Иван Шаман - Эвакуатор. Часть 1

— Погодите, хотите сказать, что центр все? Уже утоп? — встрепенувшись, спросила женщина-инженер. — Там же ниже ста метров.

— Нет, там почти везде сто пятьдесят, — поправил ее крючконосый. — Только возле реки и в паре кварталов меньше. Другое дело, что мы сами на высоте около ста шестидесяти метров. Достаточно, чтобы не беспокоиться о затоплении в обычной ситуации, вода вверх не течет. Но сейчас о другом. Если океан поднимется до двухсот метров — человечество, в принципе, обречено. Поэтому… вы уверены, что вода морская?

— Соленая, воняет водорослями, — ответил я, и Артем кивнул в подтверждение моих слов. — Если не морская, то очень похоже. А в чем дело?

— Ну как сказать, — мужчина почесал кончик своего согнутого носа. — Есть правила для некоторых, есть общие для всех. И физика именно из последних.

— Не тяни кота за лапку, — перебил его холеный строитель, потерявший большую часть лоска за прошедшую неделю. — Он хочет сказать, что море не может прийти только в Москву. Если оно поднялось на двести метров, то от большей части Европы и России останутся только острова да уральские горы.

— Еще Сибирь, — поправил его крючконосый. — При этом Китай, Африка и Штаты останутся почти нетронутыми. Так что человечеству как виду ничто не угрожает.

— Думаете, это климатическое оружие? — нахмурившись, спросил Герман. — Михаил Иванович говорил что-то подобное, но я воспринял это больше как шутку.

— На шутку все происходящее не очень похоже, — усмехнулся я.

— Да, но и на оружие тоже. Оружие ведь что? Производное от орудия. Оно должно быть направлено на выполнение какой-то функции, — сказал, прокашлявшись, историк. — Любое оружие узкоспециализировано. Даже самое универсальное направлено на конкретную задачу. И я очень сомневаюсь, что появление призраков при наводнении — допустимое побочное действие. Такое не запланируешь.

— Если вам есть что сказать — говорите, — посмотрел на него Герман.

— А знаете, есть. Вам придется выслушать небольшое вступление, но без него, боюсь, вы многого не поймете, — сказал мужчина, поправив куртку. — Я кандидат исторических наук, но у всех у нас есть небольшие грешки. Мой — увлечение альтернативной историей. Неуместными, но реально существующими артефактами.

— И к чему это все? — нетерпеливо спросил Артем.

— Я же просил меня не торопить, молодой человек! — возмутился историк. — О таком не говорят в научных кругах, так что даже принятие всего происходящего как случившегося факта дается мне нелегко, а уж обсуждение… Ладно, к сути. На протяжении всей истории было найдено множество артефактов, которые не соответствуют месту, времени или общепринятому научному мнению. Все это я веду к тому, что многие философские и мифические трактаты древности, которые ранее были отсеяны как художественные, вполне могут иметь под собой научное обоснование. Описание реальных действий. И тогда… — мужчина поднял палец к потолку. — Тогда существование Атлантиды может быть фактом а не мифом. — Вы спросите, с чего я так думаю? И тут все будет довольно просто. Как всем известно, о ней упоминали греческие философы. Семь мудрецов древней Греции. — Чем дольше мужчина говорил, тем увереннее и вдохновленный становилась его речь. Он явно был неплохим лектором, но лица окружающих становились только злей, и, кажется, он уловил общее настроение.

— По легендам Атлантида за один день исчезла, поглощенная морскими водами. А находилась где-то рядом с Грецией, письменность и язык там должны быть схожи. О связи с ней я могу сделать вывод из-за схожести многих символов в надписи, что оставили призраки, с древнегреческим языком, — произнес историк, показывая снимок на телефоне. — Разобрать многое мне не удалось, но могу с уверенностью сказать, что слова скалываются в надписи. Часть даже можно прочесть.

— Та-ак, погодите, — встрепенулся строитель. — Хотите сказать, что это не просто кровавые каракули, а вполне разумная речь?

— Ну, многое я разобрать не сумел. И отвечать за смысл не могу. Но мне удалось понять отдельные символы. Вот, например, πεθάνεις — смерть. А вся фраза, если не ошибаюсь, переведется как «вы все умрете».

— Очень содержательно, — не скрывая сарказма, сказал строитель. — А главное — вдохновляюще. Толку нам знать, о чем они пишут?

— Вы что? Это же величайшее историческое событие, которое перевернет все представления… — возмутился было ученый, но под тяжелыми взглядами собеседников его энтузиазм быстро зачах. — Вы просто не понимаете.

— Не понимаем, — согласился я. — Но я бы хотел знать, что написано на потолке, когда мы едва успели стереть надпись.

— Ах эта. Понимаете, там слишком много мусора, символов, которые не имеют отношения ни к греческому языку, ни к алфавиту вообще. Я бы сказал, что это просто побочный вред из-за изменения строения кисти у монстров, — объяснил историк. — Но, уверен, даже переведенное вам будет интересно. Я сумел вычленить слова: Дар, Отец, Жертва. Уверен, будь у меня больше времени и нормальные полноэкранные снимки, я смог бы разобрать больше.

— Жертва, — в задумчивости повторил Сергей, молчавший до этого времени.

— Отлично, очень информативно, — пробурчал строитель, а я молча вспоминал ощущения от той надписи. Оно не было пустым. Отвращение, страх, недоумение — все это просто эмоции, но было что-то еще. Что-то, уже ставшее привычным.

— Возможно, это был ритуал, греки отличались своеобразным представлением о богах и их благосклонности, — продолжил историк. — К тому же если это души давно умерших людей…

— То это становится еще большим бредом, чем пять минут назад, — сказал Герман. — Подумайте сами, как мы от наводнения перешли к душам греков и жертвоприношению? Логика у вас слишком сильно скачет. А все ваши предположения скорее высосаны из пальца.

— А я бы послушал. В принципе, логика в этом есть, определенная. У нас есть внезапный ураган, наводнение, пропавший затонувший греческий остров и греческий же язык. Определенная связь прослеживается, — внезапно поддержал историка Сергей. — Пожалуйста, продолжайте, меня особенно интересует ритуал.

— Эм, кхм. Спасибо, — прокашлявшись проговорил ученый. — Но, боюсь, никакой определенности пока нет. Я могу с уверенностью сказать, что это должна была стать завершенная эллиптическая или округлая форма. Что до текста, я уже сказал — будь у меня фото лучшего качества и с разными ракурсами.

— С этим помочь несложно, — подумав, сказал я. — Многие фотографировали тогда потолок. Нужно просто собрать со всех фото. Можно даже перекинуть их по блютузу.

— Это надо сделать. Любая информация — лучше, чем ее отсутствие. А сейчас каждая крупица может стоить человеческих жизней, — произнес Сергей, положив подбородок на скованные ладони. — Если теория верна хоть отчасти — получается любопытная ситуация. Я бы еще послушал про неуместные артефакты прошлого, если они имеют к нам отношение.