Виталий Каплан - Последнее звено

– Ну… – она, похоже, немного удивилась, – не все так просто… но да, началось с того.

– А откуда ты знаешь, каким будет это твое новое счастье? Разве можно заглянуть в будущую жизнь? Тебе же сказано – коли здесь плохо, значит, там хорошо. А как именно хорошо? Может, вовсе не любовь у тебя там будет? Может, ты будешь богатой купчихой, спать там на перинах, жрать всякую вкуснятину и радоваться тому как хрюшка. Может, станешь боярыней, которой в радость холопов своих мучить… знаю я таких бояр… Может, еще что-нибудь… мало ли какие радости у людей встречаются. Почему ты уверена, что там повторится вот это твое прошедшее счастье?

И тут уж она взглянула на меня с настоящим удивлением. Явно не ожидала услышать такое от простецки одетого парня. А меня разобрало. Все, что я говорил, – это были вопросы, которые я собирался, да так и не успел задать боярину Волкову. В самом деле, ну чем принципиально отличается общепринятое аринакское Учение от этих вот экстремалов-самогрызов? У них просто все более явно, все доведено до полного уродства.

– Счастье будет! – сказала она твердо. – И неважно, в чем именно… важно, что я сама внутри буду чувствовать… Знаешь, когда голоден, то вкус говядины ничуть не хуже вкуса свинины.

– Значит, все-таки на повторение той любви не надеешься? Значит, утешишься равной заменой? То есть для тебя та твоя любовь и неизвестное будущее счастье – это вещи одинаковые? Сравнимые? Как свинина и говядина? Но откуда ты знаешь, что они равные? Ты в это веришь, но доказать-то не сможешь.

– Я и не собираюсь ничего доказывать. И кому? Возомнившему о своем уме сопляку?! Да ты и не понял бы… тайны Учения Дороги постигаются долгими годами…

А дама-то с характером! Похоже, не из холопов… порода чувствуется. Мастерства, как говорится, не пропьешь.

И тогда я нанес ей кинжальный удар. Нет, не Алешкиным ножиком – а элементарнейшим аргументом.

– А что ты, мудрая, знаешь о своей прошлой жизни? Как там пролегала твоя линия? Может, там-то ты как раз и купалась в счастье и все твои нынешние муки – это только плата? Просто Равновесие восстановилось? Равновесию же плевать, сама ли ты себя на муки обрекла или оно так сложилось. Ты страдаешь? Страдаешь. Тебе голодно, холодно, больно? Плевать Равновесию, что ты об этом думаешь, на что надеешься. Там был подъем, здесь – спуск. Вот ты думаешь, что по своей воле себя мучаешь, – а на самом деле тебе это только так кажется. Это ты себе горькое снадобье подслащаешь. Просто так идет твоя линия. И, может быть, в следующем шаре не только радости не будет, но и страдания твои продолжатся. Может, прежняя радость такой большой была, что и десятка шаров не хватит, чтобы выровнять…

Да, похоже, я задел за живое. Страдалица зыркнула на меня так, что я невольно отступил.

– Уходи! Вон! Сейчас же! – Слова были как пощечины.

Я послушно развернулся и быстро зашагал прочь.

Ну и зачем было, спрашивается? Зачем обидел человека, не сделавшего мне никакого зла? Вдобавок и наследил. Вряд ли по княжеству Словенскому бродят стада молодых философов…

День понемногу перетекал в вечер. Еще не сгустились сумерки, еще не зажглись на уличных столбах свет-факелы, но уже чувствовалось приближение ночи. Меньше стало людей – тут не принято гулять с наступлением темноты, и не из-за страха перед грабителями, а просто не прижилось. Исполнив свои дневные дела, люди сидят по домам… ну, разве что в гости выберутся.

Ветер усилился, нещадно гнул кроны деревьев – будто садист, выкручивающий руку в суставе. Похолодало – не так чтобы зуб на зуб не попадал, но ощутимо. Зуб на зуб, видимо, будет ночью.

Ну и что дальше? Так и буду кружить по темным улицам, мерить шагами тверские тротуары? А по ночам, наверное, все-таки ходят дозоры городской стражи… Багдад, конечно, может спать спокойно, но кто-то же это спокойствие должен обеспечивать. И что я объясню патрульным?

Самый разумный выход – вернуться под теплую крышу. Например, в Артемкино заведение. Но боязно… Не только там, но и в любом прочем трактире… Я как-то не рассчитывал, что здесь так людно и скученно. Не то что пятизвездочный отель, где берешь отдельный номер с баром, велотреком и сауной… Тут обязательно привяжутся с разговорами, расспросами, и ведь так не уйдешь, как из очереди в полисофос. Наверняка уже объявлены мои приметы… пускай пока не всем, а только содержателям трактиров и постоялых дворов… награда, может, обещана.

Постучаться в первый попавшийся дом, попроситься на постой? Еще более подозрительно. Тут это не принято, странников-бродяг почти и нет… разве что самогрызы… но самогрыза вряд ли кто пустит. А даже если и пустят… потом в округе разговоры пойдут. Здесь ничего тайного нет, люди связаны… не мифическими линиями, а вполне реальными языками… Где-то я читал про садюг-матросов, которые ловили на своих парусниках крыс и потехи ради связывали их хвостами. Вот ведь и люди примерно так же… не хвостами, так языками. Тут рулит ее величество сплетня… а у Уголовного Приказа осведомители всюду имеются, это мне словоохотливый Корсава в свое время со вкусом растолковал.

И все равно – это только на ближайшую перспективу… как ночь провести. А главный вопрос так и скалится ухмылкой-щелью. Что делать? Каков план? Искать лазняков – это, как выразился бы мой папа, слишком глобальная постановка вопроса. Надо ж хоть примерно представлять, где их искать, у кого о них спрашивать. Ну, может, податься к опальному Волкову, в его деревеньку… в глуши под Костромой. Интересно, сколько времени займет поиск этой деревеньки… надо полагать, под Костромой их что грязи. Потом, до Костромы еще добраться надо… Сколько же это километров – от Твери до Костромы? Увы, я не силен в географии. Ну, ясное дело, ближе, чем до Владивостока… но от этого не легче.

Ну и, допустим, заявлюсь я к Александру Филипповичу – мол, принимайте дорогого гостя… я тут случайно пробегал, заглянул на чаек… в смысле, на сбитенек… а вообще-то я вашего классового собрата замочил и в розыске… А ведь повяжет меня старина Филиппыч. Может, без особого удовольствия, исключительно по чувству гражданского долга… ну, и по благородным истинам, конечно. Надо же линию блюсти…

А если и не повяжет… С чего я взял, что он выложит мне все про лазняков, даст пароли и явки, снабдит рекомендательными письмами? Может, он вообще знает о них немногим больше десятника Корсавы? Может, он совсем другим направлением ведал? Может, его профиль – это разбойники-оторвы… вроде меня?

Да и потом… Ну, положим, найду я лазняков. Случится чудо – и найду. С какой такой радости им возвращать меня обратно? Люди конкретные, деловые, рискуют исключительно ради сверхприбылей. В чем тут будет их интерес? Что я могу им предложить? Полторы гривны и одежду, что на мне?