Мэтью Стовер - Клинок Тишалла

Пол усеивали алые следы, там, где бродил клиент, не замечая разлитой крови.

На кровати валялся связанный по рукам и ногам скрученной в жгут простыней мускулистый камнеплет. Изо рта у него торчала подушка. Еле заметными неторопливыми движениями он выкручивал запястья, подергивал пятками, пытаясь потихоньку распустить узлы.

– А чо мне делать-то было? А? Она бы меня грохнула! Что, блин, делать-то, а? Ну?

Сквозь смотровое окошко голос слышался вполне ясно и казался до тошноты знакомым.

А потом в поле зрения попал клиент: здоровенный, широкоплечий огриллон. На сером грубом лице выступил пот, единственный глаз лихорадочно поблескивал. Новенький полотняный костюм кричащего оттенка по правому боку залила кровь. Оружия при клиенте не было, но бритвенно-острый боевой коготь на правой руке был выпущен и покрыт кровью.

Один пожелтелый клык обломан, на втором явственно видны черные следы гари.

Делианн привалился к стене.

«Лучше бы я умер в горах, – подумал он. Боль в груди не давала заговорить, не давала вздохнуть. – Ох, Ррони, ну почему ты не научился орудовать мечом? Почему ты не раскроил мне тогда череп?»

Боже, боже, чего бы я только не отдал за смерть…

Кровожадным огриллоном оказался помощник боцмана с речной баржи.

– Что? – переспросила Кайрендал. – Плохо? Я по лицу вижу.

– Плохо, – эхом отозвался Делианн.

Потемнев лицом, Кайрендал обернулась к ограм-стражникам.

– Очистить крыло, – распорядилась она жестко. – Чтобы в пять минут тут ни души живой не осталось. Собрать всю охрану, прошерстить все номера. Кто останется здесь через пять минут ровно – сгорит живьем.

Один огр махнул тяжелой булавой в сторону двери, к которой прислонился Делианн.

– А зз ними жддо? Зз Энди? Как их выдажжить?

– Никак, – отрезала Кайрендал. – Энди, Тесса, Паркк – они все остаются.

Огры туповато и огорошенно переглянулись.

– Ды сгаззала…

– Вам понимать необязательно, – рявкнула Кайрендал. – Выполняйте!

– Это ты не понимаешь, – проговорил Делианн.

Он отвалился от стены, удивившись мимоходом, что еще способен двигаться. Как может он стоять под таким грузом? Как может шевелить языком? Как может еще жить, когда сердце разлагается в груди?

– Ты не понимаешь, – медленно мучительно выдавил он. – Я знаю этого огриллона.

– Да? – Кайрендал моргнула. – Тесен мир. Но это не меняет…

– Меняет. Это все меняет. Он заражен. Если болезнь уже начала проявляться, то он мог подхватить чуму только одним способом.

Делианн распростер руки в жесте полного подчинения судьбе. Такой муке невозможно противиться и уж никак нельзя ее стерпеть.

– У меня иммунитет. Я не могу заболеть. Но он заразился чумой от меня.

Зрачки Кайрендал были огромны и пусты.

Глядя невидящими глазами куда-то мимо Делианна, медленно, будто парализованная, она подняла бледную руку и прижала пальцы к губам, будто вспоминая прикосновение его плоти – будто пытаясь вычислить бесконечно высокую цену единственного поцелуя.

Делианн лежал в темноте, свернувшись от боли, точно зародыш. Боль сковывала его, и он беспомощно валялся на холодном, жестком полу. До кушетки оставался всего один шаг, до кровати, где можно прилечь, – полкомнаты, но члены отзывались лишь редкой слабой дрожью, мучительной судорогой – наполовину чахоточным кашлем, наполовину рыданиями без слез.

Ему никогда не приходило в голову, что в мире столько боли.

Валяться со сломанными ногами под обрывом в Божьих Зубах – ерунда; тогда в обе ноги словно вставили по прерывателю, трансформатору, понижающему напряжение боли. Но вот сердце…

Его выжгла кислота, и в груди осталась дымящаяся дырка, зияющая пустота, исходящая тоской. Боль нарастала. «Невыносимую» она переросла уже давно. Делианн завыл бы, но дыра в груди поглотила слишком много сил. Он даже всхлипнуть не мог. Мог только лежать на холодном полу и страдать.

Он навлек безумие и гибель на этот город.

Его глупость – его простодушие, его нерассуждающая наивность – убила Кайрендал, и Туп, и ее слугу Зака, и симпатичную хуманскую шлюшку с порезанным лицом, и камнеплета-целителя Паркка, и огров-охранников…

…и…

…и…

…и…

Первой мыслью Кайрендал было запереть все входы, спасти город, предав огню «Чужие игры» вместе с собою и всеми посетителями. Она знала, что ей предстоит, каждой клеточкой своего тела она пережила вместе с Делианном смерть молодого фея в деревне блз Алмазного колодца. Гибнуть в огне, с воплями уходя во тьму, чуя запах собственной поджаренной плоти, было намного приятней, чем то, что претерпел больной.

Но даже это было бы бесполезно. Кайрендал оставила все надежды сдержать распространение инфекции. Спасти уже некого.

«Чужие игры» служили игорным домом, казино, аттракционом для туристов со всех уголков Империи. Зараза, которую принесли сюда, уже разошлась по городу и теперь расползается по Империи по жилам Великого Шамбайгена, точно дурная кровь по ноге от загнившей раны.

Как он мог быть настолько слеп!

Через пару минут он встанет. Зайдет в спальню рядом, где Кайрендал сидит сейчас в темноте вместе с Туп, и Заком, и Пишу, старшим по залу. Возьмет бокал, нальет вина, которое пьют они сейчас.

Вспомнилось, как, испив цикуты, расхаживал по своей темнице Сократ, чтобы скорей разогнать яд по жилам. Делианн сомневался, что ему под силу такой подвиг. Он вообще не был уверен, что выпьет. Кайрендал оказалась сильнее: она заходила в спальню с видом женщины, оставившей за спиной и сомнения, и страх.

С другой стороны, над ней висело лишь собственное будущее. На Делианна давило прошлое.

Он искренне надеялся, что по другую сторону отравленного бокала его ждет лишь тьма, в которой нет боли, но даже если он должен будет предстать перед высшим судом за свои грехи – не страшно. Даже самая жуткая из преисподних покажется раем в сравнении с реальностью.

Щеки его коснулась прохладная ладошка, кончики пальцев уткнулись в шею, будто нащупывая пульс. Легкое это прикосновение принесло с собой столько утешения, что Делианн не в силах был отшатнуться. Холодная рука вытягивала боль, как мокрое полотенце лихорадку. Его передернуло – словно что-то внутри невольно цеплялось за уходящую боль, как сжимаются вокруг наконечника стрелы края раны, если вытягивать ее слишком медленно.

– Тс-с, – пропел женский голос, – все хорошо. Все хорошо. Я уже здесь.

Дыхание ее пахло зеленой листвой под солнцем и зреющими на влажном от дождя поле колосьями.

– Нет, – прохрипел Делианн. Прикосновение незнакомки унесло столько боли, что голос и способность двигаться вернулись к нему. – Нет. Всему конец. Ты коснулась меня. Теперь и ты умрешь.