Black Fire - Плохой американец. Том II

— Ладно, берем — я подозвал жестом к себе сейлза — Надеюсь покрасить вы его сможете? И мне нужны багажные полки наверху.

— Сможем — покивал очкарик — В какой цвет?

— Красные языки пламени на черном фоне и надпись AC/DС.

— Так вы из этой нашумевшей группы??

— Да.

— Все сделаем в лучшем виде! — сейлз оживился — Слышал вашу песню Thunderstruck — это бомба!

— Даже не сомневаюсь. Автобус нужен к 22-му февраля — я достал чековую книжку — Справитесь.

— Даже не сомневайтесь!

После дилерского центра, мы поехали в Балтимор. Рядом со студией был полный порядок — «Ангелы ада» оттеснили фанатов, установили даже две самодельные загородки.

— Как тут? — я пожал руку Большому Биллу, оглядел толпу. Увидев меня молодежь закричала, замахала руками.

— Есть пара симпотных — байкер подмигнул девушке с розовыми волосами в первом ряду. На мой вкус она была слишком костлявая.

— Да я об обстановке.

— Все пучком, проблем нет. Приезжала полиция, я поговорил с офицером, объяснил ему, что да как… У него оказался брат в байкер-клубе.

— Надо выделить фонд пластинок на целевые подарки — задумался вслух я.

— Кстати, да! — Билли вытащил из сумки на плече диск — Распишешься?

Пока я ставил автограф на обложке, байкер все-таки озвучил одну проблему:

— Нам бы какое-нибудь охранное помещение. Парням покемарить, поесть…

— Договорюсь — я поднялся в студию и тут меня уже ждали. В помещении был настоящий аншлаг. Шакил позировал фотографу, телевизионная бригада из трех человек снимала статного мужчину и двух пожилых женщин. Белокурая стройная репортерша держала микрофон и кивала головой в такт рубящим движениям «статного»:

— … непозволительная и постыдная история. А вот и он! — мужчина увидел меня, ткнул пальцем — Полюбуйтесь.

— С кем имею честь? — холодно произнес я, разглядывая всю компанию.

— Это мой отец — ко мне подошел Кен, прошептал на ухо — Флойд Уотермарк. Женщина слева — вон та, седая, густыми бровями — это бабушка Фила.

— Дай догадаюсь. Вторая женщина, шатенка — это бабушка Джона?

— Мать.

— Ага!

Внутри меня разгоралось бешенство. Превратили встречу черт знает во что. Реалити шоу.

— А снимает кто нас?

— CBC.

— А как они попали в студию?

— Шакил пустил.

Ну все, пиздец тебе, черномазый.

Репортерша закончила с Флойдом, подошла ко мне. Протянула руку для пожатия — Ева Вайт. Феминизм на марше. Я осторожно пожал руку, представился для всех.

— Питер Уолш. Я на две секунды отойду помыть руки — говорят, что новый грипп передается и через кожу тоже.

На лицах присутствующих отразилось понимание.

— Шакил, на два слова — я махнул рукой в сторону выхода.

А вот негр, похоже, не догонял. Улыбался, сука!

Мы вышли в коридор, прошли в уборную. Там я аккуратно прикрыл дверь и без слов зарядил ему с правой в печень. Шакил сложился, прижимая руки к животу. Я обошел парня, и приложился парню пыром в копчик. Негр подпрыгнул, замычал от боли.

— Только сука, молчи. Только молчи! — я врезал по почкам. Новый стон боли. Ну и финальный штрих — удар в нос. Так, чтобы кровище было по всему белому кафелю.

— Знаешь, за что я тебя бью?

Шакил сполз по стенке на пол, замотал головой. В глазах стояли слезы, кровь лилась по подбородку..

— Ну, не надо, не плачь моя чернокожая красавица. Вот, утрись — я вытащил платок из кармана — Я в твою мудацкую башку вбиваю простую мысль. Ты тут никто. И подставлять студию ты больше не будешь. Ясно?

Негр быстро закивал головой.

— Баба из CBC тебе денег дала?

Шакил опять кивнул.

Я вздернул его за отвороты куртки, пошарился по карманам. Там, действительно, были распиханы баксы. Мелкие купюры по десять, двадцать долларов. Всего насчитал сто сорок зеленых.

— Ну и дешевка же ты, Шакил. Второй раз за центы продаешься. Все, вали домой, отлеживайся.

Я умылся, вернулся в студию. Во мне продолжало клокотать бешенство.

— Ева, вы знаете, что такое коммерческий подкуп?

— О чем вы? — растерялась блондинка, краснея.

Все с интересом уставились на репортершу. Предательский румянец выдал ее с головой.

— Вот об этом — я вывалил на журнальный столик десятки и двадцатки, изъятые у негра — Шакил — сотрудник студии. И он готов рассказать, как вы проникли сюда.

— Мы можем переговорить приватно? — девушка закусила губу.

Я посмотрел на нее. Узкая юбка-карандаш, строгая белая блузка. Под ней небольшая грудь. Но фигура стройная, черты лица приятные, а губки так и вовсе пухлые, зовущие.

Мы вышли и на площадке столкнулись с Бонитой и… ее мамой. Женщины оценивающе переглянулись.

— Чем обязан? — удивился я.

— Джон сказал, что сегодня собрание членов группы — неуверенно произнесла моя «экс» — И надо привести родственников. Это ведь для доверенности на музыкальный тур?

Я выпал в осадок. Но быстро взял себя в руки.

— Да, именно так. Проходите внутрь.

Дочка с мамой, оглядываясь, зашли в студию. А я грубо схватил Еву за локоть потащил в туалет. Девушка даже не сопротивлялась — лишь цоканье каблуков нарушало полную тишину здания.

В туалете репортерша очнулась, ахнула. По всему кафелю были красные брызги крови.

Я развернул Еву лицом к затонированному окну, прижал к подоконнику.

— Решила сделать карьеру на громкой истории?!

— Отпустите меня!

— Так я тебе карьеру поломаю. Один звонок твоему начальству и оно от тебя открестится! Всосала?? С волчьим билетом на улицу.

Ева сломалась. Затряслась, заплакала.

— Боже… что вам от меня нужно….

— Две вещи — я нажал на шею, пригнул девушку к подоконнику — Первое. Снимешь про группу хороший, хвалебный репортаж. Не вот это дерьмо с родителями, а оближешь нас с ног до головы. Ясно?

— Ясно, ясно!

— Второе — тут мне пришлось приложить над собой изрядные усилия. Девушка стояла в такой позе… — Нам нужен оператор, который снимет наш тур.

— Я все устрою! Клянусь!

— Вот и отлично — я отпустил Еву, толкнул ее к умывальнику — Папарацци из тебя не получился. Прими как данность. Умойся и приходи обратно.

Я вышел из туалета, перевел дух. Я чуть не изнасиловал Еву. Буквально в шаге был от того, чтобы задрать ей юбку. Два глубоких вдоха, ладно, поехали дальше.

С обольстительной улыбкой я вошел в студию. А тут народ ругался.

— … хотите такой же судьбы своим детям??

Миссис Эскудеро орала на Флойда. Тот стоял красный как рак, кидал на нее убийственные взгляды. Которые мама Бониты игнорировала, больше адресуясь к двум пожилым женщинам — матери Джона и бабушке Фила. Сами парни тихонько сидели в углу, переговариваясь с Кеном и Джимми.

— А где родители Дивана? — тихонько поинтересовался я у Бониты, которая скромно у входа.