Виталий Каплан - Последнее звено

– Слушай, – стараясь выглядеть праздно любопытствующим, спросил я, – а вот эта ваша дыра, она в один и тот же шар ведет? Или когда в один, когда в другой?

– О, тут большое искусство, – невидимо усмехнулся Душан, – понять, в какой шар выйдешь. Вот понимаешь, есть шары, а есть дыры. Представь, лежат на земле яблоки… а сверху на них прутик положен. Яблоки – это шары, прутик – дыра. Прутик разной длины может быть. Может двух яблок коснуться, может трех, четырех… Значит, надо знать места на прутике… в дыре то есть… откуда в какой шар выйдешь. А еще ветер может подняться, прутик покрутить, и он с одного шара на другой перекинется… может и обратно вернуться… надо только чуять когда.

– Сложная наука… – протянул я.

– А то, – согласился он. – Оттого столько наших и гибнет. Прикинь – опытных, хожалых… Но у нас дырка еще ничего, почти спокойная. Чаще всего в два хороших шара ведет, но бывает, что только в плохой открывается. В плохом – болото страшное, непролазная топь, комарье свирепое тучами. И до ближайшего поселка полдня ходьбы, шестом дорогу пробуешь, зазевался – и бултых… А в поселке том особо ничем и не поживишься. Мало того, местные какие-то странные… побить могут просто так. Речь у них непонятная, разбираться в ней некогда.

– А хорошие шары? – перебил я.

– В хорошие чаще ходили… Который ближний – там жарко, зелень всякая странная из земли прет. Город там неподалеку, базар. Хорошо, людей разных много, одежды пестрые… Языков тоже много всяких, никто тебя не спрашивает откуда, бумаг не требует… Ходи, покупай, чего хочешь. Тут и язык не особо нужен. Зашел в лавку, тыкнул пальцем, сказал: «Къя дам хэ?» – ну и платишь, и берешь…

– Постой, – сообразил я, – а деньги тамошние откуда? Вы же не гривнами княжеской чеканки платите?

– Само собой… Есть там и знакомства, и золото с серебром нам меняют. Конечно, не по-честному, дерут свою лишку, но нам и так хватает. И на товар, и местной страже сунуть, если приставать станет.

– А второй шар?

– Второй – он дальний. Это до самого конца не сворачивая. Шар тоже неплох. Во-первых, там речь чуток на нашу, словенскую, похожа, понять кое-как можно. Во-вторых, нужных товаров полно… Отец рассказывал, раньше там хуже было, а когда я ходить начал, уже полное изобилие… глаза разбегаются… В-третьих, дыра в самом городе открывается… Правда, и опаснее там. Стража ни за что прицепиться может, бумаги требовать, разрешения какие-то… Хорошо еще, если деньгами откупишься, а то и искалечить могут… Зверолюдства там полно… Учения, видать, не знают, линии свои не блюдут… Правда, у нас там тоже есть местные, прикормленные. Эти и деньги меняют, и сами для нас нужный товар берут, по лавкам и базарам можно и не ходить.

Чем-то этот мир мне был подозрительно знаком. Речь, похожая на словенскую. Уличная стража, хватающая людей без регистрации… Ну и зверолюдство, само собой. Куда ж мы без зверолюдства?

– Интересно… – изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным, протянул я. – Город-то ихний как называется? Или вам, лазнякам, это без разницы?

– Ох, там название такое, что язык сломаешь, – хмыкнул Душан. – Не то Санипурк, не то Сантитибурк…

О! То, что надо. Почти в десятку! Санкт-Петербург! Конечно, лучше бы прямо в Москву, но лучшее, как говаривал папа, враг хорошего. Вот! Вот наконец хоть что-то замаячило! Хоть какая-то цель… Конечно, я понимал – все очень непросто. Когда я еще доберусь до этой дыры? Даже пока не знаю, где она. Сумею ли найти? А если и найду – смогу ли воспользоваться? Это ж, наверное, не по коридорчику пройти, всякие хитрости будут…

– Уговорил, – твердо сказал я. – Если сам жив останусь, найду твою захоронку и жене половину передам. Только знаешь, у меня тоже будет одна просьба…

– Ну? – напряженно прошептал Душан.

– Ты мне про дыру эту все в подробностях расскажешь. Заинтересовал ты меня… Может, и дело твое продолжу. Сам смотри – всех ваших повязали, наверняка они на Востоке, в рабстве. Ты тут, да вот, сам говоришь, смерть почуял. Дыра-то бесхозная остается. У тебя ребенок растет – а кто ему семейную тайну передаст? Ты жене-то рассказывал?

– Бабам нельзя про такое знать, – мотнул головой Душан. – Лазней только мужики заниматься должны, запрет такой с древних времен. Не нами положено, не нам и трогать…

– Ну вот… Если у тебя сын растет, значит, все ему расскажу и покажу, а взрослым станет – все дела передам. Если дочь… Ну, значит, сам займусь… а ей тайно помогать буду. Главное, такая ценная дыра не должна же пропадать, правда?

Кисло мне было во рту от всех этих обещаний. Вранье – оно почему-то всегда бывает кислым.

Война началась двадцать седьмого мая – или, по-здешнему, в пятый день месяца разнотравня. Под утро пришли разведчики, принесли вести. С рассветом Лукич поставил заставу в ружье. Ну, вернее, в копье.

– Ну что, ребята, началось, – прохаживаясь перед строем, говорил он будничным голосом. – Идет орда, здесь, возможно, к полудню появятся, много если к вечеру. У степных новый боевой хан Сагайдыбатыр. Объединил под свою руку пять кочевий. Тысяч восемь у него, и это только всадники-мужчины, а если с ихними бабами и ребятишками считать… В других кочевьях тоже неспокойно… Соседние крепости уже знают, и в Камышпыль гонцы поскакали, завтра, думаю, большая рать подойдет. Но до этого времени надо продержаться… Если степняки силы свои в кулак соберут и потоком хлынут на нас – то, может, и удержим учеными придумками. Если же рассредоточатся по степи, малыми группами на запад пробиваться станут, дело плохо. Тогда только сила на силу, а и малые их группы нас многократно больше. Помните, наша задача – их задержать тут до подхода камышпыльской рати. Не сможем, прорвутся они вовнутрь, пожгут села, возьмут полон – нам всем будет несмываемый позор, из-за нас народная линия вниз прогнется. Десятники, поставьте людей, как уговорено…

А погода стояла великолепная. На небе ни облачка, но жара еще не совсем летняя, не одуряющая. По моим ощущениям, градусов двадцать пять. Тут бы одеяло расстелить, раздеться и принимать солнечные ванны. Холодное пиво приветствуется. Слабый ветерок травы колышет, они еще молодые, еще пахнут пряно и таинственно. Не удивлюсь, если тут у них и дикая конопля растет.

Но вместо того чтобы раздеться до плавок, пришлось одеться по-боевому. Это значит, кожаный доспех, кольчужный шлем, за спину овальный щит, на пояс – короткую саблю для пешего боя. Ни копий, ни луков почему-то брать не велели.

– Лукич нам особую задачу поручил, – сказал Костя, собрав десяток во дворе. – Обеспечить работу ученых штучек… Дело непростое, штучки и отказать могут в любой миг. Значит, надо их охранять, пока снова не задуют. Может, и рубиловка будет.