиной. Оба, скорее всего, отправились к той самой загадочной Старице. По расчётам Сокола приглядывать за Варунком остался лишь один из монахов, тот кого он называл хозяином. Ну, если только кто-то ещё таился всё это время молча.

До рассвета оставалось менее часа. Не всё узнал чародей, что хотел, но тянуть с освобождением княжича больше не стоило. Кто знает, когда ещё выпадет силами уравняться. Он вытащил меч и подкрался к двери.

В доме не спали.

— Тварь ты поганая, — увещевал Варунка хозяин. — Всё пням поклоняешься. Тьфу! Разве может в пне благость обитать? Вон брат твой старший, христианство принял, а ты всё керемети гнилые почитаешь…

Не услышал монах рысьей поступи чародея. Только когда гонимый мечом воздух шевельнул волосы на затылке, он вздрогнул, но тут же и свалился, не успев ничего понять. Сокол ударил плашмя. Сам не сообразил почему. Не хотел убивать со спины? А может, надеялся допросить пленника? Трудно сказать.

— Чародей! — обрадовался юноша.

Он вскрикнул таким слабым голосом, что Сокол обеспокоился, не слишком ли долго ждал. Что если сил у княжича не хватит ноги передвигать? И как им тогда уходить отсюда? А ведь стражники как пронюхают о побеге, наверняка отправят погоню.

Однако освобождённый от пут, тот вскочил легко, словно и не голодал больше недели. Мещёрцы в этом смысле народ крепкий. Крупные среди них попадаются редко, зато выносливые — сплошь и рядом. Кормящимся с охоты людям длительная нужда не в диковинку.

Связав монаху руки, чародей обратился к Варунку.

— Обожди немного князь, я дом осмотрю, да и отправимся восвояси.

— Раз ты нашёл меня, значит отец уже знает об опасности? — спросил юноша.

— Ничего определённого, — покачал головой Сокол, не забывая обшаривать за разговором углы. — Чунай кое-что рассказал, сами что-то разнюхали, да слухи всякие доходили, но ничего определённого.

— Тогда в Мещеру не пойдём, — твёрдо заявил Варунок.

— Куда же мы, по-твоему, пойдём? — не без усмешки спросил Сокол, ковыряя кинжалом бревно, показавшееся ему подозрительным.

— К Старице, — коротко ответил княжич.

— К Старице? — переспросив, чародей выломал из бревна добрый кусок. — Наслышаны и про неё. Но не думаю, что старому князю это понравится. Он уж извёлся весь, тебя разыскивая…

— Нужно сходить, — стоял на своём юноша. — Там вся пакость и затевается.

— Какая пакость?

— Серая орда.

— Ага, — Сокол расковырял порядочную дыру. — Расскажи мне о Серой Орде.

— Я и сам ничего толком не знаю. Но слышал, что монахи собираются её на нас спустить, на Мещеру то есть. И от такого набега не откупишься. Всё сметёт орда. Ни города, ни починка не пропустит. Ни единой хижины, ни единого поля не уцелеет.

Он помолчал, наблюдая за вознёй Сокола. Потом совсем тихо добавил:

— Потому как не люди это.

— Кто же, вурды?

— Не знаю. Может и вурды, а то, может, почище твари какие. Каким вурды, что белки. На один зуб. Пойдём, там и увидим.

Сокол вдруг улыбнулся и, запустив руку по локоть, вытащил из тайника небольшой свёрток. Не разворачивая, сунул его за пазуху.

— Ну, пойдём. Только с монахом-то, что делать? Допросить его? Так времени нет. А живым оставлять себе дороже. Пожалуй, надо его богу преставить.

С трудом перевернув грузное тело, Сокол вытащил из сапога монаха короткий нож и всадил его хозяину между рёбер. Тот дёрнулся и обмяк.

Подумав, чародей снял с трупа верёвку и сунул в мешок. Затем ещё раз тщательно осмотрел дом.

— Порядок, — сказал он, наконец.

Они покинули просыпающийся город незамеченными. Привыкшие к покою, стражники на воротах, даже не взглянули на ранних путников.

Миновав стены, чародей остановился, вытащил из-за пазухи добычу и развернул.

Рукописи. Больше ничего. Кое-что на церковном, и можно разобрать, но большей частью тайнопись. Закорючки аравийские, знакомые, а язык другой какой-то.

— Что ж, будет работа и для ума, — решил Сокол.

Он сложил свитки в сумку и, окинув взглядом степь, спросил.

— Куда теперь?

— Туда, — махнул княжич на юго-запад.

Направление это ничем не отличалось от любого другого. Разве что солнце пока светило в спину. Сокол пожал плечами.

— Ну, пошли…

Едва мещёрцы скрылись, из степи вынырнул небольшой отряд. Всадников было тринадцать. И на этот раз стражники встрепенулись.

— Привет тебе, Кудеяр, — выкрикнул старшина. — Что нового слышно?

— Тревожно в степи, — ответил атаман. — Кочевье Акара ушло неведомо куда. Людей нет, табунов нет. Зверьё и то затаилось. Пусто в степи на три дня пути. Тихо и тревожно.

Чёртова дюжина проследовала в город. И неясная тревога мигом пронеслась по дворам.

— Может пожар? — вопрошали люди.

— Не время для пожара, — отвечали атаманы. — Травы в самом соку. Нечему в степи гореть.

— Неужто орда?

— Не посмеет. Поднимется Яр, наскочит коса на каменюку.

— Что ж тогда?

— Неясно. Это-то и тревожит.

Верховья Цны. Май.

Рыжий с детства любил приключения. То есть именно приключения, а не рассказы о них. Любил, в меру конечно, опасности, любил лихие дела. Но сейчас, выбираясь на дорогу, откуда виднелись уже стены чужого города, он поймал себя на мысли, что за последний год всяческие передряги ему изрядно поднадоели. Он ведь и не отдохнул толком за всё это время, и в собственный дом заглядывал лишь между делом, как бы проездом. А всё почему? А потому, что связался на свою голову с властью, с князьями, словно на службу к ним поступил. И с тех пор всё в его жизни пошло наперекосяк. Никакого просвета. Одни расходы и головная боль. Раньше вон как хорошо было. Устраивал Рыжий себе приключения сам. Для собственного удовольствия, веселья и выгоды. Притом, не особенно напрягаясь. Там кого щипнёт, в другом месте; здесь наместнику дулю покажет…

А осенью началось. То полный опасностей поход на поиски пропавшего княжича: разбойники, монахи, восставшее мужичьё, бегство, битва в лесу; едва живым вернулся. Потом жизнь в Москве под чужой личиной. Там хоть и поспокойнее вышло, да и Настю вон повстречал, но всё одно служба. Не успел вернуться — снова в поход. Сокола спасать. Сокол конечно друг, тут возражать грешно. И никто не неволил, сам отправился. Но честно признаться — устал. Ох, как устал.