Пантелей - Стратег

– Куда на этот раз, Сир?

– На этот раз недалеко. В Конийский [57] Осколок сельджукской империи в Малой Азии со столицей в Конья (Кония, Икония). султанат. Для начала мне нужен их нейтралитет, а после будет возможен даже союз.

– Вы полагаете такое возможным, Сир?

– Более чем. Невозможное в политике – это всего лишь объявленная позиция упоротых фанатиков, а вас я считаю хорошим и здравомыслящим дипломатом, способным добиться компромисса. Вы знаете, что такое компромисс?

– Компромисс – это ситуация, устраивающая обе стороны, Сир.

– Или не устраивающая, но в равной мере. Мы готовы к уступкам со своей стороны, но требуем с них ответных. Сельджукам нужны товары из Индии, мы готовы открыть им торговлю с Триполи и Лаодикеей [58] Несмотря на войну, торговля не останавливалась ни на день. , на равных условиях с христианскими купцами. Второе – мы не имеем с ними общих границ и вражда наша сугубо политическая, крови между нами пока нет. Третье – сельджукам нет никакого дела до Иерусалима, они им никогда не владели, а вот к сарацинам у них большие счёты. Четвёртое – мне нужно разрешение на пропуск караванов из Константинополя только для того, чтобы вывести из Константинополя наёмников. Иначе эти наёмники под знаменем Базилевса будут воевать против Султаната. Читайте.

Губерт Готье принял письмо и начал читать. Рауль де Лузиньян завербовал в Византии три тысячи русов, но Базилевс поставил условие, что к Иерусалиму они пойдут через Малую Азию, за что, кстати, изрядно приплатил, очевидно рассчитывая взаимно ослабить и крестоносцев, и сельджуков. Пробиться через Конийский султанат у младшего де Лузиньяна шансов не было никаких, только погибнуть там на пользу Византии.

– Вот ведь подлец, Сир, – прокомментировал условия Исаака Ангела архиепископ.

– Бросьте, Сэр Губерт. В политике подлость называется манёвром. Если твои манёвры закончились победой – ты сам потом назначаешь подлецов из числа проигравших. Можете намекнуть султану, что мне не только сарацины враги, но и византийские торгаши далеко не друзья, как и армяне [59] Киликийское армянское княжество. .

– Такой союз потрясёт основы, Сир. Многие воспримут его как предательство веры.

– Потрясёт, несомненно, Сэр Губерт. Но до союза дело не дойдёт, нам достаточно нейтралитета, чтобы оставить в дураках Базилевса. Но даже союз не был бы предательством веры, ведь это был бы союз против сарацин. В любом случае, уже сейчас пора задуматься – что мы будем делать с мусульманами дальше.

– В каком смысле, Сир?

– В прямом, ваше преосвященство. Вот отберём мы у мусульман Иерусалим. Ещё что-нибудь отберём, в качестве контрибуции, раз уж нас вынудили воевать. А дальше? Вы правда хотите вырезать всех мусульман?

– Наша церковь планирует обратить их в истинную веру, Сир.

– Наша церковь планирует, но вы то уже знаете, что это просто невозможно. Абсолютно невозможно! Или вы всё ещё не этого поняли этого, Сэр Губерт? Последователи Пророка, – тут Ричард проигнорировал брезгливую гримасу на лице прелата и добавил в голос жести, – точно такие же герои, как и мы и точно так же, как мы, готовы умирать за свою веру. Они такие же храбрые, как мы и точно так же как мы ищут воинской славы. Вы реально планируете обратить их в христианство? Очнитесь! Вы даже не понимаете, что нам пока просто везло. Наше счастье, что у мусульман множество непримиримых ересей и династических расколов. Нас пока спасают только их внутренние конфликты. Если бы они объединились – нас сбросили бы в море ещё пару лет назад. Мясом бы задавили. Мы никогда не сможем обратить мусульман. Ни-ког-да! Или церковь, мать наша, планирует из вырезать поголовно? Вы лично готовы перерезать глотки сотне миллионов человек только за то, что они не признают Святую Троицу, а Христа считают всего лишь одним из Пророков? Лично вы, лично своей рукой? Даже если сможете резать по тысяче в день, на это уйдёт вся ваша оставшаяся жизнь. Вы готовы всю оставшуюся жизнь резать глотки женщинам и детям, во славу Господа? Только детям и женщинам, ведь их мужчины погибнут в боях, включая стариков и юношей, как погибли бы мы, защищая своих жён и детей, защищая свою веру. Вам придётся резать исключительно женщин и детей, чтобы выжечь заразу с корнями, чтобы не выросли мстители. Вы уверены, что наш Господь, которого мусульмане почитают Аллахом, воспримет эту резню как славное деяние?

