Дмитрий Соловей - С чeм вы смешивaeтe свои краски?

Не знаю, что думал отец на этот счёт, но он с домработницей практически не сталкивался. Приходила она в девять, заканчивала работу в пять вечера. Отдельно с ней оговаривалась помощь в выходные дни. Тогда-то родитель с Оксаной Николаевной и пересекался, испытывая на себе всё её обаяние. Маман к домработнице относилась со снисхождением. В её взгляде читалось некое сочувствие. Мол, чго взять с женщины, которой не повезло родиться красивой? Мало того, что фигура мужеподобная, так и лицо всё в оспинах.

Удивительное дело, но когда наша Оксана Николаевна начинала говорить, спрашивать или шутить, я словно не замечал её внешних недостатков. Врождённая харизма, однако. В уме я поставил очередной плюс дяде Вове. Умеет он кадры подбирать. И маман не ревнует, и своё дело тётка знает. С Алексеем у меня таких лёгких отношений не получилось. Нет-нет да я сравнивал его с Ильёй, замечая отличия не в лучшую сторону. Алексей был старше моего «братишки» лет на пять. Чувствовалось, что я для него лишь задание, и не более того.

Пусть он добросовестно сопровождал меня в кино или куда-нибудь на набережную, если мне взбрело в голову порисовать, все равно это было не то. Работа вместо доверительных отношений.

Хотя куда-то в интересные места он меня водил. Алексей отчего-то решил, что меня увлекут новинки советской промышленности. С прошлого года на вокзалах и улицах установили многочисленные аппараты с питьевой водой. Маман рассказала, что сам Диор снимал своих моделей на их фоне.

Кстати, в магазинах наметился некий дефицит промышленных товаров. С чем это связано, я не понял. Но на нашей семье это никак не отразилось. Продукты в основном покупались на рынке, а всевозможными шмотками и тканями маман затарилась в Канаде на несколько лет вперёд.

Кроме того, такие предметы, как телевизоры, народ не сильно-то и покупал. Мы этот КВН приобрели ещё до Нового года. Я посмотрел пару раз, обплевался про себя и больше смотреть не стал. Экран размером со смартфон, а общая бандура – как радиола. Чтобы что-то увидеть, нужно сидеть достаточно близко. Из программ телевидения – «Физкультура и спорт», «Для вас, женщины» и прочая чухня. А новости я и по радио могу послушать без лицезрения дикторов.

Алексею я уже высказал своё видение телевидения в будущем. Пусть бежит докладывает. Хотя пока в мои прогнозы никто не верит и не воспринимает серьёзно. Ничего, я подожду.

Второй год обучения в школе я ждал с большим нетерпением. Наконец-то начнутся какие-то серьёзные подвижки в моей жизни. Товарищ подполковник, обсудив со мной учебное заведение, выбрал художественный институт имени Сурикова. От частных художественных мастерских я отказался, пояснив куратору, что хочу общаться со студентами и преподавателями, так сказать, в их естественной среде обитания. Мой ответ дядю Вову вполне устроил.

Подробностей я ему не сообщил, не хотел выдавать все свои планы. На самом деле я собирался после школы поступить в институт Сурикова и закончить его экстерном. Специфика подобного учебного заведения не предполагает подобного. По этой причине меня должны запомнить уже сейчас и не препятствовать ускоренному обучению в будущем.

Само учебное заведение располагалось где-то в Товарищеском переулке. За неимением карты я даже не представлял, где находится институт. Дядя Вова сказал, что нужно примерно ориентироваться на станцию метро «Таганская», а дальше пешком, но меня этот вопрос не должен волновать по той причине, что ко мне прикреплён Алексей, который будет отвозить и забирать меня в определённые дни.

С директором института (иностранное слово «ректор» пока не используют) подполковник разговаривал сам. Думаю, что его удостоверение могло кого угодно убедить в правильности действий, но проверку мне обещали устроить по полной программе, как только начнутся занятия в институте. И первую неделю я, как примерный ученик, буду посещать школу.

Ох уж эта школа… выть хотелось от той безнадёги, что меня ждала. Ещё и одноклассники за лето растеряли все те умения, которые я прививал им весь предыдущий год. Никто из детей летом не писал, не читал. Да и пофигу! Пусть учителя и директор, расписывающий свои успехи корреспонденту «Вечерней Москвы», занимаются с учениками. Лично у меня в этом году вторник и четверг будут посвящены художественной деятельности.

Линейка в честь первого сентября прошла без особых впечатлений. Зато в родном кабинете одноклассники шумно радовались встрече, галдели и пересказывали друг другу события лета, пока Татьяна Валерьевна не упорядочила это дело и не стала вызывать к доске. Как-то сразу красноречие учеников сошло на нет. У доски разом забывались слова и то, чем только что хвастались соседям по парте. Светочка Романова рассказала, что провела лето у дедушки и бабушки в Ленинграде, Лена Скворцова – в деревне Московской области. Павел Лещук месяц наслаждался морем в Геленджике. Я тоже сообщил о том, как провёл время в Крыму.

В качестве домашней работы мы получили задание написать четыре предложения на тему летних каникул. А после прослушали небольшую лекцию на атеистическую тему, после которой Татьяна Валерьевна предложила всем хором произнести: «Бога нет!»

– Громче, дружнее! Бога нет! – подбадривал она нас. – Миша, ты чего еле шепчешь?

– Если бога нет, зачем кричать? Никто там не услышит, – логично ответил Левинсон. – А вдруг всё же есть, к чему заранее портить отношения? – мудро изрёк еврейский мальчик и получил по полной программе от Татьяны Валерьевны.

Лекция атеизма затянулась и я немного заскучал. Зверев под это дело стал донимать меня вопросами: «Когда-когда?» В смысле, когда я начну рисовать портреты.

– Хватит вам прошлогодних или в зеркало смотритесь, – огрызнулся я.

И если с одноклассниками на эту тему ещё предстояло беседовать, то после уроков меня поджидала группа учеников второго «Б». Я специально обошёл родителей, встречающих первоклашек, и покинул школу со стороны боковой калитки. И тут же был окружён пацанами из параллельного класса.

– Слышь, Учитель, мы думаем, что наш класс ты тоже должен нарисовать, – притормозил меня рыжий пацан.

– Почему только ваш класс? А как же другие, включая одиннадцатый? – поинтересовался я, начиная заводиться. Как меня достали эти желающие запечатлеться на бумаге! – Давайте посчитаем, в школе около семисот учащихся. Каждому по портрету…

Второклассники зависли, прикидывая сколько это. Считать до ста они уже научились, но дальше для них цифры были запредельные.

– Потому никого рисовать не буду, – закончил я фразу.

– Да ты чё?! – начался конкретный наезд.

Дискуссия развернулась, и мальчишки конкретно перешли к угрозам.