Пантелей - Принцепс

– Докладов пока не было, но я думаю, что как минимум четверть, а может быть и треть.

– Этого точно хватит. Хочешь готовить войско к маршу, или пересчитывать добычу?

– Ты мне должен, Оттон, поэтому я займусь войском. С детства не люблю считать, делить и вычитать.

Граф Лестер продвигался по Африке на запад неторопливо, но неотвратимо, как бульдозер, впрочем, особого сопротивления ему и не оказывали. В войске даже начали поговаривать, что арабы уже не те, но опытный Роберт де Бомон старался прекратить эту болтовню, пока она не стала трагической расслабленностью. Арабы и мавры укреплялись в Марокко, готовясь к последней битве. Отступать им больше некуда, а даже загнанная в угол крыса способна показать чудеса храбрости. Стоит мусульманам одержать хоть одну, пусть даже ничтожную локальную победу, настроения резко переменятся – и у них, и у нас. Воспрявший духом враг причинит немало хлопот, поэтому нужно давить и давить, без малейших шансов хоть на малый реванш.

Констанция Сицилийская, после разговора с Папой, сама попросила графа Лестера усыновить Фридриха Штауфена, внука Барбароссы, пообещав удалиться в монастырь, если Роберт согласится. Пусть лучше Фридрих станет Штауфеном-Бомоном, чем совсем прекратится столь славный род. К тому-же, она завещала распорядиться её Сицилийским наследством Святой церкви. Роберт де Бомон знал, что такая комбинация задумывалась Ричардом ещё год назад, но всё равно не мог не восхититься изящностью исполнения. У него теперь появлялся сын, да не абы какой, а внук рыжебородого императора, который, как поговаривают, был сделан из стали. Сицилия отойдёт семье Бобоне, а сама, ещё не старая, Констанция поселится в монастыре Благородных невест Христовых. Всем будет хорошо. Только невозможно такое придумать и устроить, если ты не гений. Нет, это не про Папу. Робера де Сабле, граф Лестер знал как облупленного. Человек верный и адмирал неплохой, хоть и уступает в этом плане Фараону, но далеко не гений. Хороший офицер, но не более того. Адмирал – это был его карьерный потолок. Однако, смотри-ка. Вдруг стал Великим Магистром тамплиеров, потом кардиналом, хранителем Святого престола, а теперь и вовсе Папой. Гениальная комбинация. Даже более гениальная, чем разрешение ситуации с Фридрихом Штауфеном-младшим, и Роберт де Бомон точно знал, кто дёргает за невидимые ниточки. Ну, что-же, сын неплохой, ради него стоит постараться пожить подольше.

Неторопливо размышлял граф Лестер, приближаясь с войском к Тамуду [98] Современный Титуан. , пока навстречу ему не примчался галопом всадник. Да не просто курьер, или оруженосец, а сам граф де Куси. Эйфория мгновенно сменилась злобой, а дофамин адреналином. Роберт де Бомон остановил коня и замер в позе античной скульптуры.

- Говорите, граф. Говорите правду, иначе я снесу вам голову прямо сейчас.

– Принц Людовик ранен. Случайная стрела, на излёте. Мы остановились лагерем в оазисе Текмеш, все разоблачились, в том числе и Людовик, а потом дождь стрел. Полагаю, что нас там ждали.

– Несомненно ждали. Вы в курсе, чем отличаются люди от дебилов, граф? Вижу, что не в курсе. Где в это время находился отряд племени Мазига Теззита?

– Баннерет отправил их вперёд, разведать путь на следующий марш.

– Насколько серьёзно ранен Людовик?

– Стрела пробила ему правый бок со спины. Одно ребро сломало точно. Но точнее может сказать только лекарь, а их у нас нет. У принца началась горячка.

Граф Лестер невозмутимо повернулся к оруженосцу.

– Базен, берите лекаря и галопом скачите в Текмеш.

И столь же невозмутимо добавил.

– Если Луи умрёт, я прикажу берберам перебить весь ваш баннер. И сам с удовольствием приму в этом участие. Исчезни с глаз моих, неудачник. Вот ведь позор, ну что вы за скоты? Пошёл вон немедленно, а то ч тебе прямо сейчас отрублю твою тупую башку.

Роберт де Бомон не шутил, он вообще никогда не шутил на службе, это знали все, в том числе и воины баннерета Людовика. Тем не менее, они безропотно подчинились приказу разоружиться и молиться в ожидании своей судьбы. Восемь сотен титулованных сеньоров, рыцарей и оруженосцев молились три дня, и Господь их услышал. А может быть сказалось мастерство личного лекаря графа Лестера и троих рыцарей Ордена Святого престола, бывших Госпитальеров, или организм юного принца, закалённый постоянными тренировками, оказался сильнее, последовавшей после ранения горячки. Всё может быть даже совокупность всех трёх факторов, но это не так важно, главное, что на четвёртый день Людовик пришёл в себя. Жар у него почти спал, раны, (ведь застрявшую в теле стрелу пришлось извлекать проталкивая вперёд, создавая сквозной канал) почти перестали гноиться, а воспаление вокруг них перестало расширяться и сменило цвет со зловещего фиолетового на оптимистичный бордовый, на что консилиум из четверых лекарей, после очередного осмотра, отреагировал вердиктом – кризис миновал, жить будет. Встанет, правда не скоро, в лучшем случае через пару недель, да и то в специальном корсете, ведь помимо ран было ещё и сломанное ребро, но судьбу отца сын не повторит. Во всяком случае, не в этот раз.

Граф Лестер внешне никак не отреагировал на эту новость, хотя душа его возликовала, он лишь сухо распорядился вернуть неудачникам оружие и допустить к Людовику его оруженосцев. Ближе к вечеру, Роберт де Бомон навестил принца сам.

– Здравствуйте, Луи. От лекарей я о вашем состоянии знаю, меня интересуют ваши ощущения. Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно, Сир. Из-за моей глупости чуть не погибли восемьсот ни в чём неповинных воинов.

– Я рад, что вы это сознаёте, Луи. Признаюсь, я был категорически против решения вашего отца вручить вам баннер, но подчинился его воле. В столь юном возрасте в смерть не верится. В собственную смерть, я имею ввиду. Вас неплохо обучили. И как воина, и как командира, но есть кое-что, чему обучить просто невозможно. Это приходит только с годами и только на войне.

– Вы заберёте у меня баннер, Сир?

– Теперь уже поздно, Луи. – впервые за почти год (с момента начала войны) улыбнулся граф Лестер – В строй вы встанете уже повзрослевшим лет на десять, эта стрела их вам добавила. Смерть вас на этот раз не забрала, но познакомиться вы с ней успели. Так ведь?

– Так точно, Сир. Я вёл себя как дурак. Хотел всем доказать, что достоин быть командиром не только по праву рождения, но и благодаря умению и знанию. Я ведь изучил все прошедшие битвы, по многу раз их переигрывал и даже иногда находил лучшие варианты действий, даже в вашей осаде Ноттингема. Ну, так мне казалось. – смутился юный принц.

– Вам правильно казалось, Луи. Когда я свои битвы после переигрываю в уме, тоже всегда нахожу лучшие ходы. Но я понимаю, что во время боя, решение нужно принимать быстро, при этом не обладая такой полнотой картины битвы, которая есть при спокойном анализе её после. В бою достаточно принимать хорошие решения, этого для победы хватает. А стремление найти идеальное, может закончится печально. Вы меня понимаете?