Пантелей - Стратег

– А потом, Сир? Ведь король Франков атакует, весной нам придётся выдвигаться на запад. Удержит ли власть герцог Филипп?

– Герцог? – император переадресовал вопрос принцу-бастарду.

– Не знаю, Сир. Я умею воевать, но власть ещё ни разу не удерживал. Наверное, если убить всех врагов, то всё получится. Убивать я научился.

– Всё население Богемии встретит вас враждебно, милорд. – Леопольд уже проникся искренней симпатией к Филиппу и решил его предостеречь – Богемия и прочие славянские земли – это перманентный бунт.

– Если для подавления бунта мне придётся убить всех – я это сделаю. Но этого точно не потребуется, достаточно будет перебить только вождей, а их не так уж и много. Трое на сотню, не больше. Хорошо бы вынудить смутьянов собраться в единую армию и разом их всех прихлопнуть, но всё это лучше планировать уже на месте. Без разведки успешной войны провести невозможно.

Голос принца-бастарда звучал не громко, но в нём слышалась такая уверенность, будто он зачитывал приговор уже осуждённым преступникам. От этого негромкого голоса, который спокойно объявлял о готовности убить всех, мурашки по хребту пробежали не только у венгерского короля, но и у императора.

– И зачем вам тогда земля, герцог, если вы на ней всех убьёте? – хорошее настроение сохранилось только у Леопольда Австрийского.

– Я сказал, что готов убить всех, но уверен, что это не потребуется, милорд. Граф Лестер подавил мятеж в Англии, перебив всего восемнадцать тысяч бунтовщиков. Их замки, земли, ремесленные мастерские и крестьянские дома уже унаследовали лояльные королю подданные. Неужели вы думаете, что я не смогу найти лояльных людей, для наследования имущества мятежников? Я один из приоров Ордена Героев. Мне не составит труда подобрать себе абсолютно надёжных вассалов, Орден мне их пришлёт по первому требованию, нужным числом. Как и пушки, – герцог Филипп подмигнул Леопольду и улыбнулся королю Венгрии. – Отец напутствовал меня словами: «У хорошего политика должна быть холодная голова, каменное сердце и стальные яйца. У тебя в наличии пока есть только яйца. Учись, сын, всю жизнь учись, и у друзей, и у врагов. И на своих ошибках, и на чужих. Как только перестанешь учиться – тебе конец». Как видите, для хорошего политика мне не хватает только каменного сердца. Надеюсь обрести его в Праге.

– Это просто какой-то запредельный цинизм, – буркнул венгерский король.

– Мой цинизм далеко не запредельный, Сир, – усмехнулся Филипп. – Послушали бы вы моего отца… Для него всё математика – и овцы и люди. И те, и другие, лишь цифры с коэффициентами.

– Цифры с чем? – герцог Леопольд недурно владел математикой уровня этой эпохи.

– С коэффициентами, милорд. Это такая переменная величина, которая сильно влияет на конечный результат. Иногда за каждого вола можно получить двенадцать овец, а в другое время только шесть. Когда-то важнее сохранить отряд рыцарской кавалерии, а когда-то обоз. Бывает, что рыцарь для сеньора стоит трёх сотен сервов, а иногда не стоит даже троих, всё зависит от конкретной задачи.

– Как может рыцарь не стоить трёх сервов?

– Представьте, что вы сеньор, по землям которого (и по соседним тоже) прошлась орда и в живых не осталось почти никого. Замок разрушен, урожай не собран. Зачем вам в таком случае рыцарь? Замок он не починит, урожай не соберёт, зато жрать будет в три горла. Коэффициенты к цифрам и задаются условиями. Рыцарь один, условия дрянь, коэффициент три. Вот это я понимаю – настоящий цинизм, а я пока только учусь, – улыбнулся венгерскому королю принц-бастард.

В Праге в те благословенные времена проживало множество евреев, поэтому обстановку герцог Богемии знал неплохо, во всяком случае, гораздо лучше императора. Чехи и правда не любят чужаков, но почему? Чужаки грабят. Ицхак Левит, тогда ещё барон, подсказал ему в Риме несколько шагов, которые перетянут на его сторону чернь, настроив её против местной знати. Пойти на такие меры Филипп мог без труда. Он был, по европейским меркам, очень богат, а Бейрут давал больший доход, чем ожидалось от всей Богемии, поэтому первым делом он намеревался снизить налоги для простолюдинов. Местные магнаты всё равно затеют бунт, так пусть этот бунт будет против снижения налогов. Бунт не против чужака, а против благодетеля. Тогда бунтовщики окажутся на враждебной территории и любой их движение будет только усиливать враждебность местного населения. Слышавший этот разговор Ричард, тогда хмыкнул, назвал этот план еврейским тролингом, но в целом одобрил. Снизить налоги на тысячу марок в год, зато получить взамен лояльное население и мощную производственную базу чехов – оно того без сомнений стоило. А серебро – дело наживное. Если всё пройдёт как задумано, через пару лет Богемия будет снабжать всю Европу оконным стеклом и зеркалами немыслимых для этой эпохи размеров. Мастеров для этого производства Филипп вёз в своей свите и берёг пуще собственной жизни.

Наладить производство стекла в промышленных масштабах на Ближнем востоке оказалось невозможно из-за недостатка топлива, угля едва-едва хватало для металлургии, зато в Чехии с ним проблем не будет, лесов в Европе пока хватало, рабочих рук тоже.

Роберт де Бомон, граф Лестер, встречал Рождество 1193 года в Ницце, единственном приморском городе и порту графства Савойя. Ницца преграждала франкам единственную доступную зимой дорогу в Ломбардию, поэтому граф и лорд-канцлер Англии первым делом начал укреплять её. Войско Филиппа-Августа пока ещё было занято в графстве Бургундия, но через месяц-другой они обязательно попробуют прорваться в Ломбардию через Лазурный берег, а потерять единственный порт на Средиземном море, через который планировалось получать подкрепление и снабжение, было для графства Савойя если и не смерти подобно, но очень болезненно. После этого придётся садиться в глухую оборону на горных перевалах, открыв франкам дорогу в Пьемонт и Миланское герцогство. С тактической точки зрения, это было бы идеальным вариантом. Пока франки грабят ожиревших ленивых ломбардцев, граф Лестер нависал у бы над их коммуникациями с севера, и постепенно, за год-другой сточил бы армию франков под ноль, но кроме тактической целесообразности была ещё и политическая. Ломбардцы выделили графу войска и средства, чтобы он защитил их сейчас, а не через два года, и об этом известно уже всем, как всем было известно и то, что граф Лестер человек Ричарда. Пропустив франков в Ломбардию, граф невольно уронит репутацию своего короля, поэтому в этот раз победную тактику пришлось принести в жертву высокой политике. Именно поэтому Роберт де Бомон первым делом начал возводить укрепления западнее Ниццы, на самой границе с Провансом. Простые земляные укрепления, новомодные форты, которые невозможно было удержать без артиллерии, но пушки, припасы к ним и орудийные расчёты уже находились в пути. Во время Рождественской службы, граф совсем не вспоминал Христа, он молил Бога-Отца, чтобы пушки успели вовремя.