Пантелей - Горячее лето пятьдесят третьего... [СИ]

Майкл О'Лири отлично сознавал, что события на востоке спровоцированы той силой, частью которой теперь являлся и он сам. И он уже не винтик в этой машине, а целый агрегат, вроде динамо, которое заряжает аккумулятор. «Наше дело — делать наше дело!» — вспомнились слова комми-компаньона. Словом, совесть Майкла О'Лири нисколько не терзала. Он заряжал аккумулятор, а почему янки взбесились и начали друг друга бомбить, этого лучше не знать ни ему, ни аккумулятору, ни даже мотору, который приводит машину в движение. Взбесились и взбесились, знать судьба у них такая, аминь.

События последних двух месяцев, не могли не наводить Майкла О'Лири на мысли о собственной причастности, к начавшейся на востоке бойне. Находясь на посту министра торговли кабинета Макартура, Майклу не составило труда обеспечить, скупленные за бесценок промышленные активы Пенсильвания Инвест-Финанс Холдинга, выгодными долгосрочными контрактами, что вызвало бурный рост цены на акции. И тут же он получил команду от компаньона немедленно все продавать, а все полученные деньги и остающиеся под управлением холдинга компании переводить в Калифорнию, Техас и Республику Аляска. Не смотря на спешку, вырученный от продажи капитал превысил вложенный более, чем на порядок, составив тысячу тринадцать процентов доходности за полтора месяца. А неделю назад, О'Лири получил от компаньона приказ «Немедленно подать в отставку по состоянию здоровья, и отправляться в Калифорнию для поправки здоровья, а заодно оформления покупки «Дуглас Эйркрафт» и организации симпозиума Госбанка СССР».

С компаньоном Майкл О'Лири ни разу не виделся, с момента отлета из Вашингтона. Тот сказал, что сам его найдет в двадцать ноль-ноль накануне симпозиума. О'Лири глянул на часы. Двадцать ноль одна. Очень не хотелось думать плохого. «Может спешат?»

— Не думал, что вы выберете этот отель, сеньор О'Лири. Мне казалось, что у вас более консервативный вкус.

Негромкий голос мистера Родригеса за спиной, вызвал на лице ирландца блаженную улыбку. Нет, О'Лири, конечно, прекрасно понимал, что теперь его в любом случае не оставят без опеки, но к своему нынешнему компаньону он привязался совершенно искренне.

— Санта Моника — наша маленькая Ирландия, мистер Родригес. Почему бы мне и не дать своим немного подзаработать? Тем более, что и «Дуглас» тут буквально по соседству.

— Кстати, поздравляю! Как все прошло?

— Как вы и велели, сразу заплатил столько, сколько он просил. Дали бы мне месяц, я бы процентов двадцать скинул.

— За этот месяц мы бы больше потеряли, сеньор. Ходят слухи, что «Дуглас Айркрафту» скоро закажут более сотни D-7. Ходят слухи, что может даже во время предстоящего симпозиума. Словом, о деньгах не печальтесь, их считают люди, намного в этом более компетентные, чем мы с вами.

— А я и не печалюсь, мистер Родригес. Это ваши деньги. До встречи с вами, у меня всех сбережений было шесть тысяч старыми. Если бы я вас не встретил, то скорее всего потерял бы и их. Лишь в случае прямого ангельского покровительства, мне удалось бы преумножить их до десятки, а я уже только на нужды ИРА пожертвовал больше двух миллионов. Я не знаю, сколько там моя доля, но уже готов признать себя вашим вечным должником.

— Ваша доля сейчас около восемнадцати миллионов, сеньор О'Лири.

— Калифорнийскими?

— Советскими.

Майкл О'Лири невольно присвистнул. Даже в калифорнийских долларах эта сумма была просто огромной, а в советских она увеличивалась почти в четыре раза.

— Скажите, мистер Родригес, а куда бы вы потратили такие деньги? Ведь вы коммунист, а ваш Сталин сказал, что все личные вещи коммуниста должны помещаться в один чемодан.

— К чему этот вопрос, сеньор О'Лири? У меня таких денег нет, а личных вещей и на чемодан не наберется. Слишком часто приходится все бросать, знаете ли…

— Понимаю. Я бы тоже хотел стать таким коммунистом, как вы. Но даже в самый большой чемодан едва ли поместится пять миллионов вашими, а тут целых восемнадцать. Вы всегда были хорошим советчиком. Не откажите и на этот раз.

— Благодарю вас, господин министр, за оказанную честь, — в голосе Шарля Де Голля прозвучал нескрываемый сарказм, — Но как бы мне не было неловко за эту бестактную дерзость, вынужден от оказанной вами чести отказаться. Давайте начистоту, господа. Мы все здесь люди военные, а значит здравомыслящие, чего бы там не утверждали эти гражданские фрики. С какой радости мне принимать этот позор на себя? Я обычный гражданин, давно уже не призывного возраста, и мне пора задуматься над тем — кем я войду в историю.

Павел Анатольевич Судоплатов хотел было тяжело вздохнуть, но сдержался. «Петух, натуральный петух, шейка хлипкая, ножки тонкие, а все равно дерзит любому встречному при первой возможности…» Министр Государственной Безопасности СССР сегодня был несколько «не в форме». Вчера отмечали. Отмечали с размахом, благо, поводов хватало. Вчера утром, сразу по прилету, прямо в этом дворце, в историческом зале Мюрата, он приколол Звезды Героев и Ордена Ленина Эйтингону и Меркадеру, которыми их, а также самого Судоплатова, наградили за блестяще проведенную операцию по ликвидации врага народа Троцкого. А потом это дело обмыли. Хорошо так обмыли. А потом к ним присоединился командующий Восьмой Гвардейской армией и Главный военный комендант Франции, генерал-полковник Горячев, со своими штабными, которых тоже не обошли повышениями и наградами. Короче, начали в полдень, а закончили за полночь. «Ладно петух, раз ты сразу язык серьезных хищников не понимаешь, придется показать тебе клыки. А и этого не поймешь, значит твоя историческая роль закончится в кастрюле с супом».

Судоплатов воздержался от тяжелого вздоха, посмотрел на Де Голля максимально равнодушным взглядом и задал вопрос генерал-полковнику Горячеву.

— Сергей Георгиевич, что вы предпримите, если Франция так не подпишет капитуляцию?

— Так ведь все пошагово расписано, товарищ маршал [72] Судоплатов стал вторым, после Берии, маршалом ГБ Государственной Безопасности. Мне их капитуляция нужна, как в бане лыжи, без нее будет гораздо удобнее. Все подробно рассказать?

— Нет. Это будет слишком жестоко, по отношению к нашему… хмм… гостю. Расскажите ему только конечную задачу плана «Ф-53-бис». Под мою ответственность. Пусть наш гость понимает, какой выбор своего места в истории он сегодня делает.

— По плану «Ф-53-бис» Франция будет разделена на три независимых государства. Подробности излагать?

— Нет, подробности тут не нужны. Главное, что саму суть наш гость понял. Ему сегодня предстоит сделать выбор между личным позором и сохранением единой страны, которой он некогда служил. По-моему, господин генерал считает, что писать историю, в которую он войдет, можно доверить кому попало. Я пытаюсь ему объяснить, что это не так. Рассудите наш высоконаучный спор, Сергей Георгиевич.