Гарри Гаррисон - Враг у порога

– Я тоже бьюсь за этот день, – откликнулся О'Хиггинс. – И мы победим.

Бригадир Сомервилл дожидался на пристани, придерживая шляпу, чтобы ее не унесло ветром. Крепкий норд сек его лицо брызгами прибоя и дождем; май в Портсмуте больше напоминал декабрь. Стоящий на рейде флот рисовался во мгле лишь неясными силуэтами. Пелена дождя почти застилала от взора темные корпуса с нок-реями. Мачт не было лишь на одном корабле, над палубой возвышалась только одинокая дымовая труба.

– “Отважный”, сэр, – сказал сопровождавший его военный моряк. – Брат “Смелого”, который прибудет завтра. Как я понимаю, его импровизированный круиз оказался весьма успешным. Возникли мелкие проблемы с течами в районе орудийных портов, но с ними быстро разобрались.

– Уродина, а? Мне как-то не хватает мачт.

– А мне – нет, – с грубоватой прямотой заявил моряк. – У меня были друзья на “Воителе”, затонувшем со всем экипажем. И мы уж позаботимся, чтобы такое больше не повторилось. “Отважный” не уступит, а то и даст фору судам янки. Мы кое-чему научились с тех пор, как “Монитор” с “Виргинией” бились, пока не разошлись ни с чем. Я был свидетелем этого сражения. Мой корабль тогда стоял близ Хэмптон-Роудс как раз с этой целью. С той поры будто целый век пролетел. То была первая битва между стальными кораблями. В тот день искусство морского боя преобразилось – необратимо и навсегда. Я моряк чуть не с пеленок и люблю жизнь под парусом. Но вдобавок я еще и реалист. Нам нужен боевой флот, флот современный. А сие означает, что парусу пришел конец. Военный корабль должен стать боевой машиной, с более мощными орудиями и куда более крепкой броней. Вот в том-то и беда “Воителя”. Он был ни то, ни се, ни посередке – не парусник и не пароход, а всего помаленьку. Эти новые военные корабли построены по тому же принципу, но с серьезными усовершенствованиями. Теперь, когда парус и мачты приказали долго жить, а вместе с ними и такелаж, и парусные рундуки, стало больше места для угольных бункеров. А это значит, что мы можем оставаться в море гораздо дольше. Но куда важнее тот факт, что теперь мы можем сократить экипаж вдвое.

– Боюсь, я не улавливаю связи.

– Все достаточно просто. Без парусов нам не нужны и бывалые матросы, которые должны карабкаться на мачты, чтобы ставить паруса. Добавьте сюда и тот прискорбный факт, что на борту “Воителя” паруса и якорь поднимали вручную, в силу каких-то архаичных соображений адмиралтейства. Теперь паровые лебедки делают эту работу быстрее и лучше.

Кроме того – хоть это и слабое утешение для погибших на борту “Воителя”, – мы изменили конструкцию цитадели, бронированного корпуса, который должен был защитить батареи. Но не защитил. С той поры мы кое-чему научились. Снаряды янки пробивали вертикальный броневой лист насквозь. Теперь броня стала толще, да вдобавок конструкция “Виргинии” тоже нам кое-что подсказала. Как вы помните, ее броня была наклонена под углом сорок пять градусов, так что болванки попросту рикошетировали от нее. Так что теперь наша цитадель тоже имеет наклонные стенки. Кроме того, в отличие от “Воителя” мы обшили броней и нос, и корму. Это воистину лучшие боевые корабли на свете.

– Искренне надеюсь, что вы правы, капитан. Как и вы, я считаю, что мы, военные, должны изменить стиль мышления. Как говорится, приспосабливайся или погибай.

– В каком отношении?

– Ну, взять хотя бы стрелковое оружие. Во время последнего конфликта я наблюдал, как американцы расстреливают наши ряды в пух и прах снова и снова.

Я уверен, что наши солдаты лучше всех на свете, уж по дисциплине-то наверняка. И все же мы проиграли сражение. Просто американцы стреляли из своих ружей, заряжающихся с казенной части, быстрее. Если.., когда мы снова пойдем на войну, мы должны иметь оружие вроде того.

– Да, я слыхал о таком, – отозвался моряк, – но ставлю дисциплину куда выше. На судне без нее определенно нельзя. Только дисциплинированный и хорошо обученный орудийный расчет не дрогнет под огнем. Такие люди будут вести огонь, что бы вокруг ни творилось. Морские пехотинцы тоже. Я видел, как их обучают; я видел их в бою. Они – как машины. Заряди, прицелься, выстрели. Заряди, прицелься, выстрели. Если им дать эти хитроумные штуковины с зарядкой с казенника, они смогут палить, когда вздумается. Никакой дисциплины. Наверняка будут растрачивать боеприпасы попусту.

– Я согласен с вашим подходом к выучке орудийных расчетов. Дисциплина видна под огнем. Но, увы, никак не могу согласиться с вашим отношением к самовзводным винтовкам. Когда солдаты выходят против солдат, побеждают те, кто успеет обрушить на противника больше свинца. Уверяю вас, сэр, я видел такое собственными глазами.

Подходя к пристани, паровой катер гудком дал сигнал дожидающимся его офицерам, чтобы приготовились подняться на борт. Спустили трап, и Сомервилл вслед за военным моряком направился в тесную каюту, смердевшую табачным перегаром, но зато хотя бы защищавшую от дождя. Катерок с пыхтением вышел в гавань и минут пять спустя причалил к дебаркадеру. Поспешно прошагав по дощатому помосту, они вскарабкались по трапу, ведущему на новый военный корабль.

Окликнув одного из вахтенных матросов, капитан третьего ранга велел отвести Сомервилла в капитанскую каюту.

Просторная, роскошная капитанская каюта на борту “Отважного” являла собой разительный контраст по сравнению с каюткой доставившего их сюда катера. Керосиновые лампы с шарнирной подвеской озаряли теплым светом темные деревянные панели и кожаные кресла. Как только сухопутный офицер вошел, моряки, изучавшие карты, обернулись к нему.

– А, Сомервилл, добро пожаловать на борт, – сказал адмирал Нейпир – высокий мужчина с роскошными бакенбардами, едва не упиравшийся макушкой в потолок. – По-моему, вы еще не знакомы с капитаном Фосбери, командующим этим судном. Бригадир Сомервилл.

Сбоку от карт стоял графинчик с портвейном, и Сомервиллу протянули бокал с вином. Адмирал постучал пальцем по карте.

– Лэндс-Энд, вот где мы будем через два дня. Это точка нашего рандеву. Некоторые грузовые суда – парусники из числа тихоходов – в настоящее время уже следуют туда. Мы отплываем завтра, по прибытии “Смелого”. Моим флагманом станет он, поскольку я хочу взглянуть, как он маневрирует в открытом море.

Изучавший карту Сомервилл кивнул.

– Всем ли судам известно место назначения?

– Всем, – утвердительно склонил голову адмирал. – Каждое судно получило отдельный приказ. В скверную погоду удержать суда в строю невозможно. А эти суда тяжело нагружены артиллерийскими орудиями, так что кто-нибудь неминуемо отобьется. – Отодвинув одну карту в сторону, он перешел к следующей. – Мы встретимся вот здесь, вне поля зрения сухопутных наблюдателей и вдали от обычных торговых маршрутов. И уж наверняка подальше от штата Флорида. Шестьдесят шесть градусов западной долготы, двадцать четыре северной широты.