Юрий Никитин - На Темной Стороне

Чужая земля, сказал себе тоскливо, здесь враги, и даже трава здесь не такая. Он полз, перебегал открытые пространства, плюхался на землю, но походный лагерь имперских солдат приближался, палатки вырастают, умело закрепленные на длинных легких растяжках, уже без бинокля видит яркие банки пива на раскладном походном столе.

Дважды пролетали вертолеты, один завис ненадолго, что-то сбросил в большом белом пакете, но садиться не стал, унесся, сыто рокоча моторами.

Такая палатка рассчитана на двадцать человек, но у юсовцев другие нормы. Любят комфорт, здесь не больше пятнадцати, а то и двенадцати человек. Правда, судя по оборудованию, за ними послали не простых туповатых полицейских, даже не национальную гвардию, а сразу части быстрого реагирования. Похоже, рейнджеры из 7-й группы 75-го полка ССО, т.е., сил специальных операций...

Этих отличаешь от обычных родов войск даже по тому, как ставят палатки. Эти, в отличие от полицейских, не так связаны законами о применении оружия: будут палить сразу же, без всяких окриков, палить сразу на поражение, палить много и с огромным удовольствием. А когда двенадцать человек палят во все стороны, какая-то пуля может достать по глупой случайности или, точнее, по теории вероятности.

Он долго всматривался, но юсовцы, всегда ограждающиеся себя сверхтехникой, на этот раз не натыкали вокруг лагеря ни датчиков, ни сенсоров, ни каких других средств раннего обнаружения. То ли не успели, а скорее – поленились, не верят, что прибывшие могут быть опасны настолько. Или же сами верят в свои фильмы, где они только стреляют, а русские с диким воем падают и помирают в корчах.

Идею, что у них недостает техсредств, он отбросил сразу же, это не российская армия. Значит, знают, что здесь небольшая группа. И даже знают, что с ними нет ящика с атомными бомбами или чудо-бластерами...

Риск, сказал себе, благородное дело. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Бог не выдаст, свинья не съест. Авось...

Пригнувшись, он пробежал как можно быстрее по прямой к палатке, быстро обогнул ее, нырнул вовнутрь. В прохладе и полумраке трое солдат похрапывают, еще двое, поставив ноутбук с семнадцатидюймовым экраном на ящик, гоняют – один мышкой, другой тачпадом две фигурки в зеленых пятнистых комбинезонах, что безостановочно стреляют в орущие и падающие толпы. Жертвы орут, понятно, на русском.

Без жалости, он коротко и свирепо обрушил на бритый затылок ближайшего заостренную рукоять ножа. Второй даже не понял, что же хрустнуло совсем рядом, напарник не успел клюнуть носом, как Дмитрий той же рукоятью ударил второго игрока в висок.

Двое спали вверх лицами, один на боку, именно он первым открыл сонные глаза и начал поднимать голову. Дмитрий метнул нож, прыгнул и двумя страшными ударами раздробил головы спящим гвардейцам.

Сердце колотилось так, что в глазах потемнело. Он напряг мышцы, в ушах зазвенело, а пальцы стиснулись на забрызганном кровью и белесой кашицей мозгов ноже. В палатке пятеро трупов, у поряженного в горло кровь хлещет под напором, красная струя толщиной в большой палец, падает по дуге на брезентовый пол, там растекается пенистой лужей.

Сквозь свист в легких услышал едва слышный треск выстрелов. На плоском как лезвие десантного ножа экране крохотные русские солдаты перешли в наступление.

Дмитрий усмехнулся, быстро огляделся, уже профессионально и цепко. Все пятеро были крупными и широкими парнями. Морды тупые, лобики как у дегенератов, таких хорошо посылать вышибать двери, но сами мыслить даже и не пытаются...

У входа в палатку автоматы, а в ящике ровными рядами блестят запасные диски. Дмитрий быстро побросал в ранец пакеты, которые называл для себя НЗ, взял несколько гранат, у юсовцев они легче и мощные отечественных.

На ноутбук оглянулся с сожалением. Даже у Ермакова такого нет, зажрались свиньи, нахмурился и, пригнувшись, вышел из палатки...

Навстречу через поляну шли четверо! Впереди капрал, еще трое крепких парней, винтовки держат небрежно, расслабленно, все-таки возвращаются после безуспешных поисков. Но в их расслабленности он ощутил профессионализм: эти успели послужить в частях покруче, чем простая пехота.

Тело застыло, словно превратилось в ледяную глыбу. Автомат за спиной, пистолет в кобуре, и за что бы он не схватился, его изрешетят очередями, нашпигуют свинцом с головы до ног. Никто из них не успел взглянул ему в лица, когда он, опустив голову, вскинул руку и запустил пятерню за ворот. Один из солдат за спиной капрала хихикнул, когда он начал свирепо чесать между лопатками.

– Ага, клещи и в палатке достали?

Голос говорившего был сильным, мужественным, с отчетливым акцентом уроженца островов.

Капрал хмыкнул:

– Клещи боятся солдатского пота. Зато любят сладкие мягкие задницы!

Все захохотали. Дмитрий, продолжая чесаться, все так же приближался, считая шаги и не поднимая голову, даже застонал от наслаждения, что вызвало приступ смеха. Только капрал успел что-то заподозрить и даже бросил ладонь к кобуре, но Дмитрий уже был на расстоянии вытянутой руки, и капрал умер первым.

Солдаты вскрикивали и пытались хвататься за винтовки, но Дмитрий вертелся среди них как смерч, бил руками, локтями, добивал ногами, и через несколько мгновений на поляне корчились только стонущие, искалеченные

Из-за дальней палатки выбежала, возвращаясь после поисков, другая группа солдат, все с ружьями наизготовку, в шлемах, с рюкзаками за спинами. Пыль покрыла их шлемы и комбинезоны, а бег был тяжел, словно заканчивали пятую милю. Он всем телом ощутил как его тело просекают десятки пуль, рвут мясо и разбивают кости, замахал рукой, продолжая поддерживать одного под голову, закричал сорванным голосом:

– Да быстрее же!.. Пока вы там искали, они побывали здесь! Сюда! И санитара!..

Его заметили и, побуждаемые криком, понеслись со всех ног. Некоторые на ходу разрывали индивидуальные медпакеты, блеснули ампулы с болеутоляющим, сыворотками. Глаза бегущих были прикованы к окровавленному лицу молодого парня, которого он бережно поддерживал под голову.

Впереди бежал офицер с нашивками майора, закричал:

– Что с ним?

– Не знаю, – ответил Дмитрий глухо. – Я только-только вышел, там все еще спят...

Он мотнул головой в сторону палатки, где пятеро спали вечным сном, майор опустился рядом с ним на корточки, а главами невольно повел в сторону палатки. Дмитрий резко взмахнул ножом, без разгиба ударил по ногам подбежавшего солдата, вскочил и весь вошел в вихрь движений, стремясь в считанные мгновения сокрушить всех, перебить кости, разбить черепа, вышибить глаза и порвать лица...

Они еще копошились, а он в слепой нерассуждающей ярости уже бил ногами, локтями, рассекал ножом кадыки и артерии, а когда остановился, то его затрясло от пережитого изумления: если не считать пару ссадин, он цел, даже не ранен! При всем припадке ярости, тело двигалось профессионально, а ярость только высвободила все запасы...