Андрей Саликов - Дальневосточная опора прочная… [litres]

– Ты что творишь?! Ты… – От возмущения он потерял дар речи.

– Что я? – жёстко осадил я нахала. – Убил технику и ещё орёшь? Ты где был эти дни, а?

Попытавшийся качать права боец сдулся. Все за прошедший месяц привыкли, что Мельников не требует обязательной помощи при ремонте. И постепенно бойцы просто закатывали мотоциклы в бокс и уходили. А он и это не сделал.

– Теперь жди.

– А ты сам что, попросить не мог? – боец резко сдал назад, выносить сор из избы ему очень не хотелось.

– Что попросить? – добивал я его. – Вы обязаны сами обслуживать технику. Только в редких случаях, при серьёзной поломке обращаться в рембат, – ткнул я его, словно кутёнка, который напрудонил на полу в доме. – Короче, вот список деталей, дуй с ним к Архипычу, а потом ко мне.

– Ты ремонтник, вот и иди, – окрысился тот, отходя от испуга. – И чтобы к завтрему было всё готово. – Куда сопляк денется, сделает сам всё, что нужно.

– Ну-ну, давай схожу, я не гордый, – произнёс я в спину уходящему бойцу.

Самое интересное, что он так и не понял, что этого мне и надо было. Идиот, мне с Петром однажды довелось видеть, как Макарыч «воспитывал» токаря, который решил не убирать станок. Угу, на всю жизнь что тот неряха урок получил, что мы. Похоже, этот аникавоин из того же теста, решил, что всё нормально.

– Лёш, давай вразумим. – Мой тёзка недобро посмотрел вслед нахалу. – Чего они, забыли, кем до армии были?

– Да нет, спасибо, просто есть такая категория… – Выдержав паузу, я продолжил: – Ёж – птица гордая: пока не пнёшь, не полетит.

– Хх… – Дальше хрюканье переросло в хохот. – Пока не пнёшь, значит… Вуф, Лёх, ну ты остряк. Ладно, но ежели что, всегда обращайся.

– Спасибо. А эти… ню-ню, как у гимназистки, – когда я ввернул пару матюков, мне полегчало. – Всё, значит, само рассосётся.

Не торопясь, я вымыл руки, привёл в относительный порядок свой внешний вид, подобрал брошенные листки и направился на склад.

– Товарищ помкомвзвода, разрешите обратиться? Архипыч, в этот момент раскуривавший трубку, закашлял от неожиданности.

– Обращайтесь, товарищ курсант, – с трудом преодолевая кашель, разрешил он.

– Для ремонта мотоцикла номер 4578 требуются запчасти следующего вида… – непередаваемо казённым голосом начал я.

– Так, хватит комедию тут устраивать. Простым языком скажи, что случилось?

Старику, помнившему ещё Артур, всё стало понятно. Он отлично видел, как мотоциклисты свалили всё на мальца, а тот, молча, тащит весь воз. Похоже, сегодня терпение у парня закончилось.

– Можно. Ставлю на место хамов из мотоциклетного отделения. – Уже спокойно ответил я, перейдя на нормальный тон.

– Помочь? – Архипыч вопросительно посмотрел на меня.

– Спасибо. Сам справлюсь, – пожав плечами, отклонил я предложение помкомвзвода.

– Уверен? – уточнил он.

– Абсолютно.

Подтекст мне был понятен, всё-таки я «бывший». И доверия моим словам, увы, меньше, чем правильным орлам с образцовой биографией.

– Требования с собой? – Усмехнувшись, он открыл бюро.

– Вот, – протянул я оформленную по всем правилам ведомость, мысленно гнусно усмехаясь.

Бюрократия ведь расшифровывается как власть бюро, в просторечии «без бумажки ты… а с бумажкой человек». Так что свинью я подложил капитальную этим «ухарям бедовым». Следочек-то останется – при желании документики поднять завсегда можно, и Карлыч этим долго осаживать особо ретивых сможет. И с другой стороны – я не провокатор. Вот так вот!

– Подходи через час… – предвкушающе протянул Архипыч.

Нет, правильно он тогда со старым другом разговор завёл, эва как обернулось-то! Теперь попляшут у него эти зазнайки.

На обратном пути я, естественно, попался на глаза Рейно. Случайно, конечно, ага! Тот поинтересовался, что я делаю. Доложил, причём казённым языком, что ходил отдавать заявку на запчасти. Судя по катанувшимся у него желвакам, отношения конкретно с этими товарищами оставляют желать лучшего. Спустя час он увидел, что я иду за запчастями (специально момент подгадал!), поинтересовался, где помощники. В ответ я пожал плечами, предположив, что, наверное, уже ждут меня на складе. Увидев в третий раз, что я опять в одиночку тащу кучу железок (главное, как их увязать, хех), начтех озверел. Командир отделения получил громадный фитиль (а заодно и хороший втык от своего командира, отлучённого по его милости от грузовика рембата), а гордый «стальной кавалерист» плотно познакомился с кухонными принадлежностями. Тут я, безусловно, рисковал, ведь кроме этих пентюхов вполне мог пострадать и кое-кто из штабных командиров. Но, по-видимому, там свои игры были, по крайней мере, со стороны тишь да гладь осталась и после скандала. На этом, правда, история не закончилась. Горя гневом и возмущением, он (работник ножа и поварёшки) прихватил двух приятелей для вразумления наглого «чумазого» (понять его можно, я – без году неделя, а он – с годом службы, обидно ведь) и недопущения впредь подобного. Беседа произошла романтическим тихим вечером за боксами. Сначала оскорблённый мной мотоциклист начал выказывать своё неудовольствие, причём матом. А затем попытался что-то изобразить руками. М-да, до «гопоты», которая у нас жила, ему далековато. Я левой ногой заехал ему в голень (хотя хотел вначале в пах, но за такое по головке не погладят) и добавил кулаком по затылку. Бросившемуся на меня здоровяку помешал упавший предводитель. Споткнувшись, он попытался удержать равновесие, отчаянно махая руками. Такой подарок судьбы я не упустил и пробил ему правой ногой в «солнышко». Последний мститель застыл в ступоре. И тут все услышали покашливание Архипыча. За ним со скучающим видом стояли двое парней из рембата. Ага, они на пару амошку переворачивали, ну и подковы спокойно разгибали.

– Сынок, забирай своих дружков и… В общем, иди. Понял? – Увидев кивок «наездника», старшина продолжил: – Вот и славно. И ты, Лёш, тоже иди к себе. А я тут по-стариковски приберусь.

Последствий ни для кого не было. Но меня на следующий день направили в автороту.

– У тебя права ведь есть, – пояснил Архипыч столь интересный поворот в моей жизни, – там водитель приболел, надо же помочь?

В автороте я благополучно трудился целый месяц, отсидевшись вдали от глаз начальства…

Стрельбы. Это волшебное слово. Оно словно алкоголь пьянит тебя. Ласковая теплота ложа, тусклое свечение ствола, маслянистый блеск патронов.

– По машинам! – разносится долгожданная команда. А потом мы едем на полигон, где сапёрная рота оборудовала стрельбище. Ожидание. И мандраж.

– Хватов, Мельников, на исходные.

Получаю обойму и ложусь на расстеленный брезент.

– Заряжай!

Патроны легко скользят под большим пальцем, занимая свои места.