– Не уверен. Но церковь…

– Повторяю вопрос, – перебил Ричард – Лично вы, Сэр Губерт, готовы ли всю оставшуюся жизнь резать глотки женщинам и детям во славу церкви, матери нашей? И как это оценит наш всепрощающий Иисус? Скажет ли он вам – молодец, брат мой Губерт!? Отвечайте! – рявкнул Лев.

– Полагаю, что нет, Сир. Приняв сан, я больше не могу проливать крови.

– Вы неплохо устроились, Сэр Губерт, а ведь мы при осаде Акки стояли с вами в одном строю. То есть, теперь вы хотите, чтобы я вместо вас вырезал всех этих несчастных женщин и детей?

– Нет, Сир! Я о таком никогда даже не думал! Я никогда не сомневался в вашей чести! – Губерт Готье вскочил и припал на колено, что было нелепо при его роскошном архиепископском одеянии.

– Полно вам, Сэр Губерт, присядьте, мы ещё не закончили. Повторюсь, я планирую забрать у мусульман своё законное. Это не только Иерусалим, но и все владения Римской Империи эпохи Траяна. А дальше нам придётся научиться жить с мусульманами в мире. Поэтому уже сейчас нужно заключать, а главное неукоснительно соблюдать заключённые договоры. Значит лишнего на себя брать не стоит, торгуйтесь за каждый пункт, мусульмане такой подход очень уважают.

– Боюсь, что Папа этого не одобрит, Сир.

– Публично, конечно, не одобрит, но он узнает об этом не скоро, а как узнает, то сразу осуждать не кинется. Ну а после мы возьмём Иерусалим и перестанем нуждаться в чьих-либо одобрениях, – мечтательно улыбнулся Ричард. – Или вы в этом сомневаетесь, Сэр Губерт?

– Нет, Сир!

– Тогда готовьтесь к новому посольству. В апреле де Лузиньян планирует начать поход, к этому времени договор должен быть согласован и заключён.

В феврале 1193 года Тамплиерам наконец-то удалось изготовить порох, который вполне устроил Ричарда. Испытания, в целях соблюдения секретности, проводили в море. Дождавшись хорошей погоды, из порта вышли две галеры с немногочисленными экипажами братьев-тамплиеров, причём одна из галер была настолько старой, что годилась разве что на дрова. Отойдя от берега примерно на лигу, галеры встали борт к борту и со старой развалюхи экипаж перешёл на борт нормальной, забрав с собой вёсла. Последними, первую в этой истории жертву пороха, покинули Гийом де Баскервиль, Томас Гилсленд, барон де Во и король Англии, Ричард Львиное Сердце, лично запаливший перед этим огнепроводный шнур. Отойти успели футов на четыреста, как грянул гром среди ясного неба, у старой посудины переломилась килевая балка, будто её перекусило громадное морское чудовище и тут же утащило обломки на дно. Набежавшая волна чуть не повалила с ног наблюдателей на палубе, уже получивших лёгкие контузии. Когда рассеялся чёрный дым, ничего, кроме небольших обломков на поверхности уже не было.