Александр Ермаков - Сумерки Зверя

На самом деле звали ее сложно. Получилась такая петрушка.

Российско подданная мамаша умудрилась родить на американском корабле в береговых водах Бразилии. От того возник юридический казус. Три державы дружно от дитя открещивались, ссылаясь на нормы международного права, права и свободы граждан, равно на Божьи заповеди и прочую, прочую, прочую муть. Год вяло переругивались адвокаты, заседали комитеты, собирались комиссии. Наконец нашелся неожиданный компромисс и в торжественной обстановке малышке вручили одно свидетельство о рождении и два паспорта. Соответственно на имена Маши Ивановой, Мери Браун и Марии Родригес.

В деле имелась и надлежащая газетная вырезка с фотографией довольно лыбящихся державных мужей, на переднем плане и родителей, напрочь одуревшим от всей этой катавасии, на плане заднем. Имелась и домашнее фото виновницы переполоха, как полагается попой кверху.

– Ишь, ты. – Прокомментировал увиденное Зиберович. – А задница у нее всегда была о-го-го.

Вспомнил дражайшую супругу – загрустил еще пуще прежнего. Продолжил листать.

Следующие страницы ничего интересного не представляли. Дипломы, аттестаты, грамоты, значки ГТО, спортивные, парашютные…

Дальше интереснее. Похерила и спортивную и театральную (эге, интересно, интересно, ишь, актрисочка выискалась) карьеру, завербовалась в армию. Блестяще окончила курсы молодого бойца. Характеристики положительные. Направлена для прохождения дальнейшей службы в рейнджеры. Отличница боевой и политической подготовки. Постоянно совершенствовала мастерство. Особое внимание уделяла физподготовке, в частности рукопашному бою. Инструктор – сержант Стилл Иг. Мондуэл.

Еще интереснее!

С означенным сержантом принимала участие в боевых действиях (Нижнекакадусский конфликт). Во время очередного рейда получила ранение, вынесена с поля боя (ага!) все тем же сержант-инструктором Мондуэлом.

Награждена двумя медалями, повышена в звании, по окончанию конфликта подала рапорт об отставке. Прошение удовлетворено.

– Вот разгильдяи! Такими кадрами разбрасываться! Кто там у нас батальоном командовал? К ногтю!

Послушная вызову, в щелку дверей прошмыгнула Марья Ивановна. Засушенная в синем чулке, карга, вольнонаемно служившая личным секретарем шефа Секретного департамента, никакой Марьей Ивановной не была, но охотно откликалась. А называл ее так Зиберович по двум причинам. Во-первых ему было все недосуг поинтересоваться истинным именем, во-вторых так звали школьную учительницу, третировавшую маленького проказливого Мойшу и обожавшую пухленького прилежного Беничку.

Генерал чиркнул на листке, протянул секретарю.

– Этого му…, в смысле майора отчислить из рядов без выслуги и права ношения формы. За злостную халатность, проявленную в работе с личным составом. И Капелан-замполита туда же. И мне тотчас приказ на подпись.

Карга испарилась выполнять, а генерал продолжил неутешительное чтение.

На этапе демобилизации документальные сведения о фигурантке прервались. Дальше пошли одни полицейские фантазии. Не привлекалась, не задерживалась, не подозревалась. В розыске не числится. Даже проверенные стукачи, весело закладывающие всех и вся, ежились, кривились, но о Перышке предпочитали не заикаться. Только то тут, то там обнаруживались трупы с одной единственной, характерной особенностью – смерть наступила от проникающего ранения, нанесенного острым, узким предметом. Предмет всегда к трупу прилагался. Всегда под левой лопаткой. Не какое-нибудь вульгарное шило, не похабная заточка – только дорогущий (корпорация Мондуэлов) стилет – прекрасной работы лезвие и изысканная рукоять. По нее, рукоять и воткнутое. Быстро, надежно, без крови, без крика, без отпечатков пальцев.

Наблюдалась еще одна многозначительная закономерность. Одни трупы – нормальные. На улице, в парке, в подъезде, посреди многолюдного (наглая девка, но расчет верен) супермаркета. Все при жизни, опять таки по слухам да сплетням, чем-то дядю Беню не устраивали.

А, вот, другие… С другими история интереснее, прямо скажем скабрезнее выходила. Сыскари, хоть на висяк и сетовали, да тайно злорадствовали. Покойнички – все молодые мужики. Все не просто в квартире, а в районе разобранной, изрядно растрепанной постели. Все в чем мать родила. Все без этого самого. В смысле – с этим самым, только не на природном месте выросшем, а в виде отрезанном и в рот жмурику запихнутым.

Фотографии прилагались, чем Зиберович и воспользовался. План общий. План крупный. Впечатляло.

Мойша Рувимович очередной раз утвердился во мнении, что адюльтер дело рискованное. Вспомнилась медицинская агитка с крупным, выразительным предостережением: «Опасайтесь случайных половых связей». Подумалось, а не заказать ли эти плакаты, да развесить в каждом кабинете?

Нет, не годится. М.Р. Зиберович жены ближнего не желал, но остальные десять заповедей в грош не ставил и по надобности всякий раз нарушал. А надобностям несть числа, да и случались регулярно часто. Что поделать – служба такая. Потому от подчиненных не имел права требовать исполнения одиннадцатого пункта, пусть не отмененной, но категорически устаревшей инструкции. Прецедент вещь опасная. А вдруг двухнулевый спецагент, уверовав в «не возжелай», последует за «не убий»? Нет, уж лучше пускай возжелает себе на здоровье (трипачек не в счет).

Относительно себя, сиречь благоверной, генерал не переживал. Ее, благоверную, возжелать давно никто не сподабливался. Включая самого Зиберовича.

А, вот, на Алмазное Перышко у некоторых эрекция случалась За то и поплатились.

Значит так. Плакаты – отставить. А с фотографиями личный состав ознакомить. Во всех отношениях окажется полезным.

Читал генерал документ за документом и ощущал странность душевного состояния. Стерва эта Пэн-Иванова-Браун-Родригес. Стерва и преступница. Но, какая молодец! Замаскировалась в джунглях мегаполисов, словно снайпер в нижнекакадусской сельве. Пройдешь, наступишь и не заметишь. Хотя, бабе, оно легче. Иная и без уголовщины каждое утро такую маскировку наводит, что не разберешь какой она, холера, масти? Рыжей, карой или пегой, как киношный инопланетянин.

Но все же молодец, актрисуля. Побольше бы таких в Департаменте! Впрочем, в Департаменте подобных и мало не состояло. И все из-за этого засранца майора. Прошляпить такую кадру! Нет, мало ему отставки. Пусть еще послужит. На Шпицбергене. Как раз приходьковское место вакантно. Заполним.

А Алмазное Пэн-Перышко, судя по всему, в правоохранительном поле зрения присутствовала исключительно виртуальным макаром. Где обитает, с кем сожительствует, кто друзья-приятели, где тусуется – все покрыто мраком, как солдатский сапог гуталином. Только смутно, не в докладах, не в протоколах, не в анонимном звонке, а нюхом сыскарским улавливалась связь Перышка с известным деятелем по кличке Фартовый.